Воздушная гавань - Батчер Джим - Страница 22

— Часто бывает, что невысокое мнение окружающих о твоем уме играет тебе на пользу, — весело рассудил Бенедикт. — Особенно когда окружающие сами умом не блещут.

Гвен захлопала ресницами.

— Всевышний Боже…

— Должен признать, что до знакомства с Роулем я особо об этом и не задумывался, — сказал Бенедикт. — Всего лишь мои догадки, сестрица… но они выглядят убедительно.

— Они и довольно… правдоподобны, не так ли? — переспросила Гвен, обращая к кузену проницательный взгляд. — Ты и сам никогда не славился политической смекалкой, Бенни. Среди потомков нашего Дома большинство считает тебя отстраненным, равнодушным наблюдателем, а вовсе не хитроумным дипломатом.

Ее кузен скривился, как от боли.

— Таким я и должен оставаться в их глазах, уж будь так любезна, — сказал он. — Оставим политические интриги для негодяев, тиранов и глупцов. Я слежу за их выходками с одной лишь целью: не стать их жертвой.

Гвен весело хмыкнула.

— Кроме меня, тебе никто не угрожает, — пообещала она.

— Помилуй.

Желудок Бенедикта издал громкое урчание, и Гвен заулыбалась, поднимая лицо.

— Проголодался, кузен?

— Нет, я уже успел поесть, — ответил он.

— Ты боерожденный, Бенни, — отрезала Гвен. — Твоему телу требуется больше топлива. Здесь нет ничего зазорного.

Ее кузен скрипнул зубами, и взгляд его кошачьих глаз устремился куда-то вдаль.

Гвен мысленно испустила протяжный вздох. Она знала, что Бенни не по нутру то, что он родился отличным от остальных, — как знала и то, с каким трудом ему удавалось скрыть эти различия. Знала, что во время пробежек или боевых тренировок Бенедикт никогда не двигался со всей быстротой, на какую был способен. Никогда не боролся в полную силу. Постоянно носил с собой люмен-кристаллы и обязательно доставал их в темных областях хаббла — вопреки тому, что его кошачьи глаза не нуждались в их помощи. Питался он, четко следуя расписанию трапезного зала Гвардии, проглатывая ровно те порции, какие полагались каждому рекруту, — хотя мог буквально умереть с голоду на той диете, которая для любого другого выглядела более чем достаточной.

«Бенни… Какой замечательный, милый несмышленыш», — думала Гвен.

— Перед дуэлью мы обязательно перекусим, — распорядилась она. — Ты пойдешь со мной.

— Гвен, послушай… — запротестовал было Бенедикт.

— Я голодна, — легко соврала она. — А ты не настолько неучтив, чтобы заставить даму принимать пищу в одиночестве, правда? Идем же.

Бенедикт недовольно покосился на Гвендолин.

— У меня нет при себе денег.

— А у меня их полно, — обрадовалась Гвен. — Идем-идем!

— Право, Гвендолин… — проворчал он. — Ты просто не способна понимать намеки.

— Еще как способна, дорогой кузен, — беззаботно прощебетала она. — Просто сейчас не хочу. Как насчет тех пельменей, которыми ты так восторгался?

Желудок Бенедикта ответил вместо него. Громче прежнего.

Кузен не сводил с нее глаз.

— Это нечестно.

— Понятия не имею, о чем ты толкуешь, — сказала Гвен и одарила Бенедикта самой твердой своей улыбкой: губы растянуты, челюсти сжаты. Говорить пришлось сквозь зубы: — Идем. Без. Разговоров.

Очень скоро Бенедикт со вздохом отвел глаза в сторону.

— Ты умеешь настоять на своем, верно?

— Я все-таки леди из Дома Ланкастер, Бенни. А ты — джентльмен из Дома Сореллин-Ланкастер. Настаивать для меня совершенно излишне, — вновь улыбнулась она. Не менее твердо.

Бенедикт возвел очи ввысь, выдернул из кармана белый платок и торжественно помахал им из стороны в сторону.

— Сдаюсь.

Твердая улыбка Гвендолин обернулась лучезарной:

— Вот и молодец.

Маленькое заведение, где полная, седовласая пара с фамилией Бич подавала горячие блюда, расположилось в стороне от основного пространства рынка, подальше от сутолоки торговли и спешащих мимо людей. Задние стены других лавочек образовывали здесь небольшой альков в форме буквы «С», где и были расставлены простые столы и стулья, что подчеркивало впечатление уединенности.

Гвен уверенно шагнула к прилавку, но никого за ним не увидела.

— Есть тут кто? — позвала она. — Мы пришли поесть!

— Мы еще не открыты, — донесся голос из глубины заведения.

— Так откройтесь! — задорно прикрикнула Гвен. — Я буду рада щедро воздать вам за труды.

За портьерой вздохнули, и из расположенной позади нее кухоньки выплыл старик с широченными бровями. Мистер Бич уставился на Гвен, моргнул и сказал:

— Мисс Ланкастер? Раненько сегодня. Что вы тут делаете?

— Спешу обеспечить вам дневную выручку, — с улыбкой ответила Гвен, роняя на прилавок набитый монетами кошелек. Тот заманчиво звякнул. Огорчить лавочника, по-видимому, не удалось ни этому мелодичному звону, ни улыбке. — Мне нужны ваши пельмешки, и еще до полудня.

— Помочь не сложно, мисс, уже готовим. Что для молодого господина?

— Двойную порцию того же, — уверенно заказала Гвен.

— Сестрица… — запротестовал было Бенедикт. Этот протест, однако, Гвен сочла достаточно вялым; к тому же его основательно подорвал новый приступ желудочного урчания.

— Сию минуту, мисс, — поклонился мистер Бич и вернулся к очагу, где ждала наготове сковорода разогретого масла. Там он распахнул дверцу холодильного шкафа, чтобы достать несколько мясных брикетов. К супругу не замедлила присоединиться и вышедшая из кладовой миссис Бич, чьи седые волосы уже были подвязаны пестрым платком; энергичными движениями она принялась смешивать тесто в кадушке. Сыпанула немного муки на доску, плюхнула туда полученную массу и начала месить ее дальше быстрыми, уверенными руками.

— Только не вздумай дерзить мне, Бенедикт, — ехидно усмехнулась Гвен. — Я не стану слушать твоих возражений. Вернее, я довольна уже и тем, что не услышу их от твоего брюха в ближайшие час или два, не менее. По правде говоря, эти брюзгливые жалобы не приличествуют Ланкастеру.

Бенедикт опять закатил глаза, но уголки его губ уже трепетали, готовые уступить.

— К счастью, я не столь ограничен, как бедные чистокровные Ланкастеры. Кровь в моих жилах разбавлена линией Сореллин, что значительно расширяет горизонты моего ума, эмоциональной сферы и художественного вкуса.

— Что-что? — переспросила Гвен, поднося к уху ладонь и слегка повышая голос. — Вой живота, кажется, не позволил донести до меня всю глубину твоей мысли. Мне даже показалось, что ты ставишь под сомнение полное и неоспоримое превосходство Дома Ланкастер.

Губы Бенедикта, не выдержав, поехали в стороны.

— Иди поиграй со своими кристаллами, не мешай остальным заниматься настоящим делом, ладно?

— Как вам не стыдно, сэр, — пожурил его мистер Бич, с веселым блеском глаз всматриваясь в лицо Бенедикта из-под кустистых бровей. — Говорить такое о семье юной мисс…

Гвен торжествующе улыбнулась Бенедикту:

— Во, слыхал? Ланкастеры опираются на поддержку народа.

Бенедикт хохотнул в ответ.

— Вы на ее стороне только потому, что она платит.

— Молодой человек умен не по годам, — заметила миссис Бич.

— Так и есть, так и есть, — согласился ее супруг, пока Гвен выкладывала на его ладонь щедрую стопочку монет. Бенедикту она радостно показала язык, а хозяев лавочки поблагодарила:

— Большое спасибо вам обоим.

В этот момент в их закоулок забрел мужчина средних лет, в котором без труда угадывался ученый или библиотекарь. «…Никак не пойму, как это могло бы сработать…» — бормотал он, подтверждая догадку. Одежда ученого, хотя и отлично скроенная, казалась измятой и криво сидящей, а фиолетовый жилет выглядел настоящей пощечиной общественному вкусу: нынешнее поколение воспринимало подобное сочетание лиловых тонов с коричневым оттенком пиджачной пары как излишнюю смелость. В чрезмерно отросших каштановых волосах мужчины светились седые прядки, но его длинные пальцы выглядели чистыми и ухоженными. Он что-то строчил в блокноте снабженной тускло светящимся кристаллом ручкой и при этом не прекращал бормотать себе под нос.