Холодное сердце (СИ) - "wondererli" - Страница 148

— Только если не будешь прятаться от меня.

— Хорошо.

— Обещаешь? — с недоверием переспросила Джинни, пока ее пальцы бегали по ребрам Гермионы, не останавливаясь ни на мгновение.

— Обещаю, только остановись, — на одном дыхании протараторила та. Сейчас Гермиона была готова согласиться на что угодно, лишь бы Джинни остановилась.

В следующую секунду пытка прекратилась, и она отползла на другую половину кровати, словно боясь, что подруга может передумать и вновь накинуться на нее с этой дурацкой щекоткой.

— Я принесла тебе несколько булочек с завтрака, — поделилась Джинни, беря с тумбочки небольшой сверток. В ответ на это желудок Гермионы протяжно заурчал от голода. — И, судя по всему, не зря.

Взяв из рук Джинни булочки, завернутые в пергамент, и поблагодарив ее за заботу, Гермиона вдохнула исходящий от выпечки аромат, и ее рот тут же наполнился слюной. Не в силах сопротивляться чувству голода, она вытащила первое попавшееся мучное изделие, коим оказался маффин с абрикосовой начинкой, и тут же откусила от него маленький кусок. Мягкое воздушное тесто вкупе с кисло-сладким джемом так и таяло во рту.

— В сегодняшнем выпуске «Пророка» написали про Айзека, — неуверенно начала Джинни, не сводя глаз с Гермионы. Казалось, она боялась, что от услышанного ее подруга впадет в безумие, и усмирить ее сможет разве что пущенное в ход оглушающее заклинание. Однако, вопреки всем ожиданиям, Гермиона спокойно приняла эту новость, молча пережевывая последний кусок маффина. Именно поэтому Джинни решила продолжить, — Визенгамот приговорил его к пятнадцати годам заключения в Азкабане.

Срок был приличный, однако иного ожидать не стоило: применение Непростительных, нарушение Статута о Секретности, нападение на поместье Малфоев, покушение на убийство и прочие совершенные Айзеком преступления относились к категории сурово наказуемых. Удивительно, что ему не дали пожизненное. Хотя мало кто, выйдя из Азкабана на свободу, мог спокойно вернуться к прежнему существованию. Так что даже год пребывания в этом ужасном месте можно было считать достойным наказанием, способным сломать даже самого стойкого человека.

— Понятно, — только и ответила Гермиона, откладывая пакет с оставшимися булочками в сторону. Есть ей больше не хотелось от слова совсем.

Как вообще следовало реагировать на эту новость? Наверное, она должна была радоваться, ведь человек, которого они так долго искали, наконец получил по заслугам. Вот только Гермиона не почувствовала себя хоть немного счастливее, узнав от Джинни результат проведенного суда. В глубине души Айзек все еще был для нее тем добрым веснушчатым парнем с милыми кудряшками, который всегда мог поднять ей настроение. Тем, кого она знала с двенадцати лет. Тем, кто сражался с ними плечом к плечу, давая отпор Волан-де-Морту и армии его приспешников. Наверное, именно это было той самой ложкой дегтя: разочарование от осознания того, что человек, которого ты когда-то считал другом, своими поступками заслужил место в ужасной тюрьме для опасных преступников. И, что немаловажно, мотив его злодеяний заключался в желании отомстить за смерть близких.

Мерлин, она ненавидела Айзека за то, что тот сделал с Драко, но в то же время в глубине души сопереживала ему, ведь он пошел на это, обезумев от горя, которое стало его вечным спутником после утраты родителей. Гермиона и сама порой задумывалась о том, как далеко могла бы зайти, оказавшись на его месте. И заключение, к которому она раз за разом приходила, шло в разрез с высокоморальными принципами.

— Сегодня вечером будет прощальный ужин, на который, кстати сказать, пригласили еще и тех, кто не стал повторно проходить обучение на седьмом курсе, — как бы между делом обмолвилась Джинни, стараясь заполнить возникшую паузу.

Гермиона отстраненно кивнула, выражая свою осведомленность. Помнится, она слышала что-то такое на одном из минувших собраний старост.

— Ты же пойдешь? — не услышав желаемого «да», Джинни страдальчески подняла глаза к потолку. — Годрик всемилостивый, Гермиона, это же наш последний вечер в школе! Неужели ты и впрямь хочешь провести его, валяясь в кровати и глядя в пустоту?

— Хорошо, я приду, — без лишних препирательств ответила она, вновь принимая лежачее положение и накрываясь одеялом. У нее совершенно не было сил, чтобы спорить с Джинни. Да и занятие это, если честно, было заранее обречено на провал.

— Обещаешь?

— Да, — равнодушно отозвалась Гермиона, не придавая данному обещанию реальной ценности. Она вполне допускала вероятность того, что проведет этот вечер так, как и несколько десятков ему предшествующих: наедине с самой собой.

— Ну вот и отлично, — заключила Джинни, радуясь тому, что ей не пришлось тратить время на уговоры. — Смотри мне, если не явишься в Большой зал ровно в девять, то мы с ребятами придем сюда и силой вытащим тебя из кровати.

Отвернувшись, Гермиона обреченно закатила глаза, мысленно прощаясь с надеждой провести грядущий вечер без лишней шумихи: зная Джинни Уизли, она найдет тысячу и один способ перенести торжественный ужин прямиком в башню старост, если ее подруга сочтет допустимым нарушить данное слово, не явившись в назначенное место в обговоренный час.

***

Ближе к вечеру Гермиона нашла в себе силы выбраться из постели и отправиться на прощальный ужин, организованный для выпускников. Добравшись до своей комнаты, она достала из шкафа высокие гольфы, юбку и кофту, после чего переоделась, нехотя снимая с тела футболку Драко. К слову, все выбранные ею вещи были черными. Не слишком-то торжественно, но зато вполне подстать настроению. Да и не особо высокая температура, характерная для июньских вечеров в Шотландии, все равно не позволила бы ей нарядиться в легкое праздничное платье, даже если бы она сама того хотела.

Завязав шнурки на классических черных оксфордах, Гермиона подошла к зеркалу, закрепленному на одной из дверец шкафа, и окинула собственное отражение изучающим взглядом. Первым, что бросилось в глаза, была белая вьющаяся прядь у лица. Она появилась вскоре после того, как Гермиона приняла антидот от проклятия. Причина ее возникновения была не до конца ясна, однако профессор Слизнорт предположил, что это вполне могло являться одним из побочных действий зелья.

Джинни не раз предлагала перекрасить ее в натуральный цвет, но Гермиона наотрез отказывалась. Серьезное намерение избавиться от этой белой пряди для нее приравнивалось к решению отпустить прошлое и начать жить дальше. А она не хотела этого.

Покинув башню старост и спустившись на первый этаж, Гермиона свернула в вестибюль. Шум голосов, который она услышала еще на одном из лестничных пролетов третьего этажа, теперь казался оглушительным. Несмотря на то, что до начала ужина оставалось еще около десяти минут, веселье, судя по всему, шло полным ходом.

Столкнувшись взглядом с Джинни, которая беседовала с Лексом, обнимая его за шею, Гермиона коротко кивнула ей в знак приветствия и вошла в Большой зал. Людей здесь и впрямь было гораздо больше, чем обычно. Это было хорошо заметно по достаточно плотной посадке за факультетскими столами. Хотя очевидно, что этим вечером разделение носило условный характер: многие из ее знакомых сидели не на там, где должны были. Одним из них являлся Невилл, занявший место возле Ханны в окружении пуффендуецев.

Держа путь к столу Гриффиндора, Гермиона оглядывалась по сторонам, замечая все больше тех, кто не стал возобновлять обучение в этом году, но прибыл на прощальный ужин. Преобладающее количество этих людей, конечно же, являлись слизеринцами.

Присмотревшись к их столу повнимательнее, она увидела Пэнси, Блейза, Теодора и даже Гойла, которые непринужденно беседовали с однокурсниками как в старые добрые времени. Разве что Теодор вел себя довольно отстраненно, что, в общем-то, было неудивительно, учитывая, какое эмоциональное потрясение он пережил в сентябре, лишившись родителей.

Казалось, что вот-вот среди воссоединившихся промелькнет лицо Драко. Однако этого, разумеется, не произошло.