Между нами война (СИ) - Марика Ани - Страница 44

Глава 23. Романтический вечер для жены

Арслан

Я ушёл выполнять поставленные женщиной планы. А именно: достать лепестки вонючих роз. На кой чёрт эти цветы Мире, не знал, но женщина лучше знала свою дочь, спорить не стал, стоит попробовать. Может, на Земле они стимулируют выработку нужных гормонов счастья? Поехал в город и объехал всех травниц и лекарей. Из лепестков роз делали горькие настойки для лечения некоторых болезней. Иногда их варили и дышали этим варевом, чтобы прочистить носовые пазухи от слизи и инфекций. Собрал целый мешок серых цветов, должно хватить на украшение комнаты. Следующим пунктом был шоколад — опять-таки, не ясно, зачем он девушке, но, судя по рассказам матери, она его очень любит. Купил на развес шоколадные шарики, как и сказала Мирина мама, которые были похожи на "конфеты" с их планеты. Со свечами возникла первая серьёзная проблема. Их давно никто не использовал, и найти такой древний раритет не представлялось возможным. Объездил все лавки, храмы и кладбища, нашёл только в одном месте. Скупил все свечки вместе с подсвечниками.

Так, теперь всё готово к предстоящей цели — романтическому вечеру с женой. Вернулся во дворец и занёс пока всё к себе. Решил проверить, в комнате ли жена — на стук никто не ответил, и я заглянул в апартаменты. Мира спала, свернувшись калачиком, невероятно трогательная и беззащитная, — какой она не бывает, когда бодрствует. Захотелось подойти и дотронуться до моей избранной, втянуть лёгкий, присущий только ей аромат свежести — ни от одной нагини я не чувствовал такого притягательного запаха. Подошёл поближе и увидел капли слёз на ресничках.

— Что же тебе такого ужасного снится? — тихо спросил я и сел на кровать, прижимая к себе хрупкое тело жены.

Я укачивал её, стирая со щёк дорожки слёз.

— Корвус, — тихо всхлипнула она.

Я разозлился на демона, — он пугал мою жену даже во сне! Мира потянулась сама, обняла меня за торс и затихла, успокаиваясь. Задышала ровнее, перестала плакать. Я провел последний раз по щеке, смахивая слезы, и поцеловал в лоб. От прикосновения губ она проснулась, открыла свои чудесные зелёные глазки, и непонимающе уставилась на меня.

— Что ты тут делаешь? — вмиг нахмурилась Мира и попыталась выпутаться из объятий; я не стал удерживать и разжал руки.

— Ты плакала, — объяснил я своё нарушение её личного пространства.

Она шмыгнула носом, зло смахнула остатки слёз на пушистых ресницах, и убежала в ванную. Я прислонился к спинке кровати и посмотрел на спящего мальчика. Провёл по его мягким волосам. За такого славного сына Мира должна была купаться в роскоши и жить, как королева. Что же ты сделал, Корвус, как ты мог с ней так поступить? Я совершенно забыл о времени и о жене. Мысленно пообещал себе позаботится о них. Стать для Мирона отцом, а для Миры — мужем, которого они оба заслуживают. Преданным, любящим, добрым и терпеливым. Повоюем с тобой за твоё сердечко, моя маленькая жена. Так погрузился в свои мысли, что вздрогнул от стука в дверь. Мимо меня прошла Мира и впустила к нам Колдера. Оставил их, — нужно продолжить подготовку к вечеру, а для этого необходимо найти стихи. У дракона вроде была библиотека, схожу туда, покопаюсь в фолиантах.

Я думал, со свечами было тяжело? Ха, как же я ошибался! Убив полвечера на библиотеку, перелистав книги различных поэтов, понял — нужного не найду. В нашем мире стихи были другие. Их писали, чтобы унизить друг друга, высмеять, либо они описывали героические битвы — и ничего похожего на то, что я услышал от Антонины, и в помине не было. Пришлось идти к матери девушки.

— Антонина, вот вы где! — женщину я нашёл в гостиной, где она сидела с Клаусом и Мироном, — мы можем поговорить?

— Да, конечно, — с готовностью согласилась женщина, и показала рукой на пустующее кресло. Мирон рисовал мелками на магической доске, а Клаус читал газету.

— Что у тебя? — перешла к делу женщина, наливая мне чай.

— Небольшая загвоздка, — я кинул быстрый взгляд на Мирона, но мальчик не обращал на меня никакого внимания; он высунул кончик языка и старательно раскрашивал кругляшик жёлтым цветом, — я не нашёл подходящий стих, вы могли бы повторить или записать для меня тот отрывок, который читали?

— У вас нет стихов? — удивилась женщина и посмотрела на Клауса. Мужчина отложил газету и тоже посмотрел на нее, — а помнишь тот стих? Ты его сам сочинил.

Антонина прижала руки к груди, а оборотень, впервые на моём веку, покраснел. Они с минуту друг на друга таращились, а я терпеливо ждал — понимал, момент личный, лучше не встревать.

— Значит так, слушай. Тот стих не подойдёт, его Мирка знает, сразу поймёт, откуда ноги растут, — сказала инициативная тёща. — Ох, на старости лет только стихи вспоминать, с моей-то памятью. Мирошка, помнишь мы учили стих?

— Какой? — подал голос ребёнок, отрываясь от магической доски.

— На восьмое марта, — напомнила женщина, — у вас ещё в садике был литературный день. Вы учили классиков.

— Я люблю свою лошадку, причешу ей шёрстку гладко? — малыш вопросительно посмотрел на бабушку.

— Нет, это не пойдёт… Ладно, не отвлекайся, — она повернула голову внука обратно к рисунку, и стала думать.

— О, вспомнила, Бальмонт подойдёт! Записывай.

Я достал блокнот и карандаш.

— Тебя я хочу, моё счастье,

Моя неземная краса!

Ты — солнце во мраке ненастья,

Ты — жгучему сердцу роса!

Любовью к тебе окрылённый,

Я брошусь на битву с судьбой.

Как колос, грозой опалённый,

Склонюсь я во прах пред тобой.

— Помедленнее, — попросил я, пытаясь успеть записать каждое слово.

— А всё, дальше не помню, — пожала плечами женщина.

— Повторите, пожалуйста, я не всё записал, — попросил я.

Женщина повторила медленнее, я всё законспектировал, поблагодарил, немного расслабился. Мирон протянул мне доску и сунул в рот кончик мелка. Я взял и посмотрел на рисунок. Он изобразил на доске остроконечную трубу с круглым окошком, а в верхнем углу — жёлтый круг с палочками. Рядом с трубой нарисована, скорее всего, Мира с большими ушами, и Мирон с длинным чёрным хвостом вместо ног.

— Красивый рисунок, но что вот это такое? — показал на трубу.

— Это космическая ракета, — сказала он, — это солнце, — ткнул на жёлтый круг с палочками, — это мама, а это я с хвостом, как у тебя.

Я умилился, подхватил сына и посадил к себе на хвост.

— И куда это вы с мамой летите, мне интересно, — спросила Антонина, — ещё и без бабушки и Демона?

Я нахмурился. Зачем она вспоминает про Корвуса?

— Демон уже в ракете, а ты с дедом Клаусом остаёшься, — нашёл выход из положения ребёнок.

— Нет, давай-ка обсудим, почему это ты бросаешь меня, — не согласилась женщина, — и почему у тебя такой длинный хвост? Где твои ноги?

— Я вырасту большим и буду как дядя Арслан, с длинным хвостом, — важно ответил ребёнок, — а ты разве не хочешь остаться с дедом Клаусом?

— Да, Тоня, ты не хочешь остаться с дедом Клаусом? — подал голос оборотень.

— Ой, ну вас в баню, чтоб вас тазами закидали, — махнула рукой женщина, — давай, детка, рисуй бабушку и деда.

Ребёнок вздохнул, покачал головой и спрыгнул с хвоста, захватив магическую доску.

— Вам, женщинам, не угодишь, — бубнил ребёнок, выбирая мелки.

Мы дружно расхохотались над непосредственностью юного мужчины; я оставил их, и пошёл осуществлять план по покорению моей свенравной жёнушки. Скоро она вернётся из города, а мне ещё стих учить.

Стараясь глубоко не дышать, раскидал лепестки цветов по всей спальне, уделяя особое внимание кровати. Шоколадные шарики тоже раскидал побольше на подушки и покрывало.

Со свечами возникли проблемы — я не умел создавать огонь, а от искр они не зажигались. Пришлось привлечь к процессу Тормунда. Мужчина зашёл в комнату и тут же выбежал, зажимая нос руками.

— Ты хочешь убить миледи? — зарычал дракон.

— Нет, иди помогай, мне свечи зажечь надо, — шикнул я.

— Вынеси одну свечку, я её тут зажгу, в комнату я больше ни ногой, — не согласился начальник стражи.