Простой советский спасатель (СИ) - Буров Дмитрий - Страница 26

— Тут, понимаешь, какое дело, Кузьмич…

Я замялся, не зная, как подступиться к интересующему меня вопросу. Вся эта история с грядущим наводнением вдруг показалась мне несусветной чушью. Если это и правда моя миссия, то как-то слишком мелко и незначительно что ли. С другой стороны, может в этом мое предназначение спасти кого-то важного, кто утонет в этом году? Например, будущего президента.

Я едва не заржал в голос, представив, как вытаскиваю из пляжного домика товарища, а он потом называет мне свое имя. М-да… Книжки что ли начать писать с такой-то бурной фантазией.

— Так, чего хотел-то, — ловко орудуя ножичком, спросил Кузьмич.

— Да, понимаешь, Кузьмич был я в библиотеке, изучал, так сказать, советские газеты от нечего делать. И вот какую шутку обнаружил…

Я приподнялся, вытащил помятую тетрадку из кармана штанов, разгладил на коленке и протянул мичману. Сидор Кузьмич неторопливо отложил недоделанную свистульку и инструмент, вытер руки чистой тряпочкой, лежащей рядом на скамейке, и только после этого взял мои записи.

Листал он долго, читал вдумчиво, хмуря брови и шевеля губами, периодически хмыкал и бурчал: «Ишь, ты, голова!» Я слушал и радовался, как мальчишка. Давненько меня не посещало такое чувство. Словно отец похвалил за впервые выигранную шахматную партию.

— Ну, что я тебе могу сказать, Алексей, — закрывая и возвращая мне тетрадку, сказал Кузьмич. — Ты молоток, паря. Верно все просчитал, прикинул. Меняется ветер, меняется. На южак погоду тянет. А дальше как повезет. Крутанет против часовой стрелки и все, накроет нас медным тазом. Да только поделать мы с тобой ничегошеньки сейчас не сможем. По факту все, паря, по факту…

Сидор Кузьмич вздохнул, взял свистульку, покрутил в руках, приглядываясь, подхватил ножичек и продолжил вырезать игрушку.

— Почему? — задал я самый глупый вопрос, прекрасно зная на него ответ: прогноз погоды штука неточная, а по нынешним временам тем более.

Вышестоящее начальство наши расчеты всерьёз не примет, да еще и высмеет старого мичмана и студента-второкурсника, который море только с берега и видел. Отдыхающих мы по домам не запрем, когда ветер поменяется. Без наводнения эвакуировать их тоже никто не будет. Остается одно: наблюдать и оперативно реагировать.

— Ладно, Кузьмич, пойду я, спасибо за совет, — я поднялся с лавочки, запихнул тетрадку поглубже в карман, и протянул руку.

Старый мичман снова отложил свистульку, обтер ладони тряпочкой и пожал мою ладонь.

— До завтра, Алексей. Не опаздывай, и это… не расстраивайся, паря… — Сидор Кузьмич помолчал и закончил мысль. — Жизнь, сынок, она как море. Сегодня тихое да ласковое, завтра бурное да несговорчивое. Твоя задача уметь выжить при любой погоде. И спасти того, кто рядом. Спасатель, Леха, это не профессия.

— Угу, а призвание, — закончил я расхожую фразу.

— И это тоже, — Кузьмич хитро улыбнулся. — Спасатель, сынок, это состояние души.

— Спасибо, Кузьмич! — от всего сердца поблагодарил я мичмана и двинулся в сторону общаги.

— Ты на девок-то как? Падок? — окликнул меня Кузьмич, я аж запнулся.

— Да кто ж на них не падок-то? — обернулся я. — А что? Есть на кого падать?

— Падать нет, — мичман хохотнул. — А вот погонять придется. Завтра рейд с милицией намечается, на нудистский пляж. Голышей погонять, а то совсем оборзели, в черте города устроились. Пойдешь? — прищурился мичман.

— Пойду, отчего ж не пойти, — хмыкнул я. — Во сколько?

— А после обеда и поедем, — подмигнул Кузьмич и попрощался. — Ну, бывай, паря.

— Бывай, — машинально ответил я и побрел в общагу.

«Нудисты, ишь ты, я и не знал, что они в Союзе были. Интересно будет посмотреть, как у девчонок с интимными стрижками в семидесятых. Тьфу ты, старый дурак! Не о том думаешь, Алешенька. А о чем еще думать молодому пацану перед рейдом к нудистам?» — заржал я про себя.

После всех событий и разговора с Сидором Кузьмичем настроение было так себе. Я заскочил в общагу, поднялся к себе, быстренько переоделся и отправился купаться на дамбы. План был простой: заглянуть на свой пляж, пообщаться с тетей Дусей, разузнать про чудо-доктора, а потом всласть понырять и поплавать. Но сначала нужно поесть.

Советский общепит — это отдельная история. А советский общепит на курортах и вовсе отдельная песня.

За всю свою жизнь я столько литров столовского чая выпил и килограммов котлет съел — не сосчитать. Вот борщ в столовках терпеть не могу. Одна разваренная в ухнарь капуста чего стоит! Мерзость! А картошка, порубленная огромными кусками? Не борщ, а соус какой-то!

Картошечку на кубанский борщик нужно резать средники кусочками. Капусту тонко шинковать и ни в коем случае долго не держать на огне! Забрасываешь её в кастрюлю в самый последний момент, когда картошка сварилась, зажарка добавлена. И смотришь: как только закипело варево вместе с капустой, через минуту выключаешь и ждешь. Как только борщик настоится, насыпаешь в глубокую тарелку, кладешь ложку сметаны, чистишь чесночка головку, режешь черного хлеба. Не жизнь, а сказка!

Рот от моих фантазий наполнился слюной. В животе заурчало, пришлось ускориться. Насколько помню, одна из наших городских столовых под названием «Блинная» находилась в Гостином дворе, вторая недалеко от парка Калинина. Вот туда-то я и отправился.

Столовая «Полюшко» встретила меня ароматом переваренной и тушеной капусты, жареных котлет и ароматом кислых тряпок, которыми уборщицы протирали столы. Очередь утомленных солнцем советских граждан оказалось не такой длинной, как я прикидывал. Прихватив мокрый поднос, я занял очередь.

«Быстро дешево, сердито — девиз советских общепитов», — шутил всегда наш старый спасатель Михалыч, который начинал, вот как я сейчас в ОСВОДе (обществе спасания на водах). Шутил он так со девчонками в столовых, где нас, спасателей, кормили обедами и ужинами. Молодые девчата улыбались старому кобелю, но суть шутки не улавливали. Но Михалыч не очень-то и расстраивался.

Очередь двигалась, я добрался, наконец, до раздачи. Вечно недовольная раздатчица буркнула: «Чего вам?» Я решился на суп харчо с говядиной. На второе взял бифштекс рубленный с гарниром и яйцом, салат из огурцов со сметаной. На третье расстегай и чай с лимоном. Заплатил рубль семьдесят девять в кассу, получил сдачу, подхватил поднос и отправился искать стол поближе к окну, подальше от кухни. Народу было не очень, место нашел быстро.

В Советском Союзе кормили хорошо, но очень любили все и всегда разбавлять так же сильно, как и воровать. Сметану, к примеру, бодяжили молоком, пиво и молоко — водой. Если пиво не разбавляли, продавщица так и предупреждала: мол, сегодня не успела, так что доверху не доливаю! Даже рубленные бифштексы разбавляли хлебом! Иногда до такой степени, что в теле котлет мясо просто невозможно было обнаружить. А сметану знающие люди предпочитали разбавлять кефиром, гражданин не заметит, а работник излишек унесет домой.

Усушки, утруски, бой сотрудники столовой выбирали на все сто процентов. Была и подработка. Это когда «Гастроном» отрабатывал протухшие дефицитные продукты. Складывалось такое мясо в ванные, заливалось уксусом и водой, а утром отвозили в рабочие столовые. Так что котлеты с сильным чесночным запахом верный признак того, что мясо, из которого блюдо приготовлено, точно не того и не этого.

А вот столовский чай люблю с детства! Кому не скажу про эту мою любовь, всегда отпускают шуточку: советский чай потому такой вкусный, что в нем всегда полоскали тряпки для пола. Я в ответ улыбаюсь, беззлобно ругаюсь: «Дураки!» — и тянусь за вторым стаканом. Ничего народ в чае не понимает!

На самом деле по слухам готовили советский чай тоже в ночь. Заливали в бак кипятка, насыпали жжёного сахара, добавляли третьесортной грузинской заварки, оставляли на ночь на слабом огне. Утром на выходе получали сладкую коричневую воду с запахом чая. Уж не знаю, насколько это правда. Сейчас сколько чайный пакетик в кипятке не держи, сколько ложек сахара не клади, вкус не тот.