На букву "М" (СИ) - Лабрус Елена - Страница 1

— Держи, Тимофеева, твоя! — кинул кто-то из одногруппников на парту зачётку.

— Угу, — рассеянно кивнула я, подсчитывая мелочь.

Двадцать семь, двадцать восемь, двадцать девять… На всякий случай пошарила по карманам. На проезд рубля не хватает. Вот так всегда. Всё в моей жизни через двадцать девять.

Не то чтобы я большая поклонница нумерологии, но историю моей жизни, лучше всего описывать цифрами. Начиная с 29 февраля 2000 года. Тогда в городском роддоме номер «раз», я, Софья Алексеевна Тимофеева, и появилась на свет.

И будь это 28-е или 1-е, и тогда уж 1999-ый или 2001-ый, а не круглый миллениум, возможно, жизнь пошла бы по-другому. Но она пошла как пошла. И в череде случайных чисел, в которые так и не попадала, пришла к тому, что до поступления на бюджет мне не хватило одного балла.

В этот раз роковой оказалась цифра «243». Будь хотя бы «244», и Тимофеева Софья — счастливый беззаботный студент. Но то были проклятые «243». Я заняла лидирующее место в списке поступивших на факультет «Социология» на платной основе. И в жизнь прочно вошло слово «работа».

Мои добрые нежадные родители вложили в высшее образование любимого чада вдали от дома все сбережения. Но сегодня копейка в копейку я эти пожертвования отработала: получила последнюю оценку в зачётку и пропуск на второй курс.

Следующий учебный семестр, несмотря на перспективу повышенной стипендии и возможность индивидуального графика обучения, махал красным флажком финансовой несостоятельности. И пугал страшной цифрой «117 500». Я встала перед высоким забором единиц и нолей с твёрдой решимостью преодолеть его за лето любой ценой.

Ссыпала мелочь обратно в кошелёк и довольно потянулась. Да и ладно! Время есть, погода отличная — пойду пешком. Нет причин унывать, тем более на горизонте неплохие перспективы.

Во-первых, на карточке лежали уже скопленные двадцать тысяч, в кошельке целая тысяча одной бумажкой, а квартира до конца августа оплачена. Во-вторых, я работала официанткой в ресторане большого гостиничного комплекса «Тигровая лилия». (Пока выходила два через два и после обеда, но летом планировала выходить на полный день: тридцатка плюс бесплатные обеды). В-третьих, на вторые «два через два» я уже устроилась клуб-менеджером в один из салонов сети инновационного фитнеса. А в свободное время планировала… хотя, о чём это я? Откуда у меня теперь свободное время? Нет, о репетиторстве и написании отзывов пока стоило забыть.

— Ну вот и всё! — моя подруга и соседка по квартире Лерка сунула зачётку в маленький рюкзачок. — Аллё, Софи! Всё! — закинув его за спину, она толкнула меня плечом, выводя из задумчивости. Я загляделась в распахнутое окно на резные листья рябины. Там, далеко, дома, под моим окном тоже росла рябина. И в этом году мне снова не увидеть, как нальются гроздья, как заалеют к первым числам сентября… — О чём мечтаешь, подруга? Очнись! Первый год позади. Позади! Ур-р-ра! — она раскинула руки в сторону, изображая, что летит, и сбежала вниз по ступенькам аудитории. — Ле-е-то! Каникулы! Йх-ху!

— Ура, ура, — спустилась я следом за подругой. А ведь и правда осознание, что учёба закончена наполняло душу ощущением свободы и радости.

— Может, плюнешь на всё и тоже… отдохнуть? — обернулась в коридоре Лерка. — Айда со мной к морю на пару неделек?

— Изыди, — рыкнула я беззлобно. — Не трави души.

На фиг мне её море. Я бы рванула к родителям в свой Задроченск. Целыми днями спать, отъедаться, книжки читать. И чтоб никого ни слышать, ни видеть. Сидеть в одиночестве. В тишине. Закостенелый интроверт я. Как же, правда, было бы здорово вот прямо сейчас в аэропорт и…

— Ох, ты ж, бля-я-я, — остановилась как вкопанная Лерка, не дав домечтать. Округлив глаза, она косила ими за спину, подавая красноречивый сигнал куда смотреть.

Мы как раз вывернули в большой холл, где алела табличкой дверь кабинета ректора «Ю.М. Резник». И лично сам Юлий Моисеевич, в простонародье «Конь» в честь коня из мультфильма про Алёшу Поповича, о чём-то беседовал…

На самом деле он не беседовал, а как раз ржал как богатырский конь. А его собеседник, рассмешивший ректора до слёз, лишь слегка улыбался, демонически почёсывая бородку. И кроме его разбойничьей щетины да слишком красивой, аристократической руки, с длинными пальцами, изящной и правильно поставленной как у артиста балета, я для себя ничего интересного и не увидела.

С недоумением пожала плечами: что в этом не первой свежести мужике нашла Лерка?

Немножко помят, что для его «под сорок» скорее норма. Изрядно уставш. Слегка потаскан. Судя по выражению вселенской скуки на лице, давно всем пресыщен, опытен, бывал, искушён и пользуется успехом. А судя по лёгкой небрежности и эдакой пижонской неряшливости, с которой он соединил кожаную куртку, шёлковый шарф и военные берцы, презрительно высокомерен и крайне уверен в себе.

Ну что ещё можно сказать, опираясь на первое впечатление? Как бы определил один известный в узких кругах австралийский социолог (Примечание автора: Рейвин Коннелл) на лицо выраженная гегемонная маскулинность — тип доминантной маскулинности, находящейся на вершине иерархии культуры мужского общества. В общем, кобель, самец, главтрах. И у меня всё.

Но ошарашенный вид Лерки вопил о том, что она обладала какими-то фундаментальными знаниями о потрёпанном самодовольном мужичаре, отчего и застыла коркой на безе, выпучив глаза.

Владелец тёмной густой волосатости привычно и не задумываясь оценил нас раздевающим взглядом. Две параллельные морщины прорезали сократовский лоб в ответ на телефонный звонок. Массивные часы солидно блеснули на запястье, когда он приложил трубку к уху и отвернулся.

Лерка сдавленно зашипела:

— Это же Данилов. Фак, фак, фак. Всё, я потекла.

— Вызывать сантехника? — отклонилась я из-за подруги, с повышенной придирчивостью рассматривая источник её возбуждения, стоящий теперь к нам спиной.

— А-а-а, — словно через её центр удовольствия только что пропустили разряд, застонала Лерка, нехотя переставляя ноги и явно не желая покидать холл. — Он же неразбавленный секс.

— А он кто? — остудила я своей неосведомлённостью её оргазмические конвульсии.

— Софья, блин, Он — Бог! Он — Леонид Данилов.

— Порно-актёр?

— Вот дура, — толкнула она меня плечом и прыснула со смеха. — Он знаменитый писатель.

— Да?! — вот теперь я заинтересовалась. — Точно знаменитый?

— Ну ты чо! По всему городу реклама развешана, — снова толкнула она меня, теперь локтем и церемонно раскланялась, проходя мимо ректора: — Здравствуйте, Юлий Моисеевич.

— Здравствуйте, здравствуйте, — рассеянно кивнул Конь. Он расстегнул пиджак на своём брюшке довольного жизнью пожилого лысеющего здоровяка и, по-пацански засунув руки в карманы, уставился в окно.

И пока стоял, выпятив живот под строгой жилеткой и раскачиваясь с пяток на носки, придушенным шёпотом подруга сообщала мне факты биографии Великого Писателя. Очень важные по Леркиному мнению факты: разведён и больше не женат, детей нет, живёт за городом, любит всякий раритет, гоняет на Майбахе, который теперь Мерседес, хам, циник, бабник, в общем, душка и задница у него огонь.

Я безусловно прониклась почтением к заднице и даже немного к ногам, но больше — всё же к отрывку разговора на Великом и Могучем, которым писатель явно владел в совершенстве:

— И это архизвездец, Гера. Просто полная жопа.

Вот с таким новообретённым знанием о месье Данилове мы с подругой и вышли на улицу. В летний погожий денёк. Её в нашей съёмной квартире ждали сборы в дорогу, а меня в огромном белокаменном здании гостиничного комплекса «Тигровая лилия» — смена официантки.

Автобус, зашипев дверями, высадил пассажиров на Набережной (недостающий рубль на билет мне презентовала Лерка, сжалившись над моими ногами). И, когда каблучки босоножек (решила выгулять по случаю тёплых дней) послушно зацокали стёртыми набойками к стилизованному под модерн особняку, проходя гостевую парковку, я и увидела его… рекламный щит: «Новый роман от автора бестселлеров «Роскошно. Больно. Безупречно» и «Пасмурные города» Леонида Данилова — «Неодолимое влечение чёрного». С 21 июня во всех книжных магазинах страны!»