Холодное сердце (СИ) - "wondererli" - Страница 146

Как и мадам Помфри, целители пришли к выводу, что поддержание Драко в состоянии искусственной комы — единственный возможный способ предотвратить необратимые процессы в мозге и тем самым сохранить ему жизнь. Вот только длительное использование необходимой для этого настойки было чревато серьезными последствиями: воспалительными процессами в дыхательной системе, нарушением памяти, речи, двигательной активности, инфекционно-воспалительными изменениями внутренних органов и многим другим.

Осознавая все риски, Малфои, прибывшие в больницу после полученного от МакГонагалл послания, все же дали свое согласие на предложенный целителями вариант. Они прекрасно понимали, что крупицы жизни и без того стремительно покидали тело их сына, словно песчинки, пропускаемые сквозь пальцы. Если искусственная кома — единственное, что может замедлить этот процесс и тем самым выиграть целителям время на лечение поврежденных органов, то они ухватятся за эту возможность так, словно та была их спасательным кругом посреди океана.

На протяжении многих недель Гермиона навещала Драко после окончания школьных занятий. Вместе с миссис Малфой, которая чуть ли не поселилась в Святом Мунго, чтобы круглосуточно быть рядом с сыном, она осуществляла гигиенические мероприятия, проводила массаж и пассивную гимнастику, которые должны были препятствовать атрофии мышц юноши. Увы, не существовало волшебного снадобья, которое могло бы предотвратить последствия длительного пребывания в неподвижном состоянии, поэтому подобный уход за пациентом его родственникам необходимо было осуществлять самостоятельно.

Сперва Гермиона боялась, что миссис Малфой не захочет видеть ту, кто наверняка знал о состоянии Драко и умалчивал об этом, однако в действительности женщина была рада ее компании. Особенно после того, как узнала, что именно Гермиона нашла фрагмент артефакта, из которого было сделано противоядие от проклятия.

Время шло, и ее жизнь все больше и больше становилась похожа на метания между школой и больницей. Казалось, она была компьютером, ежедневно выполняющим один и тот же цикл действий, заданных программой: пробуждение, завтрак, учеба, обед, посещение Драко, ужин, выполнение домашнего задания, сон. И если приближенных к ней людей тревожил подобный распорядок дня, то Гермиона не видела в этом ничего плохого. Она успешно справлялась с обязанностями старосты школы, имела безупречную успеваемость и находила время на подготовку к грядущим Ж.А.Б.А, до проведения которых оставалось чуть меньше четырех месяцев. Пожалуй, лишь это должно было волновать окружающих. Остальное же являлось личным делом самой Гермионы.

Однако одним мартовским вечером, готовясь навестить Драко в больнице, она столкнулась с тем, чего ну никак не ожидала: МакГонагалл запретила ей отправляться в Святой Мунго и оставалась непреклонна в своем решении, игнорируя мольбы со стороны ученицы.

Было видно, что директору отнюдь не просто отвечать отказом, смотря в полные слез глаза Гермионы, однако, по ее мнению, это было необходимой мерой. Все дело было в том, что МакГонагалл испытывала глубокую симпатию к гриффиндорке и в какой-то степени воспринимала ее как родную дочь, которой у нее никогда не было. И именно поэтому она, видя, как Гермиона день за днем ходит к человеку, который, по прогнозам целителей, мог и вовсе не очнуться, решила положить этому конец, приняв на себя роль злодея поневоле. Таким образом она рассчитывала помочь девушке скорее пережить произошедшее и начать двигаться дальше.

Однако для Гермионы этот поступок со стороны директора стал ударом ниже пояса. Ей было плевать на прогнозы целителей, потому что она всем сердцем верила в то, что Драко очнется. Раз им удалось устранить основную угрозу для его жизни, коей являлся проклятый осколок, то его пробуждение было исключительно вопросом времени. Рано или поздно его внутренние органы, которые лечат различными зельями, окончательно восстановятся, и Драко выведут из искусственной комы. По-другому и быть не могло.

Не намереваясь опускать руки и вычеркивать Драко из своей жизни, Гермиона написала Нарциссе письмо, в котором объяснила причину своего отсутствия. Она уверила миссис Малфой в том, что ни за что не оставила бы ее сына в такую трудную минуту, если бы не запрет на посещение Святого Мунго, наложенный директором. Ответ не заставил себя долго ждать: вечером следующего же дня мать Драко прислала ей весточку, в которой призвала Гермиону не тревожиться по этому поводу.

На протяжении полутора месяца они поддерживали переписку, из которой Гермиона узнавала о том, что органы Драко постепенно восстанавливаются, однако этот процесс шел не слишком-то быстро, посему сложно было хотя бы примерно предположить, когда юноша будет готов выйти из искусственной комы.

Что же касается Нарциссы, то она охотно отвечала на каждое доставляемое совиной почтой письмо. Женщина никогда не ограничивалась парой сухих фраз, поэтому практически во всех отправляемых ею конвертах находилось не менее двух полностью исписанных пергаментов. Возможность поделиться личными переживаниями с человеком, который проходил через то же испытание, что и ты сам, помогала им обеим справиться с горем.

Гермиона хранила абсолютно каждое письмо от миссис Малфой и периодически перечитывала их, хотя понимала, что не узнает ничего нового. Наверное, это было своеобразной попыткой побороть ломку, которую она испытывала и по сей день, не имея возможности быть рядом с любимым человеком в тот момент, когда он так сильно нуждался в этом.

Однако в середине апреля она лишилась даже этого: Нарцисса по непонятной причине перестала отвечать на ее письма, сколько бы Гермиона ни писала. Опасаясь худшего, она незамедлительно связалась с целителем Беррингтоном в надежде, что хотя бы он сумеет пролить свет на ситуацию. Несколькими днями позже он прислал ответ, в котором значилось, что Малфои приняли решение отказаться от лечения в Святом Мунго и перевезли сына заграницу. Однако иные подробности ему были неизвестны.

Тот день разделил жизнь Гермионы на до и после. Правда, едва ли все то, что последовало за тем переломным моментом, вообще можно было назвать жизнью. Это было унылое существование, не более.

Она чувствовала себя опустошенной, потерянной, разбитой. Каждый божий день Гермиона засыпала и просыпалась с одной и той же мыслью: когда же это все закончится? То, через что ей приходилось проходить, было настоящей пыткой. Чертов день сурка, не иначе. Она просто-напросто перестала ощущать вкус жизни, отчего та теперь представлялась серой и однообразной. И невозможность выбраться из этой временной петли буквально сводила с ума.

Хотелось поставить весь мир на паузу и свернуться калачиком в темном углу. Хотелось скрыться от сострадания окружающих, которые не упускали ни единой возможности посочувствовать ей, тем самым давя на больное. Хотелось, чтобы это все оказалось ночным кошмаром. Но правда была в том, что для нее это являлось реальностью, из которой невозможно было сбежать, не распрощавшись с жизнью.

В конце концов Гермиона решила перебраться в спальню Драко, в которой ранее не могла находиться дольше пары минут: эмоции всегда брали над ней верх, и она впадала в истерику, оседая на пол и проливая слезы до тех пор, пока не выбьется из сил настолько, чтобы уснуть.

Гермиона не смела переставлять его вещи и переносить сюда свои: это могло нарушить иллюзию присутствия Драко в спальне. Разве что она взяла из своей комнаты полученные от Нарциссы письма, которые положила на прикроватную тумбочку, чтобы перечитывать перед сном.

Она спала в его футболках и кофтах, строго чередуя каждую из них: таким образом Гермиона рассчитывала как можно дольше сохранить запах его парфюма, впитавшийся в ткань.

Мерлин, это было самое настоящее помешательство. Если бы она узнала о том, что какая-то девушка ведет себя подобным образом, то посоветовала бы ей обратиться за помощью к психологу. Но то была старая Гермиона. Новая же видела в этом единственный шанс удержать его в своей жизни. И никакой психолог не мог убедить ее в обратном.