Мой Щенок (СИ) - Аверина Вероника - Страница 118

Звонок телефона в полной тишине прозвучал резко и неприятно громко. Едва бросив взгляд на дисплей, я мгновенно нажала кнопку «ответить».

— Нашла что-нибудь?

Мы с Гасей произнесли это синхронно, и также синхронно вздохнули, осознав, что новостей нет.

— Мы ищем, Леди. Я не представляю, что еще можно сделать, но мы стараемся, — в голосе Агаты звучала усталость. Я понимала, что она тоже едва ли спала в последние несколько суток.

— А остальные? Еще два вампира? Не получилось выйти на них?

— Нет. Я подняла всех имеющихся в моем распоряжении людей. Леди, все охотники страны сейчас сбиваются с ног, пытаясь откопать хоть что-то. Но ни Геральда, ни Освальда обнаружить не удалось.

— Спасибо, Гася, — я не смогла скрыть разочарования.

— Не за что. Как твой щенок? Еще жив?

— Да. Пока.

— Сама справишься? Мы могли бы забрать его…

— Гася, — раздраженно отозвалась я, — он учился у меня год. Он предал именно меня. Я его вам не отдам. Если уж Вин должен умереть, то только от моей руки.

— Хорошо, — согласилась охотница. — Не думала, что когда-нибудь скажу тебе такое об Ирвине, но я понимаю твои чувства. Держись.

— Все в норме. Работаем дальше.

Я отключилась. Раздражению моему не было предела. Какой-то зубастый обскакивает не только меня, но и целый охотничий род! Ну уж нет. Я поймаю эту сволочь! Я вновь принялась остервенело штудировать материал. И вновь с нулевым результатом. Я устала, и мысли мои постоянно возвращались к Ирвину.

Я давно не спускалась к нему. Если быть честной с собой, то приходилось признать, что мне не хватало смелости. Я не чувствовала в себе сил увидеть его вновь. Я не могла заставить себя доверять Вину, никак не могла поверить, что теперь, наконец-то, он искренен со мной. Отсутствие доверия ставило крест на нашем дальнейшем сотрудничестве. Я уже не испытывала злости по отношению к ученику. Но смотреть на него, понимая, что вскоре мне придется оборвать его жизнь, было невыносимо. Я боялась, что не смогу. Я не хотела такого финала. Но других вариантов, увы, не находилось. Кодекс был неумолим. Я всегда поддерживала его, ратовала за дотошное соблюдение правил. А сейчас речь шла не просто об оступившемся мальчишке: о вампире, о враге затесавшемся в наш круг. О предавшем нас зубастом. Любой вариант, кроме казни, грозил смертью уже мне самой. Может быть, поддержка ребят помогла бы мне выпутаться из переделки живой. Однако о продолжении работы и речи вести не стоило. Слухи в нашем сообществе разносятся быстро. Отпустить Ирвина восвояси было равносильно самоубийству. Да и убийству тоже: любой наемник почтет за честь прикончить его.

А еще я вынуждена была признать, что, в глубине души, мне хотелось спуститься вниз, выпустить ученика из подвала, разрешить вернуться в комнату и остаться там. Вопреки всем доводам разума, мне хотелось его простить. И от этого было горько и тяжело. Я не могла позволить себе прощение. Не только из-за внешних обстоятельств, но и потому, что мой лимит прощений, похоже, был исчерпан.

Что ж, он вполне мог пережить без моих визитов еще сутки-другие. Вода у Ирвина была, еда ему не требовалась, а баловать предателя кровью я не собиралась. Перемещаться по подвалу он мог спокойно, комната с оружием была надежно заперта. Обезболивающие ампулы, вроде, оставались в достатке. Современная медицина вполне в состоянии обеспечить ему хотя бы безболезненное существование. Относительно безболезненное.

В сознании неожиданно всплыло воспоминание. «Вам стоит более пристальное внимание уделить медицине…». Фраза была сказана удивительно не к месту. Я списала ее на усталость щенка. Заподозрила, что он вновь пытается язвить, подколоть меня. Только сейчас я связала его странный взгляд, серьезный тон и нелепость фразы с предыдущим нашим разговором. Ирвин не издевался и не язвил. Он пытался помочь. Пытался дать мне зацепку.

Возняки работали в сфере медицины.

Эльжбета была медицинской сестрой.

Патрик Дин был обращен в госпитале, куда его доставили после тяжелого ранения.

Кристиану Чжежич обратили в психиатрической клинике…

Слишком много совпадений. Так не бывает.

Я открыла ноутбук, подключилась к сети и, едва поспевая за мыслью, стала набирать запрос за запросом. Ситуация осложнялась тем, что приходилось заглядывать в прошлое аж на полтора века. Но, спасибо информаторам, я могла и это. Все клиники принадлежали разным владельцам. Находились в разных городах. Время обращения вампиров не совпадало. Глухо. Я попробовала зайти с другой стороны, но и тут меня ждало разочарование: специфика у клиник тоже была разной. И персонал не пересекался, во всяком случае, насколько я могла видеть. Несколько остыв от первоначального восторга, я пыталась заставить уставший мозг работать, нащупывая ту самую ниточку, что способна привести к развязке.

Сделав себе чаю, я перебирала файлы с доступными мне документами. С одной из выцветших, полустертых фотографий улыбалась Габриэля Возняк. В окружении коллег, в форме врача, красивая, счастливая и еще смертная. В нашем государстве наука давно уже занимала главенствующую роль. Открытия делали жизнь людей комфортнее и безопаснее. А еще они хорошо продавались. И страна, не слишком богатая дорогостоящими ресурсами, сделала ставку на человеческий интеллект. Медицина занимала одну из ведущих сфер исследовательской деятельности. Именно благодаря ее достижениям, мы, к примеру, могли наслаждаться удовольствиями жизни без особого риска для здоровья. Такие кадры, как Габриэля Возняк, умная, талантливая и помешанная на своем деле, всегда ценились. Государство контролировало и поддерживало исследования. Но любая научная деятельность требовала больших экономических ресурсов, а такую нагрузку не всякий бюджет потянет. Поэтому бизнес активно принимал участие в поддержке экспериментов. И сейчас, и много лет назад…

Внезапно мой глаз зацепился за мужскую фигуру на втором плане. Что-то в облике показалось мне неуловимо знакомым, но фотография была слишком старой. Да и оцифровали ее без особого тщания. Лица разглядеть не удалось. Я вновь углубилась в чтение, пытаясь понять, кто именно запечатлен на этом снимке. Поскольку одет мужчина был во вполне повседневную одежду, вероятнее всего, к персоналу больницы он не относился. Перебрав все возможные варианты, я пришла к выводу, что это член попечительского совета. К сожалению, среди фамилий знакомых данных обнаружить не удалось. Я вновь углубилась в поиски, пытаясь понять, было ли мое открытие игрой затуманенного усталостью сознания, или, действительно, я нащупала ту самую нить.

Одна из фамилий вновь попалась мне, и не один раз: значилась в списках меценатов, опекавших все четыре интересующих меня клиники. Ту, где работала Габриэля, ту, где обратили Патрика, ту, где трудилась Эльжбета и ту, куда упекли еще смертную Кристиану. Меня охватила дрожь предвкушения. Я вновь скакнула по времени, обратившись к современности. Знакомой фамилии обнаружить не удалось. Отобрав те заведения, с которыми Габриэля работала в последние годы, я стала целенаправленно искать среди инвесторов и благотворителей. Мои пальцы порхали над клавиатурой с немыслимой скоростью. В конце концов, я нашла название компании, которая финансировала, в настоящее время, все интересовавшие меня проекты Габриэли. Открыв список руководства, я поперхнулась чаем. Мои ладони мгновенно вспотели, чашка выскользнула и упала на пол, залив его остатками напитка. Я долго вглядывалась в фотографию руководителя, не в силах поверить. Вот же черт. Без сомнения, на обоих снимках, на старом и современном, был запечатлен один и тот же человек. Я нашла его. Нашла высшего.

«Ты не представляешь, насколько они близко», — вспомнила я слова Ирвина. Он был прав. Я не представляла. Я не представляла, что могу сидеть рядом, дышать одним воздухом, разговаривать с высшим вампиром и не почувствовать его. Ощущать непонятное беспокойство и не придать ему значения. Словно не было за моей спиной нескольких лет боевого опыта. Словно я — обычная женщина, не имевшая и малейшего понятия об охоте. Я мгновенно засекала менее взрослых вампиров, но отмахивалась от воплей инстинкта, беседуя со старой, сильной, опытной тварью. Я теперь понимала тревогу ученика. Высший водил меня за нос. Обнаглел настолько, что не погнушался личным знакомством.