Русский Робинзон - Сибиряков Николай - Страница 36

— Теперь они не решатся подойти к блокгаузу, — сказал Лисицын. — Можете покойно спать. Я буду караулить до утра.

Следующий день прошел без всяких приключений. Даже лодки удалились из бухты и не осмеливались показаться в проливе, опасаясь ядер и дождя камней из блокгауза. Выспавшись днем, Лисицын ночью решился сделать рекогносцировку неприятельского бивака. Он вышел из укрепления и пополз задом по прогалине, чтобы китайцы приняли его за своего шпиона, благополучно добрался до леса, а там знакомыми тропками подошел к неприятельскому отряду. Несколько часовых расхаживали в виду блокгауза, остальные воины спали. Из большого шалаша раздавались стоны раненых. Поблизости от бивака лежали мешки с рисом, а возле них возвышался огромный ворох сухого хвороста. Артиллерии не было видно — это успокоило Лисицына.

На прощание Сергей Петрович сунул в хворост пучок зажженных серных спичек и поспешил в блокгауз. Когда его уже впустили в укрепление часовые, вся местность вдруг осветилась. Неизвестно, догадались ли китайцы о причине пожара, от которого сгорел весь их запас риса, но на следующий же день они решились завладеть блокгаузом во что бы то ни стало.

В самый жар, когда полуденные лучи солнца почти отвесно падали на землю, Роман, наблюдавший за неприятелем, заметил что-то вроде дымного змея, который с шипеньем поднялся из-за кустов с западной стороны и перелетел через блокгауз в бухту. Испуганный этим явлением, он поспешил разбудить товарищей. В это время два таких же змея упали на земляную кровлю блокгауза и застлали удушающим дымом часть поляны перед укреплением. Защитники растерялись.

— По местам! — скомандовал Лисицын. — Намочите швабры и приготовьте ведра с водой. Китайцам не удалось сжечь нас хворостом, так они начали пускать зажигательные ракеты. Смотрите, братцы, в оба! Чуть где затлеет дерево — не жалейте воды!

Тотчас одна ракета влетела через бойницу в блокгауз, а две другие упали на покатости насыпи перед бойницами. Люди бросились было тушить огонь в блокгаузе, но громовой голос начальника образумил их:

— Никто не оставляет своего поста и тушит перед собой. Охранять внутренность блокгауза буду я!

Лисицын схватил ракету и опустил ее в колодец концом, извергающим струю пламени. Часть бревенчатой стены, затлевшей от огня, обработал мокрой шваброй. Товарищи, успокоенные его хладнокровием, не пожалели нескольких ведер воды на стенки блокгауза, не прикрытые землей. Между тем ракеты стали летать чаще, и беспокойство гарнизона усилилось.

— Не робейте, товарищи, китайцы не умеют направлять свои ракеты так, чтобы произвести пожар. Для нас опасны только те, которые влетят в бойницу или упадут на краю рва по другую сторону укрепления, а вы сами видите, это удалось им только раз.

— Вот они сейчас будут штурмовать! — закричал Роман, указывая на толпу китайцев, показавшуюся из перелеска. — Две пушки тащат за собой.

— Это не пушки, а станки для пускания ракет, — успокоил его Лисицын. — Пушек им выгрузить на берег не удалось. Будьте бдительны, друзья мои, а я постараюсь разогнать их выстрелами из мортиры.

Проскользнув в едва отворенную наружную дверь, он спустился в ров и, не обращая внимания на летающие ракеты, начал осыпать китайцев камнями. Они не выдержали больше трех выстрелов и скрылись в лесу, оставив на поле восемь раненых. Прекратился и ракетный огонь. Воцарилась совершеннейшая тишина. Солнце светило по-прежнему, птички весело пели в лесу, сражения как будто и не было, только пустые ракетные гильзы валялись вокруг блокгауза, напоминая о недавнем нападении.

— Не чаял я, что мы так дешево отделаемся, — улыбался Василий. — А уж страху я натерпелся…

— Научились бы лучше бомбы бросать, — поддакнул Роман. — А то сжечь нас удумали.

— Надобно Бога благодарить, что нет у китайцев мортир и бомб, а также пушек. Иначе они бы легко нас одолели. А пуль бояться нечего. Нам же нужно лучше метить, не торопиться стрелять и быть всегда настороже, — подвел итог Лисицын. — Лодка! — закричал часовой.

Лисицын встал у пушки. Большая лодка, нагруженная мешками, вероятно, с рисом, медленно плыла по проливу. Ядро с визгом ударило в воду близ лодки. Гребцы в страхе поспешили уйти назад, сопровождаемые убийственным огнем стрелков.

Гарнизон собрался обедать, когда со стороны фермы раздался выстрел и перед блокгаузом что-то упало на землю. Произошел взрыв — и маленькие огненные змеи во всех направлениях запрыгали, зашипели вокруг укрепления; некоторые влетели в блокгауз, наполнив его удушливым дымом. Это привело осажденных в ужас.

— Горим! — закричал один из стрелков.

— Тушить! — скомандовал Лисицын. — Не жалейте воды! Это бурак со шверманами; они скоро прогорят.

Лисицын бросился к крышке над пороховым погребом, на которую упал шверман. Сбросить шверман в колодец и залить крышку водой было делом минуты, но твердое сердце нашего героя изведало страх в эту критическую минуту. Между тем другие шверманы произвели пожар в нескольких местах.

— Василий, сюда! — кричал Лисицын, выплескивая ведро воды.

Остальные защитники укрепления тушили огонь, доставая из колодца бадью за бадьей и заливая очаги пламени. Смрадный дым едва позволял дышать — пришлось открыть бойницы.

— Лодка! — закричал Лисицын, глянув в открытую амбразуру.

— Бурак! — вторил ему Роман.

Раздался взрыв — и шверманы опоясали пламенем всю западную сторону блокгауза.

— Горим! Горим! — запаниковали стрелки.

— Тушите! — командовал Лисицын, заряжая пушку.

На этот раз ядро разметало несколько мешков в лодке и сбило гребца. Китайцы снова обратились в бегство, да так поспешно, что Лисицын едва успел выстрелить из ружья им вдогонку.

— Смелей, товарищи! Неприятель прогнан. Не жалейте воды! Дружней! — раздавались звучные приказания Лисицына, который, выйдя из блокгауза, с помощью небольшой лестницы взбирался к горевшим местам наружной стены и тушил их, то обливая водой, то ударяя мокрой шваброй.

— Берегитесь, Сергей Петрович, бурак! — прокричал Роман. Но Лисицын хладнокровно продолжал свое дело. Бурак упал, не долетев до укрепления, и не причинил никакого вреда осажденным. Метание бураков прекратилось. Русские больше получаса ждали нападения, но, не видя со стороны неприятеля никакого покушения на овладение укреплением, начали умываться, чтобы потом утолить голод.

— На колени, товарищи! — призвал Лисицын. — Прежде чем станем обедать, возблагодарим Бога за наше спасение.

Отдохнув и сытно поев, люди принялись приводить в порядок здание. Наполнили водой кадки, попрятали легко возгорающиеся вещи в погребок с провизией. Так окончился памятный для них день. Солнце великолепно закатилось, и яркая заря зажглась на горизонте. Вскоре полный месяц показался на небе, обещая светлую ночь.

— Неприятель! — закричал сторожевой.

Лисицын взглянул через бойницу в подзорную трубу. Вдали, между деревьями, толпы китайцев осторожно двигались к бухте. Одни несли на носилках раненых, другие тащили оружие, сгибаясь под тяжелой ношей. Лисицын догадался, что неприятель, отчаявшись взять блокгауз, решил оставить остров.

— Нападения на нас теперь не будет, — сказал он. — Китайцы ждут лодки с провиантом и артиллерией. Мы не должны этого допустить.

Опасаясь хитрости неприятеля, Лисицын не позволил зажигать в блокгаузе огонь и выставил часовых у бойниц каждой стены укрепления, убеждая всех быть наготове к бою. Около полуночи китайцы спустились из леса на отлогий берег бухты — в проливе показались четыре лодки. Лисицын был у мортиры, Роман встал у пушки, прочие заняли места у бойниц.

— Стреляй! — скомандовал Лисицын.

Когда ядро шлепнулось в воды залива, он выстрелил по людям, расположившимся на берегу бухты. Каменный дождь произвел большое опустошение в толпе. Многие бросились к лесу, некоторые попрыгали в воду. Брошенные на берегу раненые отчаянно стонали. Дав мортире больший угол возвышения, Лисицын осыпал камнями лодки. Гребцы, поражаемые и навесным, и прицельным огнем, вынуждены были повернуть назад. Лисицын прекратил стрельбу. Бежавшие в лес возвратились к раненым.