Недотрога в моей постели (СИ) - Невинная Яна - Страница 17

— Давай уже выдвинемся в дальнейший путь? Родители… ждут.

М-да, прозвучало странно. Эти привычные для меня слова обнажили нашу непростую ситуацию. Но я ничего не могла поделать с тем, как обстояли дела. Николая Дмитриевича я считала отцом, хотя называла по имени-отчеству.

— Да, пожалуй, пойдем, — холодно произнес Максим, будто захлопнув невидимую дверь в свой внутренний мир и оставив меня за нею.

То ли отсутствие реакции на его проникновенный порыв задело, то ли он поразился тому, как запросто называю его отца родителем, в любом случае мы отправились к ожидавшей нас машине, предварительно заказанной Суворовым.

Он молчал, и я тоже. Каждый погрузился в свои мысли. Барьер. Нам срочно нужен был барьер, какой-то буфер между нами, чтобы не общаться напрямую.

Почему невеста не поехала с ним? Показы? Предпочла шанс продвинуться по карьерной лестнице и остаться на Неделе моды, вместо того чтобы поехать на семейный праздник?

А вдруг Илона действительно сможет форсировать карьеру? Вдруг обидится, что Максим не остался с ней на все семь дней, и вовсе не приедет на юбилей, таким образом имея в распоряжении время и причины для аборта? Мне нужно помешать ей, но Максиму я сказать ничего не могу…

Идея забрезжила в воспаленному мозгу, и сначала я была в шоке от нее, но потом признала единственно верной. Сидя на заднем сиденье и пользуясь тем, что внимание Максима сосредоточено на дороге, достала смартфон и набрала сообщение:

«Тони, привет. У меня к тебе очень личная и тайная просьба. В показах участвует одна девушка, она невеста моего брата, с которым я тебя познакомила. И она беременна. Максим очень переживает, что она не поехала с нами из-за показов, и что они плохо отразятся на ребенке. Нет ли у тебя возможности заменить ее какой-то своей моделью? Буду очень благодарна».

Набрав сообщение, долго не решалась нажать «отправить». Вмешиваться в чужую судьбу я считала неправильным, но и бездействовать не могла. В конце концов, я пока ничего страшного не сделала.

Вдруг у Тони ничего не получится, а если выйдет отменить показы для Илоны, то одним показом больше, одним меньше. Неужели это большая плата за то, чтобы иметь возможность поразмыслить над детоубийством?

Вот так. Стоит дать верное название медицинскому слову «аборт», и тут же всё встает на свои места. Могу ли я дать ей убить своего ребенка? Конечно же нет. Спустя несколько минут пришел ответ:

«Как ее фамилия? Попробую что-то сделать. Беременной нужно больше отдыхать».

«Фамилию я не знаю, но имя Илона редкое. Ты точно не ошибешься. И, Тони, прошу, не говори никому про беременность».

«Не переживай, замена модели — обычное дело. Никто даже не спросит причину. Целую страстно! Как ты?»

Продолжить переписку не удалось, потому что экран погас. Но, по сути, важные дела я решила, а ввязываться в беспредметное обсуждение наших с Суворовым перемещений я не хотела.

Конечно, может позвонить мама, но я подумала, что за час ничего не изменится и планета не сдвинется со своей оси, поэтому не стала просить Максима поставить телефон на зарядку.

Радуясь его молчанию, я так же безмолвно следила за дорогой, одновременно любуясь багряно-желтой листвой и впадая в уныние от увядания природы осенью. В Сан-Ремо еще тепло, тихо шелестят волны, ласково греет солнце, развеваются на ветру легкие платья улыбчивых девушек. В отличие от меня, им есть чему радоваться.

Но деревья не сменились очертаниями поселка, где располагалась дача Суворовых, вместо этого мы почему-то въехали в город.

— Максим? — подала я голос с заднего сиденья, не понимая, зачем мы делаем лишний круг.

— У тебя есть подарок, а у меня нет, — объяснил он коротко, тормозя у торгового центра, от которого было рукой подать до его квартиры.

Сердце остановилось от ужасных предположений.

— Ты везешь меня к себе домой?! — вскричала я, вцепляясь в спинку переднего сиденья обеими руками, будто желая прирасти к месту. Дыхание сбивалось, я буквально задыхалась от возмущения.

Максим обернулся ко мне, окинув взглядом побелевшие пальцы, вперил взгляд в лицо.

— Что непонятного, Тая? Я тебя больше не обижу, никакого принуждения или похищения. Сколько раз повторять? — процедил он глухо со смертельной усталостью в голосе, и я почувствовала себя глупо.

— Ладно. Тогда я жду, пока ты купишь подарок, — примирительно сказала я, отмирая.

— Я бы хотел, чтобы ты помогла мне его выбрать. Так будет быстрее, — поспешил он выдать верный аргумент, и я нехотя кивнула, выбираясь из машины.

— Что ты планируешь купить? — поинтересовалась я, когда мы вошли в шумный торговый центр, яркий от многочисленных лампочек и призывных вывесок магазинчиков.

— Не бойся, не буду таскать тебя по разным отделам, — успокоил меня Максим, целенаправленно идя в сторону магазина часов.

— Часы? Часы к разлуке… — пробормотала я тихо-тихо, но Максим услышал и метнул в меня взгляд, бросив короткое:

— Предрассудки.

Выбирал он недолго, чему я была искренне благодарна, рассматривая невидящим взглядом часы всех форм и размеров. Мне приглянулись одни — тоненькие, изящные, с какими-то мелкими камушками, может, бриллиантами.

И цена была говорящей. Увидев ее, я пораженно заморгала и сразу же отошла к выходу, Максим тем временем расплачивался на кассе, милуясь с очередной девушкой, клюнувшей на его обаяние. Глупышка не знала, что под красивой личиной скрывается опасный человек, способный на кошмарные поступки.

Но я-то убедилась в этом на собственном опыте и злилась, что приходится себе постоянно об этом напоминать, ведь время шло, и я привыкала к присутствию Максима.

Недавно я и думать не могла, чтобы вообще с ним встретиться, а вот уже идем, мило общаемся на ничего не значащие темы, обсуждаем изменения в городе, фальшивые скидки в магазинах, нелепых фриков, встреченных по пути, он даже предлагает купить мне мороженое…

Надо это всё как-то прекращать, потому что общество Суворова для меня губительно, и ничем хорошим наше общение не окончится.

Вдруг он замер как вкопанный и немедленно переместил меня себе за спину. Не понимая, что происходит, я посмотрела вперед, через его плечо, и увидела коренастого полного мужчину с лысиной с повязкой на лице. Он волком уставился на Суворова, метнул взгляд на меня и сжал руки в кулаки.

— Часто встречаемся, Максим, — прохрипел мужчина гнусавым голосом, на что Суворов ответил:

— Снова не повезло мне, Борис Сергеевич.

— Давай отойдем поговорим? — предложил тот, вздернув бровь из-за открытой грубости Максима.

— Мне некогда, да и желания нет.

— Уверен, Максимка? У моей вежливости есть лимит.

— Уверен на все сто.

Непонятное противостояние накалило воздух вокруг. Я невольно прижималась к спине Максима, боясь гнева лысого, чьи охранники подошли с двух сторон и непоколебимыми глыбами встали по бокам от шефа.

— Прятаться от меня долго не получится, мальчик, — пригрозил Борис Сергеевич, и у меня по коже разлился колючими каплями озноб, а Суворов даже не дрогнул, лишь спина одеревенела.

— Всегда к вашим услугам, но, извините, не сегодня, — повторил он твердо.

— Извиню, но один раз. Только ради твоей прекрасной спутницы, — смилостивился мужчина и, бросив последний злобный взгляд на Максима, уступил нам дорогу.

— Что это было? — спросила я, как только мы уселись в машину.

— Это очередное подтверждение, как легко я нахожу неприятности. Повздорили мы недавно с Турком, и я ему лицо разукрасил. А краска не понравилась.

— Нескучно живешь, Максим, — покачала я головой, не зная, как комментировать совершенно далекие от меня области жизни Суворова, и удивляясь, что мне есть до них дело. Более того, я переживала, что этот крутой по виду человек навредит Максиму. — Выглядит этот Борис опасно, как браток из девяностых. Он тебе ничего не сделает?

— А ты что, переживаешь за меня, милая? — повернулся ко мне Максим, удивленно оглядывая мое обеспокоенное лицо.