Небо в алмазах (СИ) - Younger Alexandrine - Страница 40

— Ты сейчас сам получишь, пусти. Мне щекотно! — девушка надвинула на лицо темные очки, скрываясь от палящего солнца, и взглядов жениха в свою сторону, но они посредственно скрывали мерцающие голубоватые зрачки. Причина блеска в глазах и не думала отстать от красавицы. — Твои лапы вездесущие, куда прятаться?

— Я тебе удеру, лисица! Не выйдет, поверь мне! — чувственные губы молодого мужчины самоуверенно усмехаются, и он прекрасно знает, что является хозяином положения. Сердце этой голубоглазой принадлежит ему, и представить, что все было бы не так, нет ни силы, ни духа. — Фыр-фыр, сестра рыжего. Поймаю, поймаю!

— А вот и не достанется тебе, гуманоид! Ответишь мне на пару вопросов? — Лиза перебросила копну вьющихся волос на плечо. Допрос следователя Павловой набирал свои обороты. — Кому-то с утра не нравилась эта бежевая юбка? Кто этот подозреваемый? Кто обещал мне самолично платья шить, а, портной?

— Слышь, мент, или как там у тебя в дипломе будет? Я ему все твои жалобы передам, у меня право есть, а то пристает тут к тебе в машине какой-то фраер, не знаю, где ты его откопала? — бесновался Космос со вкусом, развивая собственный цирк в геометрической прогрессии. — Следачок сдулся? Лапки лисьи сложил?

— То, что ты каждое утро целуешь зеркало — не моя вина, Космос Юрьевич!

— Меня все устраивает, но без меня ты эту хрень не напялишь. Космосила слов на ветер не кидает! Я тебе реально сошью!

— Балахон или паранджу? И чего выбирать, родной?

— Да у Пиявы журнальчик позаимствуем, с конфискацией.

— Эта юбка… идеально подходит к твоему костюму! — бежевая замшевая юбка-карандаш по последним модам ленинградских универмагов появилась в гардеробе Лизы зимой, после очередной поездки в гости к тётке, и с той поры Космос неоднократно пытался изъять «эту тряпку для мытья окон». — Аргументы «против» исчерпаны?

— Мужик в доме вообще всегда прав!

— Да ты задолбал! — этого спорщика хотелось огреть чем-то тяжёлым от всей любящей его души. — Вот и хрен тебе тогда, сам всю жизнь посуду мыть будешь. Ясно?

— Издеваешься? — научить Космоса, мыть за собой тарелку с чашкой, являлось чем-то из области фантастики даже для члена-корреспондента АН СССР Холмогорова. — Бля, это серьезная заявка на победу!

— И у плиты стоять, лентяй!

— Станешь тут, с тобой кашеваром! И так далее, по наклонной! — Кос ударил ладонями по рулю, и засигналил, выражая свое наигранное недовольство. — Где тут поблизости «Общество по защите Космоса»?

— Я тебя умоляю, я его основала!

— Докажи!

— Если начнем бодаться, то никакой прогулки не выйдет!

— Ну, чёрт, ты же меня зазывала шалберничать, мисс Москва!

— А кто меня с пар выкрал? Пушкин?

— Терпеть не могу этого потомка арапа!

— Меня ревнуют к великому русскому поэту, дожили! Холмогоров, ты перешёл на новый уровень! — Лиза зааплодировала, заходясь в приступе гомерического хохота. — Замуж за него собралась! Боже мой! Мне конец!

— Не благодари! Не все же уроки я в школе прогуливал! Вот и Пушкин твой пригодился!

— Ничего, я восполню пробелы в твоем образовании.

— А я все быстро схватываю! Пока ты со мной никуда идти не хотела, учила свою фигню, я научился ждать, как Белый Бим!

— Ладно, в следующий раз Пчёлу с намордником поставлю возле квартиры, никуда не денется от меня, будет рычать на тебя круглосуточно! Неплохо, а?

— Неплохо в нашей ситуации — это то, что детям до шестнадцати смотреть запрещено, чтобы ты знала, красивая, — Холмогоров коварно усмехнулся, поглядывая на длинные ноги девушки, — а братца твоего я на хер послал ещё год назад!

— Мечтать не вредно! Скажи спасибо, что соседи не жалуются.

— Я им пожалуюсь! Потом всю жизнь будут на поклон ходить!

— Даже так?

Лиза продолжала ему подыгрывать, про себя отмечая, что давно сбилась со счётов, сколько раз Космос прибегал к ней из родной высотки на Ленинском проспекте. Тётя Валя бы точно запретила их совместную жизнь до регистрации брака, но Павлова была только рада лишний раз не отпустить от себя любимого балбеса.

Кос не выносил наглую Надьку хотя бы за то, что она расположилась в комнате, когда-то принадлежавшей Аде Борисовне. Младшему Холмогорову, ревностно охраняющего память матери, было достаточно только этого факта, чтобы признать провинциалку расчетливой тварью, упавшей им с отцом на головы. И Лиза это мнение разделяла.

На пороге дома невесты Космос появлялся не предупреждая, но Лиза ждала его в любой момент. Вместе им было светло и уютно. Он с трудом оставлял её одну, зная, что дома ждет отец, которому не понравится такой порядок вещей. Но Космос не скрывал, что оскорбится, если после свадьбы она захочет остаться в родительской квартире, а не в его, пока ещё скромных, квадратных метрах. Они не загадывали, что будет через три заветных месяца, а мучить молодого человека отказами Павлова не собиралась.

Кос — её семья и дом. Что же ещё было нужно?

— Имею право!

— Только об одном и думаешь!

— Что естественно, то не безобразно.

— Сказал бы о том, как пламенно меня любишь, дядя, — Лиза снова стала подпевать в такт музыке, потому что в машине заиграла её любимая «Flames of love». — Ценности ему книжные прививаешь, а все равно — задница, всё через одно место идёт!

— Началось в колхозе утро! Уже не люблю-то её! Нет, наглость — сестра таланта, Пчёлкина! Давай-ка, продолжай по списку, к Новому году набор заяв своих соберешь, прокуратура!

— Дурак ты, Кос, — Лиза нежно прикоснулась к щеке возлюбленного ладонью, когда машина сбавила ход, — мой любимый дурак.

— Зато твой!

— Люблю и такого! — цель поездки была достигнута — они на Ленинских горах.

— Катапультируемся, — Космос одновременно отворил обе передние двери быстрым движением рук, и, выйдя, помог выбраться из машины девушке, — прошу!

— Благодарю! — парочка пыталась держаться договора, заключенного утром — не целоваться хотя бы пять минут, но и в этот раз ничего не вышло. Это была единственная договоренность с Косом, которую Лиза нарушала раз за разом, и не жалела об этом. — Я так совсем разучусь ходить. Перестань меня подбрасывать! — и сама не заметила, как оказалась на руках своего пришельца, сжимая в ладонях ткань пиджака.

— Теперь-то, солнышко лесное, давай о наших баранах? — Кос никогда не чувствовал тяжести, поднимая неугомонное создание на руки. — Согласна, что ли?

— Давай, давно пора! — Павлова захихикала, поддаваясь прикосновениям молодого человека, который вздумал коснуться губами её плеча. — Кос, улица, глазами только так шарят!

— Мне по барабану, что подумают!

— Столько всего за день! И сессия, и… — но перечислять ей не дали:

— Ну, что скажешь? Фамилия у тебя-то будет покруче, чем девичья?

Решение поехать в ЗАГС пришло спонтанно, когда счастливая студентка вышла из института с разукрашенной во все «отлично» зачеткой. Односложный диалог, состоящий из быстрых вопросов и ответов, устроил обоих. Зачем откладывать, если ситуация вырисовывалась серьезная.

Будущие Холмогоровы оказались в ЗАГСе, не оповестив ни родителей, ни друзей. Дата торжественной регистрации была выбрана на середину осени, а все недовольства чиновницы, упорно не желавшей отсрочить заключение брака между молодой ячейкой общества, были побеждены, стоило Космосу показать запечатанные французские «Climat Lancome», которые были вероломно изъяты из венгерского серванта Наденьки.

— Самая праздничная, как и ты, космическое нашествие!

— Эй, пока ещё Павлова, я тебе не Олег Попов!

— А у тебя получается, Космик! И я туда же!

— Диагнозы уже нашла, Айболит?

— Да тут невооружённым глазом видно.

— Всё равно женюсь на тебе! — спорить с Холмогоровым невозможно, особенно когда он наклоняется, и целует в лоб, как малого ребёнка. Павлова с готовностью отвечает, подтягиваясь к его ждущим поцелуя губам.

— Иди ко мне!

И сын профессора астрофизики был недоволен только одним:

— Может, Пчёлка, надо было раньше?