Будет по-моему (СИ) - Майер Кристина - Страница 1

Злата

От общежития до университета оставалось пройти не больше ста пятидесяти метров, но если не ускорюсь, могу опоздать. Еще раз просмотрев реферат, убедилась, что все отлично. Сложила листы в новенький файл, затем в папку. Не понравится Меленчуку оформление, он может выбросить работу в мусор, даже не открыв. Я подготовила отличный реферат, тут ни к чему не придраться. Пусть только попробует поставить «неуд»…

Прошло всего лишь две недели с начала учебного года, а у меня уже две задолженности по экономической теории. Если Меленчук не примет мою работу и не позволит сдать отработки по двум другим до конца семестра, то меня не допустят до экзамена. Противный преподаватель не расположен идти мне навстречу. Не удивлюсь, если ни одной работы и дальше не зачтет.

Не хочешь или не можешь учиться – плати. Платить за учебу я не могла. В нашем университете цена взятки – квартирка на окраине Москвы. А я всего лишь девочка, вытянувшая счастливый билет. Девочка, которая попала на бюджетное место в самое крутое и престижное высшее учебное заведение страны. Откуда у меня деньги, чтобы заплатить лысеющему самоперу, который на каждом занятии пытается доказать, что я бездарь и тупица? Самое обидное, что это не так. Я окончила школу с медалью, сдала самостоятельно ЕГЭ, получив высокие баллы, смогла на конкурсной основе получить здесь место. С совсем небольшой протекцией. И то лишь потому, что за других «бюджетников» тоже ходатайствовали.

Такими темпами к концу семестра я могу лишиться не только стипендии, но и комнаты в общежитии. Кто будет оплачивать мне съемное жилье? Родители каждый месяц обещали переводить небольшую сумму на карту, но этих денег точно не хватит, чтобы снять даже кровать в элитном поселке. Да и кровати здесь не сдают, только коттеджи премиум-класса.

Нужно сделать все, чтобы Меленчук перестал ко мне цепляться. Почему этот гад так меня невзлюбил? Что я ему сделала? Вот прямо с первого дня возненавидел! Скорчил при виде меня такое лицо, будто мы раньше с ним где-то встречались, и я его сильно обидела. Но ведь мы нигде не могли пересечься. Внешность преподавателя незапоминающаяся, я могла и не обратить внимания на него, но точно знаю: ничего плохого сделать ему не могла.

— Слишком довольное лицо у вас, студентка… Алаева, — выдавал пренебрежительно, выдерживая театральную паузу. — Улыбаетесь постоянно, а в голове страусиный помет, — вызывая своими оскорбительными репликами смех среди однокурсников. Теперь и улыбки под запретом, а ведь мама говорила, что моя улыбка может растопить даже каменное сердце. Это она Меленчука не видела. Кремень, а не мужик. Это я, конечно, с сарказмом.

Почему помет именно страусиный, я так и не поняла. То ли любовь у Меленчука к этим птицам, то ли меня сильнее задеть пытался. Я чуть гуглить не полезла, интересно даже стало взглянуть, с чем сравнивают мой ум, но в последний момент одернула себя. Не буду вестись на провокации. Тем более они продолжались, а я себя пометом не считала.

Иногда хотелось ответить на оскорбления, указать, что взрослый мужчина с ученой степенью мог бы более корректно выражаться, используя для этого богатый словарный запас, но Марфа хватала меня за бедро, оставляя на коже синяки, и умоляюще шипела:

— Молчи-и-и.

Марфа выяснила у кого-то из старшекурсников, что Меленчук Игорь Андреевич – любитель брать взятки. Даже за обычные тесты и контрольные у него есть ставка, но напрямую он не возьмет. Самой мне к нему подходить вообще не стоит, неизвестно, как может поступить. Да и денег у меня нет. Нужно понять природу его ненависти и постараться исправить отношение ко мне, другого выхода нет.

Добродушное настроение у Игоря Андреевича исчезает при виде меня. Меленчук единственный препод, который плохо ко мне отнесся. Может, ему, как и моим однокурсникам, не нравится, что я не из мажоров? Не отношусь к элите? Но Марфу ведь он не трогает!

Каждый раз, когда у нас в расписании стоит лекция Меленчука, ни о чем другом думать не получается. Такое отношение ко мне малознакомого человека деморализует. Иногда думаю задержаться после пары и поговорить открыто, но не могу себя заставить. Несколько раз ловила на себе взгляд преподавателя, когда он этого не ожидал, и меня озноб пробирал. Не могу описать, как она меня смотрел, но становилось тошно.

За две недели меня так отвратило от экономической теории, что трусливое желание сбежать не оставляло ни на секунду, но я понимала, что подобным поступком только добавлю себе проблем. Идти на пару надо! И лучше поторопиться, потому что после звонка в аудиторию меня не пустят. Плюс еще одна отработка. Заставляю себя идти быстрее.

Рев двигателей разрушает идеалистическую мирную картину. Кованые высокие ворота открыты постоянно, но машинам въезд на территорию запрещен, поэтому я продолжаю движение, не обращая внимания на шум. Мажоры часто позволяют себе гонять по дорогам вокруг учебного городка, тестят свои крутые тачки, соревнуясь между собой.

Спешу, потому что до начала лекции остается восемь минут, а мне еще на второй этаж подняться и до нужной аудитории дойти. Времени достаточно, но не хочу столкнуться с Меленчуком в дверях.

— Тормози, рыжая, — догоняя меня, кричит в спину Славка. Славкой я его только мысленно называю, для всех он Вячеслав. Даже для друзей.

Мне совсем не хочется с ним общаться, но он не отстанет. Может и пошлости начать кричать. Он не раз так делал. А я останавливалась, чтобы не привлекать к нам ненужного внимания. Он это понял, теперь бессовестно пользуется. Знает, что в такие моменты мне от стыда провалиться сквозь землю хочется.

Я замедляюсь, оборачиваюсь, Славка обходит пышную клумбу, но внезапно останавливается, когда рев двигателей резко приближается. Студенты, сидевшие во дворе на лавочках и у входа на крыльце, подскакивают со своих мест и фокусируют взгляд на площадке перед главным зданием, где стоит знак запрета на парковку, и где до сих пор стою я.

Два гоночных спорткара на скорости въезжают в ворота. Я просто застываю столбом и забываю, что нужно дышать. В голове бьется мысль – «бежать!», и я хочу поддаться порыву, но понимаю, что не успею. В последний момент вспоминаю слова отца, что в такой ситуации лучше оставаться на месте, не путать водителя, а тут их сразу два. Зажмуривая глаза, сжимаю кулаки до кровавых полумесяцев на коже ладоней.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Реально страшно. Одновременно с обеих сторон мимо меня несутся машины. Пролетают в такой близости, что поток воздуха может сбить с ног, он способен раздавить, не оставив от меня ничего. Сердце вырывается из груди, шум крови в голове, как следствие – к горлу подкатывает тошнота. Мне кажется, я даже почувствовала легкое касание металла к своей одежде. Ткань пришла в движение, рубашка облепила тело, юбка задралась, но я вовремя успела поймать ее ладонями.

Разве правилами не запрещен въезд на территорию университета? Разве не стоит знак на проезжей части, что скорость ограничена?!

— Ты в порядке? — Славка оказался возле меня раньше, чем я отмерла.

Мы не были приятелями. Он мне постоянно гадости говорил, от которых я чувствовала себя замаранной, грязной. Сложно не обращать внимания на пошлые предложения, но я не могла противостоять сыну депутата, поэтому старалась игнорировать его выпады.

— Да, — вырвала свою руку и отстранилась, потому что Славка, воспользовавшись моментом, хотел меня обнять. Утешитель нашелся!

На самом деле я не была в порядке. Меня чуть не переехали и даже не извинились, не спросили, все ли со мной в порядке. Никакой реакции, будто и не заметили. А я с места сойти не могу, ноги в землю вросли, а тело парализовало.

Я посмотрела в сторону припарковавшихся прямо у здания спорткаров. Один из парней вышел из машины, прислонился к двери, которая плавно захлопнулась секундой ранее. В руках у него была сигарета, он поднес ее ко рту, затянулся. Запрокинув голову, вверх медленно выпустил сизую струю дыма. Позже я не смогу себе объяснить, почему залипла на этом движении. Все в нем кричало о силе и уверенности в себе. На него сложно было не обратить внимания.