Коррупционер (СИ) - Путилов Роман Феликсович - Страница 7

— Вопрос: — Ну хорошо. Теперь расскажите, откуда на складе появилось такое количество автозапчастей для легковых автомобилей.

— Ответ: — Ну, это мы в рамках северного завоза получали, по защищенным статьям заявки проходили.

— Вопрос: — Ну хорошо, получили, а дальше что?

— Ответ: — Ну а дальше я запчасти накапливал…

— Вопрос: — Зачем?

— М-м-м…

— Вопрос: — Вениамин Васильевич, мы вроде о чистосердечном признании с вами договаривались…

— Ответ: — Да, извините. Я накапливал запчасти, потому что собирался приобрести их через кооперативную организацию и продать по свободным ценам.

— Вопрос: — Так извините, вы же их на Север должны были отправить.

— Ответ: — А нет у нас такого количества заявок на автозапчасти с Севера, нет у них там такого количества «Жигулей». А эти запчасти, стало быть, становиться неликвидом, и можно будет продать по сниженной цене.

— Вопрос: — Дефицитные запчасти по сниженным ценам

— Ответ: -Ну, понимаете, есть способы.

— Вопрос: -Хорошо, а почему часть упаковок пустыми оказались

— Ответ: — Ну, я так понимаю, что это Кудюмов их похищал. Видите ли, я, чтобы избежать проверок, запчасти в самый дальний склад определил, где у нас всяких хлам складирован. И сам там старался лишний раз не появляться. А этот жулик Кудюмов, подобрал ключ к замку, сделал оттиски печатей и лазил туда, когда ему вздумается.

— Понятно, распишитесь здесь и здесь и на сегодня закончим.

— Товарищ, ой, извините, гражданин следователь, а как бы мне с женой повидаться?

— Я подумаю, как это удобнее сделать, наверное, после следующего допроса вы с супругой повидаетесь.

Мы сидели с Димой на берегу Реки, слушали монотонный шум капель дождя, невесомо бьющих по прозрачной пленке, натянутой на каркасе, который мы собрали из сухих стволов молодых сосен, чтобы всегда можно было посидеть у костра. Три дня мы собирали бруснику, потом длинными вечерами сидели и пили бесконечные кружки с «чаем» из листьев брусники и лесной смородины. Между собой почти не разговаривали, наслаждаясь одиночеством, свободой и бесконечным, окружающим нас безлюдьем. Палатка была собрана. Десяток алюминиевых десятилитровых канистр с брусникой, залиты водой и распиханы в багажнике и салоне бежевой «шестерки», которую я выпросил у папы, обещая завалить родителей брусникой. Довольный и обессиленный Демон, вес облепленный желтой березовой листвой, валялся на сухой траве под багажником «жигулей». Надеюсь, что он катался не по какой ни будь падали, а то провоняет весь салон. Мы с Димой пьем по последней кружке, после чего останется только загасить костер и покинуть это гостеприимное место.

— Дима, что надумал, восстанавливаться будешь?

— Нет, Паша, не пойду.

— Чем заниматься намерен?

— Ремонты буду делать. Мать несколько журналов достала, с интерьерами импортными, вот буду по ним делать, а там, глядишь, бригаду организую.

— Молодец, дело хорошее — я вспомнил инновации врывающегося в нашу жизнь «евроремонта»: — только на потолок кафельную плитку не клей, хорошо?

После двух заседаний районного суда меня восстановили на службе, с выплатой среднего заработка до вынесения решения. И если на первом заседании юрист УВД с пеной из рта доказывал, что уволен я был законно, на основании собственноручно написанного заявления, то на второе заседание он уже прибыл с подписанным за неделю до того, приказом о моем восстановлении. К этому моменту я уже три дня как ходил на занятия в Учебном центре УВД.

— Взвод, смирно, равнение направо — наш куратор, капитан Трехшапкин, лихо печатал шаг по вычищенному от снега плацу.

Мы сцепили пальцы рук, и с криком «И, раз!» стали лупить сапогами по бетонным плитам с еще большим остервенением, проходя по плацу Учебного центра строевым шагом первый и последний раз, в связи с его окончанием и присвоением очередных званий. Три месяца учебы, в расслабленно-школьном режиме, с девяти утра и до трех часов дня, после чего официально отбывал домой на самоподготовку — что может быть прекрасней, разве не так?

— Здравия желаю, Сергей Геннадьевич, разрешите поздравит вас с присвоением звания майора.

— Привет, Паша, закончил курсы — ротный ответил на рукопожатие.

— Так точно.

— Ладно, давай, к заму — cдаешь зачет по оружию, потом ко мне, я приказ подготовлю. Завтра к двенадцати получишь у старшины оружие и сдашь его в дежурку, ну а послезавтра выходишь на работу.

— Понял, еще вопрос разрешите — куда пойду и с кем?

— Я пока не знаю, завтра решу.

— Старшина, что за хрень — ствол ржавый.

— Да тут чуть — чуть, тряпку с маслом возьми и потри, все отойдет. На кобуру.

— Не, я за такую расписываться не буду.

— Что тебе не нравиться, нормальная кобура, мягкая уже.

— У нее здесь ниток нет, и она явно года три как ношенная.

— Слушай, берешь шило, нитки я тебе дам, и по дырочкам шилом…

— Старшина, я эту кобуру брать не буду.

— Бля, молодежь совсем оборзела. Нет у меня кобур. Вон, «гаишную», белую, возьмешь?

— ты так пошутил?

— Пошутил, пошутил, на кобуру, расписывайся.

— Стой, я этот шомпол не возьму.

— Что опять не так?

— У него конец обломан.

— Да тебе какая разница, тряпку намотал и чисти ствол.

— Да ты же сам на строевом смотре мне предъявишь, что шомпол сломан.

— Ладно, пошли в дежурку, есть у меня там шомпол.

— Вот дашь шомпол- потом я вернусь и, у тебя, в журнале распишусь.

— Бля, вот не никакого доверия людям.

Я стоял на крыльце, подставив лицо почти весеннему, февральскому, солнышку.

— Здрасьте, дядя Паша.

— О здорово Рыжий, ты что здесь?

— На учет пришел становится, мне три года «условки» дали.

— О как, ну молодец, отделался легким испугом. А остальным что… Э, Рыжий, ты меня слышишь?

— Дядя Паша, а это кто?

— Где? — я обернулся.

Из взвизгнувшего тормозами «УАЗика» — «таблетки» выгружали нашего «доктора Лектора» — три милиционера под руки принимали закованного в наручники, с большим пакетом в руках, подследственного Кудюмова, прибывшего с очередной «проводки».

— А это наш убивец, девчонок из техникума насиловал и убивал, слышал, наверное? А что?

— Помните, тот вечер, когда мы на вас нарвались?

— Конечно помню.

— Так с этим дедом Длинный тогда сцепился, и мы его собирались по жесткому запинаться.

— Лучше бы вы его тогда запинали.

— Так, товарищи, слушаем расстановку на сегодня… пост двести двадцать три, идут Громов и Боголюбский, дальше….

Ко мне повернулось усатое лицо старшего сержанта Боголюбского. Это было фиаско, мое фиаско.

Глава шестая. Новый напарник.

Старший сержант Олег Боголюбский был легендой роты патрульно-постовой службы Дорожного района. В милиции, на момент моего появления, Олег отработал более десяти лет. Однажды, в начале карьеры, Боголюбскому очень не повезло. Его путь на работу пересекся с дорогой какого- то психа. На вежливое замечание Олега, что негоже приставать к женщинам, мужик без разговоров достал шило и выразил свое несогласие с мнением оппонента. К сожалению, у Олега не хватило ни сил, ни умения, справиться с обезумившим субъектом, пытающимся проткнуть его. Взаимные прыжки, удары и захваты на Привокзальной площади, среди бела дня, продолжались минут пятнадцать, пока водитель одного из стоящих в отстойнике на конечной остановке автобусов, не подошел, и одним ударом в голову не прекратил антиобщественное действия сумасшедшего. Козырек фуражки Олега был пробит в трех местах, на теле тоже было несколько кровоточащих отверстий. Командир роты долго думал, не дать ли Олегу медаль и, от греха подальше, отправить на пенсию по инвалидности, но сразу что-то не срослось, а потом забылось. Поэтому Олег продолжал, из всех своих сил, тянуть лямку постового милиционера, каждый раз с гневом отвергая предложения уволится. Очень добрый, в чем-то, абсолютно, по-детски наивный, в купе с лицом, украшенным залихватскими рыжеватыми усами, которые не шли ему абсолютно, мой новый напарник, в странном возбуждении, сидел впереди меня, ежеминутно подпрыгивая и оборачиваясь ко мне, подавая какие-то таинственные знаки. Развод еще не успел закончиться, а Олег, пригнувшись, полез по ногам сидящих на стульях сотрудников, к выходу. Как только была дана команда «Вольно, разойдись», Олег, исчез из Ленинской комнаты, чтобы через несколько секунд, запнуться на крутой лестнице, ведущей вверх, чуть не разбив голову под веселое ржание личного состава. На мой недоуменный и вопросительный взгляд, мне пояснил что, пока я учился, наш отдел стал ближе к цивилизации — в дежурку поступила партия «демократизаторов», или «Палок Резиновых -73». Но, как всегда, спецсредств поступило меньше необходимого, и, сейчас, эти «вундервафли» выдаются дежурным персонально, с записью о факте выдачи в отдельном журнале. Так как, Олегу, за прошедшие десять лет, пистолет так и не выдали, во избежание утери служебного оружия, последнюю неделю Боголюбский приходит на работу на пол часа раньше положенного срока, боясь, что единственное, доступное спецсредство ему не достанется. Дежурная же часть, как злые маленькие дети в детсаду, каждый день выдумывают новый повод помучить бедного Олега, рассказывая ему страшные истории, что вот, «только что последнюю палку выдали, пять минут назад», «осталась одна, но это резерв начальника отдела», «из управы позвонили, сказали, до особого распоряжения не выдавать». Конечно, в конце концов, под тихое хихиканье присутствующих, для Олега находилась резервная палка, он на полном серьезе рассказывал дежурному правила применения спецсредств, чтобы, в полнейшем благоговении, получить свою «прелесть». Вот и теперь, получив палку, Олег, в бурном восторге, стоял возле отдела, воинственно отрабатывая различные залихватские удары, заставляя выходящих из отдела сотрудников опасливо обходить его по большой дуге.