Наугад (СИ) - "Ande" - Страница 4

Мы остановились от дачи Пьянкова метров за шестьсот. Из Газона попрыгали бойцы, и, без команды, двое побежали в стороны. Снайперы. Дождавшись, когда они обозначат, что на позиции, старлей подвел меня к тройке, что спокойно стояла за газоном.

— Вот гражданский — Обросов кинул на меня- говорит, что в доме четверо.

Все посмотрели на меня. Я откашлялся:

— Слева от ворот гараж. Пьянков с подельниками лежат на полу, зафиксированные. Больше людей я там не видел. Прошло минут тридцать, но они не должны были развязаться. Дом жилой, признаков минирования не заметил… вроде все.

Тройка развернулась, клацнула затворами, и экономной трусцой, побежала к распахнутым воротам…

…В доме действительно больше никого не оказалось. Ребята загнали во двор УАЗик и Газон, притащили, и грубо забросили в кузов бандитов, и потерявшего сознание Пьянкова. Один из бойцов, впрочем, по команде командира, вкатил ему укол в бедро, из шприц-тюбика. Сам Обросов вышел из гаража, держа в руках две катушки скотча.

— Смотри Сур, как твой друг ловко придумал! Да этих и упаковал. Люблю так задерживать!

— Сур? — я посмотрел на Суркова.

— Мой позывной — пояснил он, — а его- Кеша. Он у меня командиром взвода был, целый год. Мы думали, его в Москву перевели. А он видишь — при прокуратуре. Прилетаю ночью — глазам не верю.

— Молодец! — сказал мне тем временем, явно успокоившийся и расслабившийся старлей. — туго тебя обучили.

— Ты не поверишь, Кеша, я тоже потрясен — усмехнулся Сурков. — иногда мне кажется, что не хуже любого нашего молодого бойца.

— Инокентий… — начал я

— Это позывной- засмеялся Обросов- так то меня Игорь зовут!

— Дело не в этом. Дело в том, что вот вас здесь двое морпехов. И оба из морской пехоты срыли, роняя тапки. Так что куда вам до ракетчиков.

— Кеш, — затянулся сигаретой Сурков. — может, отдашь ему гранату? А то говорливый больно.

— Ладно, к делу. — посерьезнел начальник. — мы сейчас повезем задержанных сдавать. Вам я оставляю УАЗик. У тебя здесь вещи остались? — он посмотрел на меня.

Я хлопнул себя по лбу.

— У меня там рюкзак с паспортом! Бумажник, одежда … да и умыться не помешает.

— Забираешь свое барахло, и едете на аэродром. Через — он посмотрел на часы — пару часов уходит борт на Питер. Вы должны улететь. Справитесь? Или вам охрану приставить?

— Все будет нормально — заявил Сурков. — мне надоела Киргизия.

Обросов опять засмеялся, и снова хлопнул меня по плечу. Полез в карман афганки. Мне на мгновение подумалось, что и вправду гранату даст. Но он протянул мне зажигалку Зиппо. Только не блестящую и хромированную, как была у меня. А настоящую американскую, армейскую, зеленого цвета, потертую, и царапанную.

— Бывайте. — он повернулся, скомандовал. Бойцы залезли в кузов к бандитам. Сам он уселся в кабину. И Газон уехал. Во дворе остался Уазик. Я пошел в дом.

Душ манил конечно, но я лишь облился водой по пояс, да почистил зубы. Взял свой рюкзак и куртку. Давно хотелось пить. Прошел из комнаты в большую гостиную. Хотя, она, наверное, здесь по-другому называется. Но в углу, чисто по-европейски стоял угловой бар-шкаф. Его-то я и зацепил взглядом вчера вечером, проходя мимо. Рядом, на тумбе, стояли бутылки с Боржоми. Стеклянные. Открыл лежащей тут же открывашкой. Отпил. И пошел в гараж. Там, вроде бы, под верстаком, валялись армейские фляги.

Во дворе стоял только пустой Уазик. Сурков, с водилой, курили на скамеечке, в глубине сада. За открытыми воротами лежала пустыня, подернутая жарким маревом. В гараже, на верстаке, так и стоял початый мешок с наркотой. Под верстаком и вправду лежало штук пять фляг. А глубже, стояла очень знакомая черная брезентовая сумка. Вытащил ее, и потянул молнию. И снова закрыл. Доллары. Подумал.

Достал зажигалку, что подарил Обросов. Намеки и мы понимать можем. Даже если это не намек. Окинул гараж взглядом. Канистры у дальней стены. В количестве четырёх штук. Полные. Бензин. Ну да. «Догонялка» жрет бензин не по детски. Что ещё. О! Керосиновая лампа, даже со стеклом, под потолком. Ну ка… полупустая. Отлично!

Пробуем проткнуть канистру вот этой отверткой, что лежит на верстаке. Нет, это сильно. Отставил в сторону, пускай течёт. Вот так. Из второй канистры закапало как надо. В тиски ее закрепляем. Потом вот эту баночку, сюда на верстак. А под неё, сбоку, палочку. Бензин из канистры капает в банку. Когда банка наполняется, она опрокидывается на горящую керосинку. К этому моменту весь пол будет залит бензином. Открыл и положил на бок оставшиеся канистры. Начинается случайный пожар. Только вот этот огнетушитель, гляди ко ты- американский, прячем под стол. Мало ли, вдруг кто за барханом прячется? Поджигаем керосинку. Фитиль побольше выпустим. Стекло не ставим. И уходим. Минут пятнадцать у меня.

Взял сумку, и накинул на плечо. Другой рукой повесил на пальцы две фляги. Вышел во двор, и направился к Уазику. Закинул на заднее сидение черную сумку, свой рюкзак, и куртку. Сурков с водилой не обратили на меня никакого внимания. Да им и не очень видно. Пошел в гостиную. Налил в одну флягу Боржоми. Открыл бар. А не плохо тут с алкоголем, в мусульманской республике! Выбрал Хенесси. Перелил во флягу и пошел на выход…

Караул на воротах военного аэродрома пропустил УАЗ без звука. Я проворчал про проходной двор. Сурков пояснил, что у прокурорских вездеход во все части округа. И ткнул в прямоугольник на лобовухе.

Чёрную сумку Сурков увидел только когда мы выгружались у КДП, возле полосы. Взгляд его мгновенно резанул по мне, и вокруг. Потом стал обычным, скептично — ироничным Сурковским взглядом. Машина уехала. Оттащили барахло к скамеечке в тени. Серега ушёл внутрь. Спустя минут десять вернулся. С брезентовым десантным мешком, типа баула, в который и засунул сумку. Сообщил, что вылет через сорок минут, доедем с экипажем. Потом уселся рядом и мы закурили.

Он курил и рассказывал, что вчера, в шесть вечера, к ним приехал Фред. Обаял Ирку и убедил ее, что Сергею нужно срочно отлучится на пару дней. Вылетел на семьдесят шестом, из Пушкина, в восемь вечера. Прибыл в четыре утра. Здесь его встретил Обросов. Поведал, что позвонили из Москвы. Нет-нет, Дух, это не Иркин дедушка. Просили отыскать Андреева, отправит в Питер, встретьте сопровождающего. Заодно старлей рассказал, что в шесть утра начнутся аресты местной верхушки. Наркота и злоупотребления. Твой Андреев прилетел вчера вечером и уехал с Пьянковым к нему на дачу — уединённый дом посреди пустыни. Обросов — старший группы захвата этого Пьянкова и его людей. Пойдём переоденешься, и поехали.

Вокруг, несмотря на неслабую жару, кипела армейская жизнь. Бегали какие то солдаты. Сновали офицеры. Пару раз, за КДП, взлетали и садились самолеты. Я слушал Серегу, и думал, что Фред крут. Узнать о принятом в ГенПрокуратуре решении, это…даже не знаю. С другой стороны, похоже, и здесь тоже информация прошла. Ничем иным объяснить произошедшее нельзя. Я вспомнил шум авто, что приезжало на дачу ночью.

На парковку заехал УАЗ-буханка. Из диспетчерской вышла группа в лётных комбезах. Сурков встал. Офицеры подошли к нам.

Старший по званию, майор, — командир экипажа, пригласил в УАЗик. Тот отвёз нас в дальний конец ВПП, где стоял ИЛ-76, с откинутой рампой. Рядом стоял заправщик. Экипаж полез в самолёт, попросив нас обождать. Мы с Сурковым встали в тени фюзеляжа, вокруг никого не было, и он спросил:

— Сумка — это то, что я думаю?

— Да. — мне вообще не хотелось говорить, слишком нервное утро выдалось.

— Блять, Дух! Это все от того, что ты в финансовый восстановился, одни деньги на уме.

— А ты бы хотел чтоб я был гинекологом…

— Я бы хотел уже свалить из этой гребаной Киргизии!

— Это Туркмения, Сурков.

— А что, есть разница? Вот скажи мне, Душина, ты сможешь отличить таджика от киргиза?

— Жаль, хотел город посмотреть. И вправду было интересно, что здесь за жизнь.

— Здесь дивизия мотопехоты стоит, и авиаполк.