Я тебя придумала (СИ) - Шнайдер Анна - Страница 26

Наткнувшись через пару часов на очередных моих потенциальных похитителей, я услышала, как Тор тихо взвыл:

— Да что же это такое!! Достали!!

— Ещё полчаса, и мы будем у Тропы, — крикнул Рым, вытаскивая из-за пазухи зеркальце. — Нужно продержаться.

В этом отряде было пятеро наёмников и один маг. Самый обычный, человеческий. Возможно, если бы у нас оставалось побольше «ледяных игл», Рым выбрал бы другой вариант развития дальнейших событий. Но так как он решил приберечь их на крайний случай, да и Тропа уже маячила за поворотом…

В общем, он засветил нашим преследователям в глаз зеркальцем, оставленным в подарок Брашем и, завопив: «Бежим!!» — пришпорил коня.

Тот бег напомнил мне взлёт самолёта — меня так же откинуло назад, в ушах зашумело, в голове что-то будто сжалось, к горлу подкатил комок… Да-а-а, никогда не думала, что обыкновенные лошади могут развивать такую скорость.

— Смарагд — необыкновенный, Линн, — шепнул Рым мне на ухо, а потом, обернувшись, бросил назад гребешок Милли. — Это отвлечёт мага. Мы должны успеть добраться до Тропы, потому что дальше они не пойдут.

— Я тоже не горю желанием туда соваться, — прохрипел Тор, наклоняясь к гриве своей лошади, которая мчалась чуть позади нас с Рымом. — Но раз уж ты так настаиваешь…

— Именно, — орк рассмеялся.

Каждую секунду мне казалось, что ещё немного — и впереди нас вынырнет очередной отряд любителей поживиться за чужой счёт, и моим спутникам придётся срочно вынимать мечи и защищать мою девичью честь. Именно честь, потому что, если я правильно поняла, получить силу демиурга можно только тем самым путём, о котором рассказали мне Робиар с Громом.

Интересно, кстати, как там Гром? Вырвался ли из Эйма? Поговорил ли с Аравейном? И если да, то… что? И не совершаю ли я ошибку, стремясь в столицу? Вдруг этот маг тоже будет не прочь моей силушки захапать за бесплатно. Я была не уверена в этом своём решении, но… разве у меня был выбор? Разве я могла поступить как-то по-другому?

Сидя дома, под тёплым пледом, сочиняя собственную книгу или читая чужие, всё кажется таким лёгким и простым. Это всего лишь слова, которые чья-то искусная рука сплетает в предложения. Всего лишь фантазии, пусть даже интересные и захватывающие.

Теперь же, зная о том, что эти фантазии могут стать реальностью, я не была уверена, что когда-нибудь вновь буду писать книги. Зная о том, что каждая написанная строчка где-то воплощается, что я причиняю боль не просто никогда не существовавшим героям, а настоящим, реальным… Что я порой убиваю их, награждаю счастьем или отнимаю его — всего лишь потому, что мне так хочется. При мысли об этом у меня мурашки бежали по спине, невзирая на близость горячего, как костёр, Рыма.

Зачем нужна такая сила? Зачем она даётся обычным людям? Если бы я знала… Если бы я только знала, что мои фантазии существуют на самом деле… Клянусь всем, что мне дорого — я написала бы совсем иначе. Я никогда не убила бы Рыма, я не стала бы причинять боль Милли…

«Теперь ты понимаешь, почему демиургам нельзя появляться в созданном своими руками мире, Линн? — шепнул на ухо лукавый голос. — Теперь ты понимаешь, почему им вообще нельзя знать о своей силе?»

Я грустно улыбнулась.

«Пожалуй, да, понимаю. Потому что когда ты узнаёшь, что сам создал не только радость, счастье и любовь, но и боль, страх, жестокость и насилие, своими руками убил не фантазию, а реально существующего человека… Ты не можешь больше ничего создавать. Не хочешь иметь такую силу».

«Этим вы и отличаетесь от Бога, Линн», — прохладное дыхание невидимого существа пощекотало мне шею.

«Но зачем? Зачем нужна такая сила? Пожалуйста, ответь мне, Хранитель! Ты ведь знаешь?!» — мысленно прокричала я.

И тут же зажмурилась. Потому что внезапно дорога перед нами стала иной — ухабистой, неухоженной, нетоптаной. А самое главное, что будто бы изнутри всех растущих здесь кустов вдруг начал наплывать туман — сначала белёсый и полупрозрачный, затем — серый и кружащийся вокруг собственной оси.

— Тропа Оракула, — тихо сказал Рым, спрыгивая на землю и снимая меня с коня. — Дальше идём пешком.

— А верхом почему нельзя? — поинтересовалась я.

— Ноги лошади переломают. В таком тумане они не будут видеть ям и ухабов.

Тьфу, Линн, что за глупый вопрос? Ты ведь знаешь на него ответ. Сама ведь придумала эту Тропу.

Я огляделась по сторонам и мысленно повторила:

«Хранитель! Где ты? Пожалуйста, ответь! Зачем нужна такая сила?»

Я увидела, как маленький сгусток тумана отделился от общей массы, клубящейся за ближайшими кустами, подплыл к моим сапогам и закружился, как юла, детская игрушка.

А затем я почувствовала чужое холодное дыхание на своей шее. Оно было настолько ледяным, что волосы у меня на затылке подозрительно зашевелились.

«Ты должна понять это сама, Линн».

Когда на плечо упали несколько снежинок, я чуть не отпрыгнула в сторону, но чьи-то руки легли на плечи — невесомые, холодные, но почему-то очень ласковые, и я застыла.

«Иди!»

И меня легонько толкнули вперёд, к Тропе Оракула. Я обречённо вздохнула и обернулась на своих спутников.

— Рым, Тор? Вы идёте?

Орк кивнул и, взяв лошадь под уздцы, зашагал рядом со мной. А когда я услышала недовольный вздох Тора и его раздражённое бормотание, то поневоле улыбнулась.

Я знала, что ждёт меня впереди. Слишком хорошо знала. Но пока почему-то совсем не боялась.

Интересно, а ты сейчас видишь меня?.. Слышишь? Ты… гордишься мной?

Как бы я хотела это знать…

За пределами повествования

Императорский указ

Пожаловать Люку Кроссу и всем его родственникам титулы Младших лордов (или леди) за особые заслуги перед его высочеством принцем Эдигором.

Подписано в день совершеннолетия его высочества, в год 1756 со дня возведения на престол первого из династии Альтерров.

Сборник указов и положений, архив, императорская библиотека

Дождь барабанил по крыше, выстукивая тяжёлыми, грузными каплями своеобразную мелодию, которая почему-то казалась Эдигору очень грустной.

Наследный принц сидел на крыше, пробравшись сюда через круглое окошко на том самом чердаке, где они с Люком когда-то впервые бились на игрушечных мечах. Слушал стук дождевых капель о черепицу, глядя в клубящуюся вокруг темноту — был уже поздний вечер — и наслаждался одиночеством.

Эдигор сбежал на крышу ото всех. Сейчас он не хотел видеть даже Люка. В этот день наследному принцу исполнилось четырнадцать лет, и по этому поводу устраивался грандиозный бал, несмотря на болезнь императрицы, плохую погоду и отвратительное настроение самого виновника торжества. Подарки, дикое количество гостей (в основном из Старших лордов и леди), разноцветные платья, костюмы, неискренние улыбки и не менее неискренние поздравления.

К концу дня Эдигор почувствовал, что звереет. Даже он, всегда такой спокойный и уравновешенный, не выдерживал всего этого пафоса и мишуры. И самое главное, чего он не мог понять — зачем? Ну да, ему четырнадцать, а это значит, что он теперь совершеннолетний. Ну и что? Зачем ради этого устраивать такой кошмар? И ладно бы ещё какие-то политические интересы, так нет — император просто хотел порадовать сына. Да уж, порадовал так, что теперь Эдигор сидел в полном одиночестве на крыше замка, под проливным дождём, без всякого зонта, и пытался успокоить рвущееся наружу раздражение.

Одна радость — отец пожаловал Люку титул Младшего лорда. И принц до сих пор не мог сдержать улыбки, вспомнив круглые, с расширенными от удивления зрачками глаза друга. Ведь это значило, что теперь Люк — не просто слуга, паж. Он — Младший лорд! Знать! Элита!

Отличий между Младшими и Старшими лордами было немного, но они были весьма принципиальными. Младшие имели право именоваться графами и графинями и могли владеть максимум двумя поместьями и сравнительно небольшим куском земли, при этом им разрешалось работать на себя или кого-то ещё. Такой титул обычно даровался за какие-либо заслуги и передавался по наследству, как и титул Старшего лорда (и возможность именоваться герцогом или герцогиней). Такие люди имели право состоять только на государственной службе, работая исключительно на императора, владеть сколькими угодно домами и большими наделами земли.