Отец подруги и я (СИ) - Нокс Рокси - Страница 13

— Переспит с тобой? — догадывается мужчина.

— Да, — краснею я.

Ну и темы приходится обсуждать с Машкиным фазером!

— Так, и что дальше?

— Я сказала ему, что ничего не выйдет, потому что у меня есть парень. Хотя на самом деле, никакого парня у меня нет. Поэтому я попросила Влада сыграть роль моего парня.

Боже, я три раза повторила слово «парень», как будто только об этом и мечтаю, чтобы он у меня завелся!

— Детский сад, — фыркает Ростислав Андреевич. — Кстати, твое? — он протягивает мне браслет. — На своей постели нашел.

Мне хочется провалиться сквозь землю. Конечно же, увидел, кто посещал его комнату. Мое лицо становится свекольного цвета, не могу смотреть ему в глаза.

— Простите, это всё Влад… Он хотел взглянуть на Вашу спальню, а потом…

— Я знаю, видел всё, — кивает он, и в его глазах танцуют смешинки. Похоже, ему нравится, как я перед ним краснею и оправдываюсь. — Забудь, все нормально. Дело молодое.

— Это больше не повторится.

— Согласен, — весело говорит он. — С другим мужчиной ты больше не войдешь в мою спальню. Только со мной.

У меня загорелись уши от этих слов, а желудок сделал сумасшедший кульбит. Нервно хватаю кусочек сыра и откусываю его. Он наблюдает за мной и наслаждается своим положением строгого папочки.

После плотного завтрака едем с Ксенией в больницу. Надеюсь, все пойдет как надо, и док отпустит мою дочку домой. Я успокоился, но чувство тревожности все равно не исчезло.

— Ксения, таблетки Маше дал Влад, — говорю, внимательно наблюдая за ее реакцией.

Она недоверчиво смотрит на меня.

— Я отчетливо видел процесс передачи на видеозаписи. Одна из камер во дворе засекла. Конечно, сегодня же он будет уволен из моей корпорации.

— Но как? Почему? — явно не укладывается в ее очаровательной головке.

— Востриков балуется запрещенными веществами, что тут непонятного? — раздражаюсь. — И Маша откуда-то это знала.

— Это я виновата, — начинает грустить она. — Если бы я не позвала Влада, с Машей ничего не случилось. Простите меня.

— Хватит уже извиняться. Ты ведь не знала, что он за говнюк.

— А с виду приличный парень, — разочарованно произносит она.

Девочка хотела поиграть с ним в любовь и обожглась. Что ж, бывает. Таких сволочей в ее жизни будет еще масса.

— Но как таблетки попали в мою сумку?

— Наверняка, когда начался переполох, Влад спокойно вошел в Машину комнату и положил в сумку пакет. Откуда ему было знать, чья это сумка?

— Теперь понятно.

— Чтобы я больше тебя с ним не видел, — говорю угрожающе, чтобы не думала, что я буду с ней шутки шутить.

— Хорошо, Ростислав Андреевич, я поняла. Вы сдадите его полиции?

— Нет. Выдам волчий билет. Он у меня даже уборщиком сортиров не сможет устроиться, — отвечаю зло.

Марать руки об это говно даже не хочу. Наркоманам одна дорога — в ад.

Паркуюсь на стоянке возле больницы. Когда идем по ступеням, не могу сдержать себя и приобнимаю Ксению за талию. Она не сопротивляется, потому что чувствует передо мной свою вину. Вот на этом я и сыграю ближайшие дни, которые обещают быть очень интересными!

Я попрошу Ксению пожить в моем доме неделю, чтобы Маше не было скучно. Она будет в пределах моей досягаемости целых семь дней! Она будет услаждать мой взор своим прекрасным телом и разгонять кровь в моих венах. С ней я как будто бы молодею — и душой, и телом. Не чувствую себя старым.

Заходим в дочкину одноместную палату, и я нехотя убираю руку от девушки. Маша уже пришла в себя и смотрела телевизор с унылым видом.

— Папочка! — она оживилась и приподнялась на локтях. — Привет, Ксю.

— Ну как ты, милая? Ты нас вчера очень напугала, — сажусь на край постели и обнимаю дочурку.

Я решил, что пока не стану заводить серьезных разговоров, воспитательных лекций и ставить запреты. Пусть придет в себя и осознает, что натворила.

— Прости, пожалуйста, я больше так не будууу, — из ее глаз покатились слезы.

— Ну-ну, все хватит. Хватит. Теперь все будет хорошо, ведь ты больше не притронешься ко всякой дряни?

— Конечно, не притронусь, — шмыгает носом. — Я тебе обещаю.

— Всё я тебе верю. Не плачь, выше нос.

— Папа, Тимур не виноват, — Маша сжимает мое запястье и заглядывает в глаза.

— Поговорим об этом после, — сжимаю губы в нитку.

— Пожалуйста, послушай! Я его люблю и хочу быть с ним.

— Я общался ночью с его родителями.

— Ты… Что ты им сказал?

— Что отрежу яйца этому сопляку, если он еще раз подойдет к моей дочери, ближе, чем на один метр.

— Пааап! Ну зачем? Зачем, блин! — Маша отвернулась к стенке и расплакалась.

— Потому что он тебя недостоин.

— Это ты так думаешь! А я другого мнения! Уходи. Ксюша, ты останься.

Я кивнул, дошел до двери и обернулся:

— Жду вас обеих в машине.

— Не поеду я домой, ясно? — бунтует Маша.

— Поедешь. Ксения, поговори со своей подругой.

Выхожу на улицу. Денек сегодня отличный, по-летнему теплый. Даже вон шорты пришлось надеть. Надеюсь, Ксения как старшая по возрасту сможет повлиять на мою непутевую дочь. Связались с этим типом… с Токаревым. Говорил с ним ночью — трусливый щенок. Два слова связать не мог от страха, только и может девкам в лицо мячи кидать исподтишка. Тьфу!

Любит она его, как же.

Его мать, оказывается, в комитете образования работает, то-то я думаю, фамилия знакомая. А отец в погонах. Вроде приличные люди, а вырастили разгильдяя. Нет, не пара он Машке. Она еще молодая, глупенькая. Все пройдет.

***

— Машунь, ну ты как? — спрашиваю, оставшись с подругой наедине.

— Сойдет, передознулась прикинь с первого же раза. Врач сказал, что мой организм так будет реагировать на любые психотропные вещества.

— Страшное дело. Зачем ты взяла у Влада таблетки?

— Хотела попробовать перед сексом. Чтобы боли не чувствовать.

— Дурёха ты Машка, вот что я тебе скажу, — говорю беззлобно. — Чтобы не было боли, надо сделать это по любви.

— Я люблю Тима, — упорно повторила Маша то, что сказала отцу.

— Когда ты только успела в него втюриться?

— Давно, еще со школы. Когда мы пошли к ним на площадку, он мне уже нравился тогда. Поэтому я хочу, чтобы он первым у меня был. Мы почти это сделали, но потом мне резко стало плохо.

— Я испугалась за тебя, — протягиваю руку и сжимаю ее прохладные пальцы.

— Ну, все обошлось. Ксюш, пожалуйста, поговори с моим папой насчет Тима. Он тебя послушает. Скажи, что он хороший парень. Я все равно буду с ним встречаться, даже если придется прятаться от отца.

— Маш, с чего ты взяла, что твой отец меня послушает?

— Не знаю, мне кажется, что вы нашли общий язык. Звонишь ему в экстремальной ситуации.

— Я… просто больше некому. А твой отец, он сам сказал, чтобы я звонила.

— И номер дал? — усмехается. — Надеюсь, ты не стучишь на меня фазеру?

— За кого ты меня принимаешь? — вспыхиваю. — Маш, ты моя лучшая подруга, а я — не предательница.

— Да ладно, я шучу. Что ты покраснела так?

— Шутит она. Вставай, давай, поехали домой, — откидываю одеяло, но Маша натягивает его обратно. На ней больничная сорочка с завязками по бокам.

— Сексапильная у тебя ночнушка, — говорю я.

— Ага, сфоткаешь? Тимке отправлю.

— Ладно, давай.

— Только на свой телефон, мой где-то дома валяется.

Я делаю пару снимков лежащей на постели Маши. Она эротично выгибается и улыбается, смотря в камеру.

— Давай сюда телефон свой, — просит. — Напишу Тимуру.

Отдаю ей телефон, достаю из пакета Машины вещи и выкладываю на больничную койку.

— Я твой костюм позаимствовала, ничего? — спрашиваю.

— А да, без проблем, — смотря на экран моего смартфона, отвечает подруга.

— Потом верну.

— Ксю, ты взяла самый старый костюм. Оставь его себе, дома будешь носить, — отмахивается.

Подхожу к окну и несколько секунд наблюдаю, как дворник старательно метет опавшие листья. Как же страшно, что человеческая жизнь по сути висит на волоске. Принял что-то не то, отравился, — и тебе конец.