Сладкая месть - Джеллис Роберта - Страница 23

• Предыдущая
• 23/105
• Следующая

Озираясь вокруг в поисках сквайров, Элинор не заметила, как скорчилось от боли и тревоги лицо Ричарда при воспоминании о молодом парне, попавшем в плен, и двух раненых мальчиках, но она увидела Уолтера...

– Уолтер! – воскликнула она. – Почему вы ничего не... – но стоило тому заковылять вперед и показать свое лицо в свете огня и свечей, ее голос дрогнул... – Боже правый! – воскликнула она. – Да у вас вид не лучше, чем у Ричарда. Сибель, проводи Уолтера в мою палату и посмотри, что с ним стряслось. Если понадобится моя помощь, пришлешь за мной служанку.

Уолтер отлично понимал, что ему следовало бы выставить вперед Жервез и Мари, которых среди общего беспокойства совершенно не интересовало состояние Пемброка, но слова застряли у него в горле. Когда Сибель поднялась со стула, на котором сидела, страсть, беспокойство, смущение и облегчение – все вскипело в котле изнуренного, изнывающего тела Уолтера, и он зашатался. Находившийся ближе всех лорд Джеффри вскочил, чтобы поддержать его, да и лорд Иэн с Саймоном тоже поднялись, временно закрыв от Уолтера Сибель.

– Обычная усталость, – сказал он, – к тому же здесь есть Жервез, леди Пемброк и ее сестра, леди Мари де ле Морес.

Все головы повернулись к названным дамам. Уолтер уловил мельком, как сверкнули глаза леди Элинор и сжались от гнева губы, когда она поняла, что жена Ричарда сопровождала его и не ухаживала за мужем в его очевидной нужде. Но этот взгляд длился лишь секунду. Затем леди Элинор повернулась и быстро увела Ричарда. Лорд Джеффри и лорд Иэн пришли в замешательство, словно не в силах связать вместе присутствие леди Пемброк и неухоженное состояние ее мужа. Лишь принц Ллевелин, казалось, был спокоен. Он встал и плавно подался вперед.

– Прелестные дамы, – сказал он звучным голосом, – позвольте мне приветствовать вас в этом доме. Не соблаговолите ли остаться у очага и отдохнуть, пока лорда Пемброка приведут в порядок, и мы сможем проводить вас в ваши покои?

Уолтер не слышал дальнейших слов, хотя знал, что Ллевелин продолжает говорить, поскольку Сибель подошла ближе и тихо сказала:

– Вы можете ходить, сэр Уолтер?

Он безмолвно кивнул, освободился от рук Джеффри, затем обрел дар речи и сказал, совершенно не замечая добродушных улыбок Джеффри и Иэна:

– Да, конечно.

Тактично проследовав между отцом и дедом, так, чтобы ее движение не привлекло внимания, Сибель сделала еще несколько шагов и подошла к Уолтеру слева.

– С вашего позволения сюда, пожалуйста, – сказала она.

С мгновение Уолтер не мог пошевелиться. Конечно, он помнил Сибель, такую же прекрасную и желанную, но при виде ее прекрасного лица его словно обухом по голове ударили. В его мыслях она возникала прекрасным видением, однако сейчас, когда это видение обрело плоть и кровь, Сибель не только не разочаровала Уолтера – она предстала перед ним богиней, перед совершенством которой отступали даже его мечты. И этот ангел беспокоился о нем! Сердце затрепетало в его груди, к устам подступали не те слова – не вежливые сдержанные слова благодарности за беспокойство о его здоровье, а горячие и страстные признания в любви, наиболее неуместные в это время и в этом месте.

Сибель заметила Уолтера гораздо раньше, чем он ее.

Несколько утомившись от пересказа и обсуждения новостей, которые и новостями для нее не были, она то и дело обращала взор в зал, не забывая при этом слушать. Она сразу же наметила группу, приближавшуюся к очагу, где высилось главное кресло принца Ллевелина. Она не узнала графа Пемброка, поскольку не видела его с детства, – впрочем, из-за ран она не узнала бы его в любом случае. Однако, несмотря на тусклый свет, она узнала Уолтера с легкостью, поразившей ее и ввергшей в растерянность.

С первого же взгляда заметив, как сильно Уолтер хромает, Сибель поняла, что он ранен, прежде чем это поняла бабушка. Тот факт, что он шагает без поддержки, подавил ее первый импульс броситься к нему на помощь. Она помнила свои гордые слова, когда мать сказала, что ее отец и дед убедят Уолтера, что она уже стала его преданной рабой. «Я быстро лишу его иллюзий на этот счет», – сказала она тогда.

Если бы она ринулась к Уолтеру со слезами на глазах, спрашивая дрожащим голосом, насколько серьезно он ранен, едва ли ей удалось бы убедить его в том, что она отнюдь не всецело принадлежит ему. Сдержанность являлась необходимой и единственно правильной тактикой в данном случае. В доказательство безошибочности ее рассуждений и действий бабушка воздала ей должное, распорядившись, чтобы она позаботилась об Уолтере.

Сосредоточившись на мыслях о ранах, Сибель неправильно истолковала его заминку с ответом, когда попросила следовать за ней. Она решила, что гордость побудила его отвергнуть необходимость в помощи. Глупо, но Сибель привыкла к мысли, что мужскую гордость следует оберегать. Она придвинулась ближе и сказала еще тише:

– Я очень сильна. Вы можете опереться на меня. Никто не заметит.

Уолтер подумал было сказать, что в этом нет необходимости, но, когда открыл рот, побоялся, что издаст что-либо нечленораздельное или вообще ничего не сможет выговорить. Кроме того, мысль о том, что он обовьет Сибель рукой и сможет опереться на нее (пускай даже едва касаясь девушки, поскольку он, естественно, не думал, что она сможет послужить ему хорошей опорой), была настолько сладостной!. Если не считать поцелуя руки, он еще ни разу не прикасался ни к одной части ее тела. Она встала с левой от него стороны, ибо заметила, что он хромал на левую ногу. Совершенно забыв о ране в плече, Уолтер поднял руку, чтобы обнять Сибель за плечи, и едва удержался от вопля.

Хотя Уолтер не издал ничего, кроме низкого рыка, Сибель все мгновенно поняла. Она быстро скользнула к нему с другого бока, подставила свои плечи под его здоровую руку и обняла за талию. Удивление и волна головокружения толкнули Уолтера прямо на нее, но она поддержала его и принялась медленно удаляться от группы у очага. К тому времени, как они достигли выхода из зала, Уолтер справился с равновесием, и Сибель избавилась от опасений, что, несмотря на все его возражения, ей придется позвать на помощь, чтобы поднять его по лестнице в комнату бабушки. Тем не менее, он не убрал руки с плеч Сибель, да и она не предложила ему так поступить.

В палате она подвела его к стулу и мягко высвободилась. Поначалу Сибель перепугалась, когда Уолтер так тяжело навалился на нее, но вскоре поняла, что это была лишь минутная слабость. Она знала, что вполне могла предоставить ему идти самому, однако убедилась при этом, как ей приятно прижиматься к нему сбоку. Возможно, если бы он так не промок, не был облачен в латы и существовал благоразумный повод продлить эти объятия, Сибель так бы и поступила; однако при данных обстоятельствах это было неудобно.

– Постойте минутку, – сказала Сибель. Она быстро разожгла невысокий огонь и сунула в пламя длинную лучину, чтобы зажечь свечи. Проделав все это, она вернулась к Уолтеру и склонилась над ним. – Теперь садитесь, – приказала она, снимая металлическую рубаху. Она подняла ее до уровня груди и замешкалась, вспомнив, что он не может безболезненно поднять левую руку.

– Снимайте же, – сказал Уолтер, смекнув, почему она мешкает. – Не знаю, что там с моим плечом, но я уже несколько раз снимал и надевал кольчугу.

– Я могла бы вызвать оружейника, чтобы он разрезал ее, – предложила Сибель. – Только рукав, так, чтобы легко можно было починить.

– Скорее всего он сделает мне лишь в десять раз хуже. Просто снимите ее, и все.

Сибель решила, что он прав, и как можно быстрее стянула кольчугу. Когда из-под нее показалось лицо Уолтера, оно было бледным, но он был готов к боли и не выказал признаков обморока. Удовлетворенная, Сибель заботливо отложила кольчугу в сторону, как ее и учили.

– Я скажу одному из сквайров моего отца высушить и почистить ее, – уверила она его, – но сначала позвольте мне снять с вас мокрую одежду. Надеюсь, вы еще не простудились. Как вы умудрились так промокнуть? День был погожим. Сейчас идет дождь?

• Предыдущая
• 23/105
• Следующая