Подари мне семью (СИ) - Гранд Алекса - Страница 54

Щеки раскраснелись. Сердце долбится в грудную клетку. Не могу справиться с накрывающей меня паникой. Отсчитываю дни цикла и понимаю, что месячные должны были начаться еще неделю назад.

Беременна?

Почему сейчас? Когда Никитин развод все откладывается, а Даша проходит реабилитацию после аварии и не может встать с инвалидного кресла?

Цепенею. Предчувствую шквал людского осуждения и заранее оправдываю сплетников. Ведь со стороны все, действительно, выглядит весьма паршиво.

– Кира. Кира.

Лебедев стуком в дверь напоминает, что он здесь. И я кое-как справляюсь с колотящей меня дрожью, закручиваю кран и шагаю в неизвестность.

Готов ли он к тому, что я снова ношу под сердцем его ребенка? В простое недомогание почему-то не верится.

Приклеиваюсь к порогу и не могу ни слова выдавить, пока он внимательно изучает мое растерянное лицо. Подается вперед, бережно очерчивает мою скулу подушечкой большого пальца и вместе со мной застывает.

– Ты в порядке? Все нормально?

– Не знаю.

Всхлипываю, готовая разреветься, и шокировано смотрю, как он направляется в коридор и принимается торопливо обуваться.

– Ты куда?

– В аптеку. Я быстро.

Без сил прислоняюсь к стене и осознаю, что Никита на этот раз не сбегает только тогда, когда он возвращается и протягивает мне тест на беременность.

Вцепляюсь в его ладонь судорожно и не могу себя заставить пошевелиться.

– Мне страшно.

– Ну, что ты, малышка? Не бойся я рядом.

Успокаивает валящей от него уверенностью и мягкой улыбкой и терпеливо ждет, пока я запираюсь в ванной и зачем-то читаю инструкцию. Прекрасно знаю, что необходимо делать, но, как могу оттягиваю, момент икс.

Переживаю жутко. В ушах звенит. В висках шарахает отбойным молотком, но я все же справляюсь. В конечном итоге обнаруживаю пресловутые две полоски и долго споласкиваю ледяной водой лицо.

– Кира, ну, что там?

– Никит, я, кажется, беременна.

Демонстрирую Лебедеву тестер и трясусь, как осиновый лист. Он же сгребает меня в охапку и прижимает к себе. Растрепывает и без того взъерошенные волосы, гладит по плечам, лопаткам, пояснице.

– Это же здорово! Самая крутая новость, которую я мог сегодня услышать.

– Ты, правда, рад?

– Конечно, родная. У тебя внутри зарождается маленькое чудо. Наше чудо.

Шепчет взволнованно и еще долго не выпускает из объятий. Мажет губами по макушке. Обсыпает поцелуями лицо и выглядит по-настоящему счастливым.

Подхватывает меня на руки и относит в спальню, чтобы закутать в одеяло по самый нос и осторожно устроиться рядом.

– Столько всего купить надо. Кроватку, коляску, подгузники. Что там еще? Бутылочку для молока, соску, присыпку.

– Не торопи события. Сначала к врачу нужно съездить. Вдруг ошибка?

– Нет никакой ошибки. Я знаю. Я же сказал тебе в Питере, что наша жизнь изменится. А ты не верила.

Твердо высекает он и подвигается ближе, чтобы снова заключить в кольцо сильных больших рук. Убаюкивает ласково, и я проваливаюсь в, на удивление, крепкий сон.

А на следующее утро Никита отвозит меня к врачу и дожидается, пока я прохожу обследование. Обращается со мной, как с хрустальной вазой. То и дело придерживает за локоть или за талию и топит в бескрайней заботе.

– Так, тебе нужно обязательно перестроить режим. Больше отдыхать, раньше ложиться и меньше работать.

– Никита, я беременная, а не больная.

– Кира!

– Никита!

Огрызаюсь вяло и одновременно млею от его необыкновенного внимания. Улыбаюсь, обнаруживая корзину с фруктами рядом с монитором. И не могу злиться, когда он выдергивает меня из кресла и отправляет обедать.

– Давай, закрывай все. Никуда не денется твой приказ. Тебе надо хорошо кушать. За двоих.

Вот так теперь пролетают наши будни. С Никитиным неустанным контролем за моим рационом питания, с поиском вещей, которые понадобятся мне во время беременности, и с верой, что на этот раз все будет хорошо.

Своим отношением Лебедев методично уничтожает терзавшие меня триггеры. Я больше не вспоминаю о прошлом, не мучаюсь сомнениями и не допускаю мысли, что он уйдет.

Может быть, глупо, но с головой ныряю в омут и проживаю каждую секунду с радостью и благодарным принятием. Единственное, что меня немного волнует, так это то, как медвежонок отреагирует на ошеломляющую новость.

– Привет, чемпион! Ты подрос, что ли?

– Привет, пап!

Спустя две недели мы забираем Митю прямо с автобуса и с интересом выслушиваем, как прошли его сборы. Везем его в нашу новую квартиру, показываем его личную комнату, которая больше старой в два раза, и получаем море восторгов.

Я помогаю медвежонку распаковывать чемодан, а Никита нарезает вокруг нас круги, глубоко вдыхает и опускается перед с сыном на корточки.

– Мить, а как ты смотришь на то, что у тебя появится братик или сестричка?

– Здорово! Если будет братик, я подожду, пока он подрастет, и покажу ему, как кататься на коньках. А если сестричка – буду защищать ее в школе.

Высоко вздернув подбородок, сообщает Митя, а я ощущаю, как стремительно распутывается узел тревоги за грудиной. Незаметно смахиваю слезинки с ресниц и сажусь прямо на ковер рядом со своими любимыми мужчинами.

По-моему, я только что узнала, как выглядит настоящее счастье.

* * * * *

Еще полтора месяца назад я купалась в сомнениях и переживала по поводу Никитиного развода. А сегодня кручу на безымянном пальце кольцо и пока не осознаю, что нас с Лебедевым расписали каких-то полчаса назад.

Судебная тяжба разрешилась подозрительно быстро, если учитывать то, как сильно Дарья цеплялась за Никиту и не хотела его отпускать. И все мои тревоги канули в небытие.

Не знаю, что сыграло решающую роль, но Дашин адвокат в конечном счете пошел на мировую и заявил, что их сторона больше не имеет претензий. С тех пор Вершинины исчезли из нашей жизни, как будто их и не существовало.

Может, они получили деньги от продажи компании и сменили город или даже страну? Плевать. Главное, что теперь мы не пересекаемся ни с кем из них ни на ледовой арене, ни в супермаркете, ни где-то еще.

– Кира, очень рад за вас. Поздравляю.

Постучав по моему плечу, Богдан крепко меня обнимает и вручает роскошный букет. Кремовые розы, перевязанные атласной лентой, смотрятся очаровательно и притягивают взор.

Улыбаюсь Багирову искренне и оцениваю переминающуюся с ноги на ногу девушку, стоящую чуть поодаль. Его спутница, изящная брюнетка с оливковой кожей, кажется хрупкой на фоне Богдана.

Аккуратный ровный нос. Огромные темно-карие глаза в обрамлении пушистых ресниц. Пухлые губы сердечком. Красивая она, но какая-то напряженная. Спина слишком прямая, движения скованные, поза настороженная.

И платье у нее чудесное. Пепельно-розовое, без бретель, с тугим корсетом и струящейся юбкой до пола. Принцесса, не иначе.

– Спасибо. Занимайте места. Ваш столик – третий.

Оторвавшись от ставшего неприличным разглядывания, киваю Богдану и пытаюсь задушить проснувшееся любопытство.

Не спрашиваю, что связывает его с этой девушкой и почему она держится отстраненно. Не интересуюсь, имеет ли он какое-то отношение к поспешному бегству Вершининых.

Знаю, что он надавил на Дашиного отца и выкупил его долю в фирме, и мне этого достаточно.

– Надеюсь, что вы повеселитесь сегодня от души.

Киваю Богдану и переключаюсь на начинающих прибывать гостей. На празднование мы позвали только самих близких.

Терентьев Саша с женой и озорными дочками в одинаковых голубых платьях. Вадик Мороз со своим семейством. Балагур Лешка Саутин. Родители Никиты…

Выцарапываю их взглядом из немногочисленной толпы и цепенею. В горле образуется ком, пальцы немного подрагивают.

Они, конечно, делают все, чтобы наладить общение со мной и с Митей, но я по-прежнему сохраняю дистанцию и испытываю некоторую неловкость во время наших редких вылазок в кафе или в парк.