Мой адрес — Советский Союз! Дилогия (СИ) - Марченко Геннадий Борисович - Страница 41

Вернулась она минут через тридцать.

— Ну как? — первым делом спросил я, едва мы вышли на крыльцо РОВД.

— Расспросил, как всё было, запротоколировал, дал расписаться, сказал, будут проверять изложенные в заявлении факты.

— Хорошо, если окажется нормальным следаком, — добавил я, бросая взгляд на часы. — Даже успею тебя до дома проводить, а потом помчусь в общагу.

— Что-то срочное?

— Вчера какой-то мужик по мою душу приходил, не застал, обещался сегодня к полудню снова появиться.

— А что за мужик?

— Да шут его знает, вахтёрша даже не смогла вспомнить название организации. Заодно и выясним.

В общежитии я появился без семи минут двенадцать, и этот самый мужик уже меня ждал. Был он в костюме с галстуком однотонного тёмно-синего цвета и шляпе, на носу очки, а на сгибе локтя висел серого цвета плащ. По виду он явно не относился к каким-то силовым ведомствам, что меня заметно успокоило.

— Нечипоренко, Илья Сергеевич, — представился он, протягивая мне узкую ладонь. — Может, поднимемся к вам в комнату?

— Бога ради, — пожал я плечами, ломая голову, откуда этот тип. — Идёмте.

Вадик зубрил материал, и при нашем появлении тут же сполз с кровати, смущённо подтягивая спортивные штаны.

— Илья Сергеевич Нечипоренко, — представил я ему гостя. — Какую организацию он представляет — понятия пока не имею, надеюсь, сейчас узнаем. А это мой сокурсник Вадим Верховских.

— Очень приятно, — снова протянул свою узкую ладонь Нечипоренко. — Может быть, присядем?

Он кивнул на стул.

— Конечно, присаживайтесь.

Я сел напротив, Вадиму стульев уже не досталось, и он плюхнулся обратно на кровать, не сводя любопытного взгляда с гостя. А тот достал из внутреннего кармана удостоверение — тёмно-коричневые корочки, на которых серебряной краской было вытеснено не самым крупным шрифтом «Всесоюзное управление по охране авторских прав».

— Я представляю областное отделение, — пояснил он.

Затем щёлкнул замками портфеля, и извлёк из него номер «Асбестовского рабочего», развернул на странице, где было опубликовано моё стихотворение (вернее, текст песни) и ткнул в него аккуратно остриженным ногтем:

— Это ваше творчество?

— Моё, — не стал увиливать я, хоть в голосе Нечипоренко и послышалась лёгкая ирония.

— Замечательно, — почему-то вздохнул он. — Вообще-то я заместитель ответственного секретаря свердловского отделения Союза писателей РСФСР, но приходится совмещать функции. Я даже скажу — именно на ВУОАП приходится тратить большую часть времени. Хорошо ещё, если автор живёт в Свердловске, а иной раз приходится и в районы ездить. Но я не жалуюсь, должен же кто-то выполнять эту работу. И всё ногами, ногами…

— Так пригласили бы к себе в правление, я бы дошёл…

Ничепоренко отчего-то смутился.

— Да у меня и своего кабинета нет. На всё правление одна комнатушка при журнале «Урал», её-то и занимает ответственный секретарь СП Лев Леонидович Сорокин. Так что приходится каждый раз набиваться в гости… Так вот, работать в основном приходится с авторами текстов к музыкальным произведениям. Сверху спустят директиву, а ты бегай, как ищейка, разыскивая автора того или иного произведения. Иногда сам себе напоминаю какого-нибудь комиссара Мегрэ или на худой конец инспектора Лосева… Надеюсь, у вас имеется сберегательная книжка? — спросил он без всякого перехода. — Позвольте, я запишу номер. На эту книжку вам будут перечисляться авторские с каждого исполнения песни «Ах, какая женщина». С профессиональных исполнителей, само собой. Конечно, за всеми не уследишь, но уж лучше указать, чьи произведения исполняешь, иначе просто дороже выйдет. Кстати, а кто автор музыки? Вы? Хм, оказывается, вы ещё и композитор?

— А почему нет? — вклинился в разговор до этого тихо сидевший на кровати Вадим. — Женя ещё песню сочинил, даже в Москву летал, отдал её Лещенко. Это такой певец, если слышали.

— Если быть точным, то я отдал песню руководителю эстрадному оркестру Всесоюзного радио и Центрального телевидения Юрию Силантьеву. Но с пожеланием, чтобы её исполнял Лещенко.

— Ага, вот оно что, — приподнял брови Нечипоренко. — В общем, распишитесь вот здесь.

Он сунул мне «вечную ручку», которой я поставил росчерк внизу официального бланка и ещё один внизу второго экземпляра, который, похоже, останется мне. Нечипоренко тут же поставил на них маленький прямоугольный оттиск штампика. Один экземпляр спрятал в портфель, второй придвинул ко мне.

— Я ваши данные передам в Москву, с припиской, что и музыка за вашим авторством. Если когда-то ваши произведения ещё где-то прозвучат, то там, — он показал указательным пальцем в потолок, — уже будут об этом знать. Ну и авторские станут соответственно перечислять на счёт вашей сберкнижки.

— Я так понимаю, «Ах, какая женщина» уже вовсю исполняется? — спросил я с каким-то внутренним трепетом.

— А чего бы тогда я вас искал? Конечно, исполняются, можете через недельку зайти в сберкассу, проверить, сколько там вам накапало. А впоследствии захаживайте раз в месяц. И на будущее, если что — вот мой домашний телефон.

Он нацарапал на клочке бумаги номер телефона, убрал в портфель газету, попрощался и, попросив его не провожать, ушёл.

— Так ты теперь богачом станешь? — заявил Вадик, расплываясь в улыбке.

— Не знаю, как попрёт, — тоже улыбнулся я. — Глядишь — и нужды нам с тобой не будет вагоны разгружать, чтобы скопить на поездку к морю

С лица товарища сползла улыбка, он нахмурился:

— Ты что же, думаешь, я собираюсь шиковать за твой счёт?

— Да ничего я не думаю! Просто…

Я не знал, как сформулировать свою мысль.

— Слушай, Вадик, ну хватит уже, в самом деле. Ты ж мне как брат, я что, не могу своего брата на юг свозить?

— Брат-то оно, конечно, брат, — хмыкнул тот. — Но всё равно платим, как договаривались, каждый сам за себя. А если случится что-то экстраординарное и срочно понадобятся деньги — тогда, так уж и быть, от помощи не откажусь. И то взаймы, с отдачей.

Я пожал плечами, мол, ладно, договорились. Такой вот он, Вадим Верховских, принципиальный.

А вообще, конечно, интересно, что там мне накапает, как выразился представитель ВУОАП, за неделю. Сто, пятьсот или даже тысяч рублей? Но вслух я эту тему развивать не стал, пусть мои мечты останутся при мне.

В своё время читал про советских композиторов-миллионеров, причём реально миллионеров. Как, например, Юрий Антонов, у того в месяц выходило до 15 тысяч, сам признавался, что денег было столько, что он прятал их под кроватью. Причём большую часть заработка составляли авторские отчисления. 15 тысяч я, конечно, не заработаю, да и насчёт тысячи не уверен (на первых порах, во всяком случае), но, чёрт возьми, всё равно перспективы открываются более чем соблазнительные. Хотя, конечно, злоупотреблять не стоит. Вполне можно напороться с музыкой или текстом. Думаешь, что этого никто ещё не сочинил, потому что произведение никто не слышал, а окажется, что у автора стихи или ноты уже лежат в столе, просто ждут своего часа.

Как говорится, можно — но осторожно. Куда проще с боксом… В смысле, в моральном плане. Ты и соперник только в настоящем времени, никаких чёрных кошек в тёмной комнате, всё ясно и прозрачно, как ясный майский день. Хотя, соглашусь, моя странная выносливость меня самого удивляет, со стороны может показаться, будто я играю «краплёными картами». Но тут я ничего не могу поделать, разве что забросить тренировки в надежде, что, набрав вес, стану уставать, как любой обычный боксёр. Однако зачем мне самому с собой играть в поддавки? То, что мне дано свыше (если действительно свыше) — наверное, дано не просто так. Может быть, мне предназначено и в самом деле стать олимпийским чемпионом! А может, в какой-то другой ситуации эта выносливость должна прийтись кстати. Даром провидения меня высшие силы при перемещении во времени не наградили, а то я бы вообще стал каким-то суперменом. Так что придётся обходиться тем, что есть.