СССР (СИ) - Дашко Дмитрий - Страница 10

— Не забыл, товарищ начальник. Варвара сказала, что ей нужна неделя, но я своих предупрежу на всякий случай. И Настя и Степановна её видели, так что узнают и спросят, если заявится. Да и не думаю, что засижусь в больничке… Губан как более-менее оклемается, попытается смыться оттуда. Надеюсь, что и меня прихватит с собой, — заключил я.

— План хороший, — подумав, согласился Трепалов. — Ввести своего человека в банду Кузнеца дорогого стоит. Быстров — человек в Москве новый, его урки пока плохо знают.

— Об одном обстоятельстве забыл, Максимыч! Да, Жора в Москве недавно. Только про него ведь в прошлом году в «Правде» заметку печатали… С фотографией, — вспомнил Бодунов.

— Ха! — усмехнулся я. — Ты эту фотографию видел?! Да по ней меня даже супруга опознать не сумеет, что про бандитов говорить! Да и не думаю я, что урки «Правду» читают…

Известие о том, что я на несколько дней отлучаюсь из семьи, Настю не обрадовало. Я честно сказал, что отправляюсь на задание, что буду в Москве, но где именно — категорически отказался говорить.

— Не переживай, так надо! Со мной всё будет в порядке!

— Смеёшься? — выдохнула Настя. — Как я не могу переживать, когда ты, раненый, снова за своими бандитами гоняться собрался.

— Там, где я буду, мне придётся совмещать сразу два дела: и лечиться, и урок ловить, — слегка приоткрыл завесу над «военной тайной» я.

Настя всхлипнула и стала собирать мне вещи.

Утром, перед тем как отправиться в больницу, я проинструктировал моих насчёт Варвары. Дамы у меня были не только самые лучшие, но и умные, быстро уловили суть.

Поцеловав законную супругу я сел на трамвай и поехал на Яузскую.

Поспать толком этой ночью мне не удалось (всё-таки медовый месяц), я откровенно зевал всю дорогу под отнюдь не мерное раскачивание вагона. Состояние путей в Москве начала двадцатых, мягко говоря, оставляло желть лучшего, и лучшее это наступит ещё не скоро.

Народу набилось как сельдей в бочку, ведь трамваи ходили в час по чайной ложке и потому не могли вместить в себя всех желающих. Дородная кондукторша с огромным трудом протискивалась между нестройными рядами пассажиров, то и дело ругаясь на тех, кто высовывался в окно или висел, вцепившись за поручни.

Если хорошенько посмотреть назад, можно было увидеть довольно распространённых ещё в моё время «зацеперов» — граждан, которые с риском для жизни, ехали на трамвае, вцепившись за буфера.

Я, конечно, понимаю, что экономика, особенно семейная, — должна быть экономной, но не до такой же степени. Совсем недавно довелось читать милицейский протокол о таком вот «каскадёре», что сорвался с буфера и, ударившись о трамвайный столб, разбился насмерть. К протоколу прилагалась и весьма неаппетитная фотография пострадавшего.

Когда вышел на остановке, чудом спас от верной гибели молодящуюся дамочку в дорогой шубке. Та споткнулась на возникшей возле рельс натоптанной наледи и не едва не оказалась на пути у встречного трамвая.

Вместо «спасибо» дамочка что-то презрительно пробормотала в мой адрес и побежала к задним дверям — передние предназначались только для выхода пассажиров.

— Не за что! — произнёс я вслед и потопал к видневшейся неподалёку больнице.

Выглядело здание «Медсантруда» роскошно и тянуло по меньшей мере на дворец: вход-портик с колоннами, стилизованными под древнегреческие (я насчитал шесть штук), лепнина, по бокам два флигеля. Ну а чугунная ограда с парадными воротами, украшенными фигурами львов, вообще заставила подумать, будто я не в первопрестольной, а где-то посреди Невского проспекта.

Картину дополняли санитарные повозки, многочисленные больные, их родственники, люди в белых, не всегда чистых халатах, какие-то рабочие, что с задумчивым видом разглядывали груду битых кирпичей.

Спасибо Трепалову, он заранее договорился о моей встрече с главрачом, иначе мне вряд ли бы удалось найти этого вечно занятого человека.

Само это лечебное заведение было ведомственным для наркомата внутренних дел, так что люди в форме тут попадались часто. Собственно, Губан тут и оказался потому что при нём нашли удостоверение сотрудника МУУР. Ну, а я по легенде должен был изобразить недовольного жизнью бойца ЧОН, которого поранили в пьяной драке. Поскольку я был не только и пострадавшим, но и зачинщиком, ждали меня далеко не самые приятные последствия.

При таком раскладе у меня появлялись некоторые шансы побыстрее стать своим для Губана. Чтобы побыстрее унести ноги из больнички, тому обязательно потребуется помощь. Со своими связаться не получится, значит, остаюсь я.

А дальше… Дальше всё было довольно туманным.

Чутьё у типов вроде Губана обостренно до предела, любые фальшивые нотки заставят его насторожиться, так что мне предстояло пустить в ход всё актёрское мастерство и опыт оперативной работы. Благо хоть урку не надо отыгрывать, Губан бы раскрыл меня на ра-два.

С этими далеко не самыми приятными мыслями я зашёл в палату, где лежал подраненный бандит, в сопровождении немолодой санитарочки, которую все звали Клавдией Макаровной.

Фотографию Губана мне показали перед операцией, потому мне не доставило большого труда опознать его в этом грузном мужчине лет тридцати с серым, нездорового цвета лицом. Судя по закрытым глазам и отсутствию всякого внимания к появлению нового человека, в сознание он так и не пришёл.

Ничего страшного, мне обещали, что скоро больной «оклемается».

В палате, кроме нас, лежало еще четверо, однако главрач сделал так, чтобы моя койка оказалась рядом с кроватью Губана.

Клавдия Макаровна помогла расстелить казённое постельное бельё и ушла.

Я кивнул, здороваясь с соседями.

Больничная пижама пахла не то хлоркой, не то карболкой — свои вещи пришлось отдать кастелянше, вдобавок была несколько не по размеру: при любом движении трещала чуть ли не по швам.

Медленно и аккуратно, будто сапёр, обезвреживающий мину, я прилёг на кровать. И тут же услышал дребезжание старых пружин. В тишине палаты они прозвучали на удивление громким.

— Простите, мужики! — повинился я и, накрывшись одеялом, лёг на бок и едва не вздрогнул от неожиданности.

На меня в упор смотрел пытливый и в какой-то степени вивисекторский взгляд очнувшегося Губана. Этим холодным взором серых глаз он словно препарировал меня как учёный лягушку.

Глава 7

Глава 7

Часа через два к постели Губана пришёл лечащий врач — измотанный мужчина лет сорока с волосами, тронутыми сединой. Он проводил осмотр пациента, время от времени задавая вопросы, на которые Губан отвечал тихим и слабым голосом. Я не спец в медицине, однако у меня сложилось впечатление, что со здоровьем у бандита дела не так уж и плохи.

Было забавно наблюдать, как непривычно для Губана звучало обращение по чужим для него имени и фамилии. А уж как он напрягся, когда сообразил, что находится в ведомственной больничке! Как его только кондратий не хватил при этом известии!

Фотография фотографией, но только близкое знакомство позволяет лучше рассмотреть человека. Прозвище бандит получил благодаря пухлым, несоразмерно большим губам, которые будто накачали силиконом — так часто делали модницы в моём прошлом.

Наш расчёт был сделан на то, что урка решит, что ему надо срочно дёргать отсюда когти, пока не раскрылся обман с липовым удостоверением. Кстати, термин «липа» по отношению ко всякого рода фальшивкам уже был в ходу.

Одному ему удрать из больницы не получится: Губан потерял много крови и был слаб. Сообщники понятия не имеют, где их кореш, так что волей неволей ему придётся искать помощника.

Я должен был стать для него этим помощником, но как сделать, чтобы Губан сам обратил внимание на меня и сделал предложение, от которого я не стал бы отказываться?

Мы придумали небольшую хитрость. При иных обстоятельствах она могла бы не выгореть, но весь расклад пока был в нашу пользу. Не удивлюсь, если Губан ощущал себя на больничной койке как на раскалённой сковородке. Он прекрасно понимал, что его обязательно разоблачат в ближайшее время.