Русский Робинзон - Сибиряков Николай - Страница 31

Василий, совершенно выздоровевший, начал с наступлением весны поговаривать об экспедиции на Амур, прочие его товарищи, за исключением Янси и Лисицына, вторили ему, находя Амур единственным удобным путем на родину. Причин для сомнения у Сергея Петровича было много: из-за малочисленности отряда все могли попасть в плен к жестоким китайцам; десяти путешественникам нелегко продовольствоваться в долговременном пути, а чтобы захватить с собой достаточное количество припасов, понадобится значительной величины судно, которое они вряд ли сумеют построить; наконец, ему жаль было бросить превосходное стадо крупного и мелкого рогатого скота и табун резвых лошадей, жаль было оставить ферму, роскошные поля и луга. Лисицын уже свыкся с новым образом жизни, уединение сделалось для него приятно — словом, он не сочувствовал общему увлечению. Но когда желание его товарищей перешло в настойчивое требование, Сергей Петрович вынужден был присоединиться к большинству.

Он предложил соорудить большую прочную лодку, в которой вместе с экипажем могли бы поместиться в достаточном количестве съестные и боевые припасы и хотя бы одна пушка для обороны. Предложение это было принято с восторгом. Все энергично принялись за работу. К весенним работам не приступали.

В день Георгия Победоносца все отдыхали вблизи блокгауза в тени развесистых дубов. Разговор шел о предстоящей экспедиции на Амур. Вдруг со сторожевой скалы прибежал Петруша с известием, что на восточной стороне Архипелажного озера виден дым. Все бросились на скалу и действительно увидели несколько столбов дыма. Выходило, что китайцы и не думали оставлять в покое Приют. Мешкать было некогда. Лисицын немедленно распорядился отправить в Кедровую долину скот и все, что можно было захватить с собой. Беречь скот и вещи было поручено Янси и Петруше. Озимый хлеб, стоявший густой стеной, скосили и побросали в овраг.

К вечеру следующего дня все защитники Приюта разместились в блокгаузе. Чтобы не дать китайским лодкам проникнуть в пролив, поперек него близ входа в бухту натянули цепи, скованные еще прошлым летом Василием и Романом: одну — вровень с водой, другую — на аршин ниже. Лисицын показал, как нужно целиться из бойниц, и сказал, чтобы каждый стрелок избирал для себя особую цель, потому что им нужно с расчетом тратить заряды. Стрельбу из пушки он взял на себя.

Блокгауз был построен прочно и мог выдержать пушечный и мортирный огонь; гарнизон его состоял из людей решительных, хороших стрелков. Лисицын решил дать отпор китайцам, несмотря на их многочисленность и наличие артиллерии. Уверенность в успехе он постарался внушить своим товарищам и тем воспламенить их мужество.

Ночью показались огни на Ореховом острове. Вокруг острова мелькали силуэты китайских лодок. Опасаясь внезапного нападения, Лисицын разделил отряд свой на четыре смены, по два человека в каждой; три смены могли спать, а четвертая должна была бдительно наблюдать за неприятелем и особенно за проливом, ведущим в бухту.

На другой день китайская военная флотилия атаковала Приют, соблюдая тот же порядок, как и прежде, только на каждой лодке воинов было больше, число атакующих лодок многочисленнее и стрельба из орудий жарче.

— Что за диковинка? — удивился Василий. — Ни одно ядро до нас не долетает, словно они стреляют холостыми зарядами.

— Нет, они стреляют ядрами, но при крутизне берега их ядра не могут попасть в блокгауз, который за дымом они, вероятно, не видят.

— Да ежели бы и видели, — сказал Роман. — Нагляделся я на их артиллерию, ружья, на стрелков — смех просто!

В это время неприятельское ядро рикошетом от берега бухты влетело через большую амбразуру в блокгауз и ударилось в стену, никому не причинив вреда.

— Вишь, как изловчились, бусурманы! — Голос Василия невольно дрогнул. — Вот тебе и не умеют стрелять!

— Головой поручусь, не умеют. Это ядро шальное.

— И нам бы не мешало пальнуть, а, Сергей Петрович? — просил один из стрелков.

— Пусть постреляют, — отвечал Лисицын. — Чем больше они сожгут пороха, тем меньше его останется для разрушения нашего укрепления. Нам же нужно порох и снаряды беречь — в них наше спасение.

Прошло больше трех часов канонады, а китайцы все не унимались. Вдруг Лисицын приметил лодку, оказавшуюся в проливе, за ней явилась другая, третья, но цепь остановила китайцев и произвела замешательство.

— Ну, братцы, у кого руки чешутся? Свалите молодца, который старается цепь порвать, — разрешил Лисицын.

Немедленно раздался выстрел — и смельчак, раненный, упал в лодку.

— Теперь, друзья, стреляйте не торопясь, метьте в начальников, а я пошлю им гостинец из пушки.

Почти ни один выстрел из крепости не пропадал даром. Здесь были стрелки, бившие белку в глаз, чтобы не портить шкурку, а ядро, пущенное Лисицыным, убило разом нескольких китайцев и повредило передовую лодку, которая тотчас отвернула назад. От этого произошло столкновение двух лодок в узком скалистом проливе. Пока они старались благополучно разойтись, Сергей Петрович успел зарядить пушку и выстрелить. На этот раз ядро попало в ближайшую лодку, которая на глазах затонула.

— Смотри, как переполошились, словно лягушки заквакали! — со смехом проговорил Роман.

— Пользуйтесь, друзья, случаем! — закричал Лисицын. — Только старайтесь наносить тяжелые раны, а не убивать. Чем больше у них на руках будет раненых, тем меньше останется мужества и средств нападать на нас. Теперь и я помогу вам из своей двустволки.

— Вы бы разочек еще угостили их ядрышком, — сказал Василий, добросовестно прицеливаясь в китайского начальника. — Может, и другую лодку потопили бы.

— Война только начинается, друг мой, и жечь даром порох не следует. На этот раз потеря лодки и двух десятков солдат охладит их жар на несколько дней, а там что Бог даст.

— Глянь-ка, как торопятся удрать! — радовался Роман. — И стрелять перестали.

— Значит, и нам пора отдохнуть, братцы. Стрелять наудачу убыточно. Китайцы способны на всякие хитрости и гораздо многочисленнее нас. Если нам удалось на этот раз прогнать их, то этим мы обязаны одному Богу.

Все сняли шапки и благоговейно прочитали молитву. Торжественна была эта минута: несколько русских удальцов, заброшенных судьбой на Дальний Восток, в маленьком укреплении возносили хвалу Богу за дарование победы над многочисленным неприятелем. Никогда Лисицын и Василий не пели «Тебе Бога хвалим» с таким чувством, как сейчас. Мысль о славном отечестве, достойными представителями которого они сделались теперь, наполняла благородной гордостью сердца защитников Приюта. Они дали обет лучше умереть, чем сдаться в плен.

Из блокгауза хорошо были видны только бухта, ближайшая к ней часть пролива и Ореховый остров, а остальная часть пролива и прилежащее пространство были закрыты высокими берегами. Это заставило Лисицына выйти из укрепления, спуститься в лесистое прибрежье и с высокого дерева обозреть окрестность. Китайские лодки, потерпевшие поражение в проливе, медленно плыли к Ореховому острову, конвоируемые еще четырьмя лодками, вероятно, участвовавшими в первом нападении на Приют. На Ореховом острове копошилось много воинов. Одни что-то работали топорами, другие переносили тяжести, а некоторые с жаром разговаривали на берегу. Палатка главнокомандующего была поставлена в самом отдаленном конце острова. Прилегающие к озеру леса были безмолвны; там не виднелось ни человека, ни лодочки.

Этот обзор уверил Лисицына, что все силы китайцев собраны на Ореховом острове. Сложив подзорную трубу, Лисицын пошел в укрепление берегом бухты, чтобы удостовериться, цела ли цепь, загораживавшая пролив. Раздевшись на отлогом месте, он соскользнул в воду, и без шума доплыл до цепи, которая оказалась целой. Чтобы определить, где именно затонула китайская лодка, он нырнул и ощупал в лодке мортиру на металлическом станке. Ему очень хотелось вытащить мортиру из воды, но это оказалось не под силу нашему геркулесу. Вынырнув на поверхность, Сергей Петрович услышал свист пули, пролетевшей над его головой. К крайней его досаде, он не успел определить, откуда был сделан выстрел. Но тут снова просвистела пуля, еще ближе. Теперь Лисицын понял, что послана она из блокгауза. Он тотчас опустился в воду, догадавшись, что защитники укрепления посчитали его китайским лазутчиком. Жизнь нашего героя подвергалась чрезвычайной опасности, принимая в расчет искусство стрелков. Оставалось одно: беспрестанно нырять в различных направлениях. К счастью для Лисицына, весь гарнизон прибежал на берег бухты, чтобы живьем захватить неприятеля. Когда же они увидели на берегу платье Лисицына и услыхали его голос, то немедленно опустили ружья, узнав в мнимом лазутчике своего начальника.