Петр Романов. Второй шанс (СИ) - "Amaranthe" - Страница 45

Посторонние мысли помогали не думать о том, что я начинаю понемногу замерзать. Даже интенсивные движения, которые я совершал во время плаванья, не слишком помогали. Хотя я и пытался изменить тело Петюни под стать тому, что у меня было, но прошло еще слишком мало времени, чтобы что-то существенно изменилось. Так что, это изнеженное тело, не слишком подходило для всех тех испытаний, что выпали на его долю за неполную неделю. А уж про последние сутки и говорить не приходилось, даже меня морально они немного подкосить смогли.

Во всем этом был только один плюс, когда я подплыл к кувшинкам, та боль в натруженных мышцах, которая не отпускала меня с момента схватки с кельпи, в холодной воде начала отступать, и это хоть немного прибавляло уверенности.

Две кувшинки росли совсем рядом друг с другом, неподалеку от надводной части дома дочери водяного. Без опоры под ногами срезать их было достаточно сложно и неудобно, но я справился. Ухватив цветы за длинные стебли, частично находившиеся в воде, я решил не рисковать и применить сохраняющее заклятье уже на берегу. Развернувшись, чтобы уже плыть к своей такой уютной и теплой одежде, я заметил уже краем глаза, что одна из кувшинок хлопнула во воде сиреневыми лепестками и из середины цветка вырвалось золотистое облачко пыльцы, которое обволокло мою голову, забиваясь в нос, заставляя делать судорожные вдохи, кашлять и чихать, чтобы избавить организм этом этой пакости. За всеми этими действиями я неудачно повернулся и ушел под воду с головой, хлебнув достаточно холодной водицы, чтобы меня настигла паника, и я изо всех сил начал работать конечностями, чтобы выплыть на поверхность.

Когда это у меня получилось, и я отдышался, то с удивлением понял, что пока был под водой, вокруг все изменилось. Краски стали очень яркие, луна словно приблизилась, а в теле ощущалась странная легкость, которая тут же сменилась навалившимся тяжелым удушающим возбуждением. Не помогала справиться с ним ни усталость, ни обжигающе холодная вода, которая в этот момент перестала казаться мне холодной. Тело горело словно в огне, и я не мог сконцентрироваться ни на чем, к тому же, возбуждение становилось уже болезненным. Тяжело дыша, я обвел бешенным взглядом пространство вокруг себя. Ну, Адриан, ну и козлина же ты, не смертельные последствия, да?

Взгляд остановился на беседке, находившейся неподалеку. Струящиеся шторы, словно состоящие из переливающихся нитей воды приоткрылись, и я увидел озерную деву, которая, осмотрев меня, улыбнулась и сделала приглашающий знак рукой.

С берега в этот момент раздались недовольные крики, но я не обращал на них внимание, а целенаправленно поплыл к приглашающей меня в свой дом красавице.

— Похоже, красотка только что обломила намечающуюся в честь полнолуния и парада планет групповушку, — Петр заржал. — Так, не злись и не отключай меня, я буду паинькой, и больше ни слова не скажу. Мне же тоже охота испытать то, что сейчас будет. А, похоже, будут просто улетные потрахушки.

Прежде, чем я его отдернул, он замолчал. Мое состояние не позволяло сосредоточиться, и я плюнул на эту скотину, подтягиваясь на руках и забираясь в беседку. Положив на пол у входа кувшинки и кинжал, не замутненным краешком сознания помня, что эти предметы могут быть для нее опасны, я отодвинул второй слой искрящихся штор и вошел в круглую комнату, большую площадь которой занимала огромная круглая кровать.

Ариэль была очень красива, но эта была нечеловеческая красота, вот только на подобные нюансы мне было плевать, и мое обнаженное тело полностью демонстрировало серьезность моих намерений. Она стояла перед кроватью ко мне спиной. Повернувшись на переливчатый звук, который издавали шторы, она улыбнулась, протянула руку и расстегнула пуговицу на плече, на которой держалась ее полупрозрачная одежда, легчайшим шелком упавшая к ее ногам. Моему затуманенному взгляду предстало роскошное женское тело, и тут последние якоря, которые все еще держали разум на плаву, сорвались, я шагнул к протянувшей ко мне руки женщине и повалил ее на огромную кровать, падая сверху.

Дальнейшее вспоминалось урывками: какие-то обрывчатые образы, проскальзывавшие молниями в распаленном мозгу, стоны, безумие, никак не желавшее покидать кровь, вперемешку с наслаждением. Но даже то, что удалось вспомнить, явно указывало на то, что в своих умениях, а видит Бог, я с такими шлюхами в свое время спал, что для меня почти не оставалось запретных тем, я ушел далеко вперед. Вот у кого совсем нет никаких тормозов, так это у озерных жителей. Это было ясно, как и то, что в тот момент, когда мы подошли на критическое расстояние действия чар водяных, мы не просто так сделали этот последний шаг. Ведь теперь я точно помню, что мы поперлись через кусты! Не по тропинке, пусть даже звериной, ведущей к водопою, а прямиком через кусты, вашу мать!

Им зачем-то был нужен человек, именно в эту ночь, когда и луна была полной, да еще и парад планет образовался. Им нужен был человек, а тут как раз император праздношатающийся нарисовался. Чего добру пропадать? Тем более, что связанная давним договором нечисть не может его убить и причинить увечья. А что, то, чем я занимался с Ариэль похоже на принуждение и причинение вреда? Нет, так что все правила соблюдены. Я даже им помог, сам поплыв за проклятыми кувшинками. Хотя, что-то мне подсказывает, что они каким-то образом сумели бы меня этой чертовой пыльцой осыпать, если бы мне кувшинки были не нужны, и тогда, Петр, похоже, прав, одной лишь озерной девой дело бы явно не ограничилось.

Я открыл глаза и уставился на розовеющее небо. На озеро опускался предрассветный туман, в глазах все еще плыло, мысли путались, а во рту образовалась пустыня, даже язык плохо ворочался. И да, я зря радовался, сейчас тело болело так, словно я табун лошадей объезжал. Самое интересное заключалось в том, что я был полностью одет, а рядом со мной на земле лежали злополучные кувшинки уже под чарами сохранности, и кинжал. Вот теперь и думай, было все на самом деле, или мне привиделось?

— Моя дочь благодарит ваше величество за прекрасную ночь, — приподнявшись на локтях, я уставился на Адриана, возвышавшегося надо мной. Очень хотелось его послать, но язык все еще не слушался. — Она решила помочь вам с вашей маленькой проблемой, — и он дотронулся до своего виска. — Весь наш народ благодарит вас за то, что вы были сегодня с нами. В качестве благодарности, я хочу преподнести вам в дар лучшее понимание магии водной стихии. Оно у вас итак есть, иначе вы бы не справились с кельпи, так что, всего лишь чуть больше понимания, чтобы вы пользовались ею осознанно, а не интуитивно, вам не помешает, — он приклонил колени и дотронулся до моего лба. Меня словно молнией шарахнуло, ощущения были примерно такими же, как тогда, когда Наташка помочь захотела и вдарила по всем участникам нашей драки.

Состояния моего это нисколько не улучшило, более того, к явному помутнению рассудка добавилось еще и двоение в глазах. Закрыв глаза, я устало откинул голову на землю, и как сквозь вату услышал.

— Прощайте, ваше величество. Да, Ариэль просила передать, что смогла найти лишь тело молодого истинного оборотня, который не смог справиться с обрушившейся на нее него ночью, волшебной ночью, спору нет, но очень тяжелой для многих нелюдей. — Я не понял, что он имеет в виду, но, прислушавшись к себе, внезапно ощутил, что не слышу комментариев Петра. Это было настолько неожиданно, что я распахнул глаза, и сел, озираясь по сторонам. Озерных людей не было, они не дружат с солнечным светом, зато под кустом зашевелился и, держась за голову, сел Сусанин, а с противоположной стороны этой небольшой прибрежной поляны, пошатываясь, вышел молодой рыжий парень, с удивлением осматривающийся по сторонам.

Соображалось плохо. Я смотрел на приближающегося парня, а перед глазами снова начали происходить какие-то метаморфозы. Подняв руку, я посмотрел на пальцы, с вялым удивлением отмечая, что они то увеличиваются, то уменьшаются. Такое случалось со мной однажды: Ванька Долгорукий притащил кисет с табаком, который он назвал «с сюрпризом». Выкурив трубку этого табака, я испытывал нечто похожее, только того пожара в крови не было, и тело не ломало от возбуждения. Но с пальцами происходило нечто похожее. Вот только тот эффект быстро прошел, и мне было тогда так плохо, что Ванька даже испугался. Больше я ничего подобного в руки не брал, та наука накрепко в голове засела.