Браслет (СИ) - "Didivivi / Нора Хельмер" - Страница 3

— Что ты, Саша, — Веня упрямо покачал головой. — Это первая моя настоящая роль! Она определит мою дальнейшую планиду, путеводной звездой пройдет через мою театральную карьеру! Если я не докажу судьбе, что на все готов ради театра, то больше судьба не будет ко мне щедра и благосклонна. Лучше расскажи, как у тебя дела идут с Сого, бьет твой конструктор Лего?

— Прекрасно идут дела! — воодушевился Саша, заходя в любимую нишу. — Маркетинговые исследования показали, что интерес у целевой аудитории есть, соотношение цены-качества потребителя более чем устраивает, а фокус-группа визжала от восторга и била кубиками по столу. Спасибо за идею магнитного крепления, Веня! Я так тебе благодарен! — взглянул на появившихся в зале знакомых бизнесменов и встрепенулся.

— Не стоит, — Веня засмущался. — Я просто в детстве конструкторы обожал, поэтому и подсказал. Мне для тебя и Никочки ничего не жалко, Саша. Ты иди, иди, пообщайся со друзьями, не обращай на меня внимания, я тут Николь подожду.

И, оставшись один, с удовольствием потянул шампанское — может, оно и суховато, как сказал Саша, но на его несведущий вкус — идеально! Как и все остальное: прическа, костюм, удобные туфли, браслет на левой руке, загадочно поблескивающий при свете ламп — Николь гениальна, подобрала практически монофон для оттенения браслета и Вени, слившихся симбиотически в одно целое.

Саша подошел неторопливо к бизнесменам и оживленно заговорил. А в зал вошли еще несколько человек — какой-то высокий широкоплечий брюнет, больше похожий на спортсмена, чем на дельца, и его свита. Брюнет по-хозяйски лениво осмотрел зал скучающим пресыщенным взглядом, вздохнул тяжело, дошел до Вени и, блеснув глазами, пошел прямо на него.

— Добрый вечер, — промурлыкал он, горячими черными глазами одобрительно ощупывая Венины лицо и фигуру, пока его свита почтительно осталась ждать его позади них на расстоянии полутора метров. — Меня зовут Роберт Волков, а вас?

— Добрый вечер, — вежливо отозвался Веня. — А меня Вениамин Власов, очень приятно.

— Вы тут один? Не видел вас раньше, — Роберт подошел ближе и улыбнулся ласково.

— Нет, с подругой и ее мужем, — Веня показал на шепчущуюся с другом Николь. — Медведевы, знаете?

— А Медведь, — Роберт кивнул. — Знаю, как не знать. Часто сталкиваемся в свете, а свет нынче скучен и однообразен, одни и те же лица, одни и те же речи, шутки — тоска! Может, не будем терять зря время, Вениамин? Поедем отсюда ко мне?

— Это вы ко мне подкатываете? — Веня радостно заморгал: работает браслет, рассылает флер гомосексуального обаяния. — Спасибо, но никуда не поеду. Вы, — он придирчиво осмотрел слишком привлекательного Роберта. — Вы совсем не подходите под типаж, который я ищу. Я, видите ли, пришел сюда найти богатого содержателя.

Роберт тут же похолодел лицом и прищурил презрительно глаза.

— Надо же, я редко ошибаюсь в людях. Вы вроде не похожи на профурсетку. И на Машку бывает промашка. И? Чем же я не подхожу?

Веня хотел, было, обидеться, но вспомнил, что он — Рембо, а не мещанин Веня, пламенно распахнул свои очи, показал безукоризненно злой оскал зубов, цедя сквозь зубы:

— Больно вы красивы, Роберт. Я ищу классического содержателя: полноватого, невысокого, желательно с усами и лысого.

— Что? — Роберт недоуменно поднял брови. — Какой странный набор, однако! Почему именно такой?

— Потому что Верлен, — непонятно ответил Вениамин и сухо добавил: — Вы не подходите, Роберт, простите.

Николь, бросив рассеянно взгляд на них, побледнела, ахнула, схватила своего спутника за руку и помчалась стремглав к ним.

— Ни на секунду одного оставить нельзя! Саша где? — повернулась на жест Вени, показывающего ей на Сашу, и прошептала злобно: — Ну, Сашок, пожалеешь! — а Роберту яростно прошипела: — Привет, Роберт, к моему другу не лезь, не для тебя его роза цвела, ясно? Плыви, плыви, акула, тут других мальков полно. Веник, хочу познакомить тебя с моим другом Эдиком, — подтолкнула Эдика ближе к Вене и улыбнулась материнской доброй улыбкой, благословляющей новую пару.

Эдик оказался молод, жизнерадостен и симпатичен — Веня с огорчением констатировал, что тот тоже ну вот совсем не Верлен и даже не Демени — каштановая шевелюра была густа, карие глаза полны не демонической скорби, а энергии, так что вежливо поздоровался, представился, но на предложение побеседовать тет-а-тет покачал решительно головой. Эдик расстроенно покачался на пятках около него, рассматривая его с сожалением, и на не совсем мягкое предложение Николь отведать гастрономических радостей фуршета, неохотно поплелся прочь, не солоно хлебавши.

Роберт тоже отошел от них, но недалеко — к своей свите, и стоял напряженно, будто прислушивался.

— Что такое, Веник? — когда Николь злилась, она даже шепотом говорила так, будто орала. — Нашла тебе идеального гея! Согласен только на поцелуи и легкий петтинг! Согласен взять тебя на содержание! Что не так, а?

— Он не похож на Верлена, Никочка, — виновато ответил Веня. — Волосы на месте, слишком молод и привлекателен. Ладно бы был привлекателен, но в глазах нет поэзии, понимаешь? Раз мне нужно войти в роль Рембо, то нужно выбирать любовника и содержателя таких же, какие были у Рембо, а у него были или поэты или старые толстяки. Тот же Верлен был, кстати, лыс и не первой молодости — в общем, у Рембо существовал определенный типаж. Я ведь не ради плотской радости ищу, ты же знаешь, а самоотверженно погружаюсь в образ!

— Аааа! Веник, — Николь энергично потрясла его за плечи. — Ладно, стой, жди. Сейчас найду тебе толстого старичка с угасшей потенцией, — осмотрела внимательно зал и сделала охотничью стойку.

— И желательно женатого, — попросил Веня, — У Верлена была жена Матильда. — но от яростного взгляда Николь поспешно пробормотал: — Холостой тоже подойдет, Никочка.

Как только Николь умчалась к новому потенциальному содержателю, к Вене быстро подплыл Роберт Волков, осторожно пальцем зачем-то трогающий свою ушную раковину, в глазах которого поселилась вселенская скорбь, от чего казалось, что его глаза чуть косили. Веня взглянул на него с интересом, а тот промурлыкал:

— Какая же тут прозаическая обыденность, боже мой! Одной поэзией и спасаюсь, цитирую ее про себя и утешаюсь. Вы любите французскую поэзию, Вениамин? Вот, например, Поля Верлена, которого я обожаю и нахожу, что меня с ним роднит сходство душ? — и процитировал строки, делая напряженные паузы и будто прислушиваясь:

Надменный, как юноша, лирик

Вошел, не стучася, в мой дом

И просто заметил, что в мире

Я должен грустить лишь о нем.

С капризной ужимкой захлопнул

Открытую книгу мою,

Туфлей лакированной топнул,

Едва проронив: «Не люблю».

Как смел он так пахнуть духами!

Так дерзко перстнями играть!

Как смел он засыпать цветами

Мой письменный стол и кровать!

Я из дому вышел со злостью,

Но он увязался за мной.

Стучит изумительной тростью

По звонким камням мостовой.

И стал я с тех пор сумасшедшим.

Не смею вернуться в свой дом

И все говорю о пришедшем

Бесстыдным его языком.

Встрепенувшийся радостно при первых строках Веня помрачнел, дослушал до конца и сухо сообщил:

— Это вообще-то стихи Николая Гумилева, посвященные Кузмину, открытому гею Серебряного века, основавшему кружок «Гафиз». Не смешно, господин Волков.

Роберт с досадой прошептал, поворачиваясь быстро к своей свите, где один из его подчиненных задрожал от страха:

— Уволю, бля! — снова вернулся безумным, полным поэзии взглядом к Вене и жарко сказал: — Я проверял вас, Вениамин! Теперь вижу, что вы такой же увлеченный Верленом человек, как и я! — придвинувшись рывком к Вене, задекламировал, заграссировал на французском, которого Веня не знал, какие-то волшебные строки.

Веня зачарованно смотрел в горящие черные глаза, таял от мелодичности французского и ощущал, что все, нашел своего содержателя.

Когда Роберт закончил, оскалился яростно и шепнул прямо в губы: — Едем в ночь, Вениамин? — Веня покачнулся от дуновения судьбы и подал молча ему руку, периферийным зрением рассеянно заметив взвывшую Николь.