Ты все равно станешь моей (СИ) - Сафронова Элина - Страница 2

— Хорошо. — возбуждение нещадно скручивает все внутри, выставляя на поверхность лишь первобытные, но от этого не менее манящие чувства.

— Ты такая сладкая. — тягуче произносит, раскидывая меня по кровати. — Расслабься, моя маленькая, я постараюсь быть аккуратнее. — наваливается на меня своим мощным телом и забирает то, что я собственноручно ему отдала — невинность»

Я считала нас идеальной парой, и, думаю, так оно было и на самом деле, пока спустя полгода наших отношений Олег не пригласил меня прогуляться в парке. Ничего особенного: тот же родной тембр голоса в динамике телефона, те же ласковые прозвища. Однако это свидание в одно мгновение перевернуло весь мой розовый мир вверх ногами:

«— Привет. — я подбежала к привычно задумчивому парню и прижалась к широкой груди.

— Привет. — он аккуратно взял меня за плечи и отстранил от себя. — Нам надо поговорить. — начал без прелюдий.

— Что-то случилось? — нахмурилась, внимательно вглядываясь в лицо любимого.

— Нам надо расстаться. — сейчас Олег — безэмоциональная маска, и, черт его знает, о чем он думает. В свою очередь, я пытаюсь проанализировать услышанные слова в надежде, что ослышалась.

— Что? — все же переспрашиваю. Пусть объяснится хотя бы! Неужели считает, что простого «мы расстаемся» достаточно после всего, что было?!

— Я не люблю тебя. — терпеливо повторяет. — Нам нужно расстаться, пока это не зашло слишком далеко. Прости. — вываливает на меня ушат ледяной, зараженной воды. Больно. Очень. Что-то внутри неприятно щемит, выворачивая душу наизнанку.

— А кто тебя вообще просил разбрасываться такими словами?! — надрывно шепчу. — Сегодня люблю, а завтра нет, так что ли? — нервно провожу пальцами по волосам и усмехаюсь. — Это бред. — отчаянно мотаю головой, не желая признавать боль разбитого сердца. — Это очень жестоко, Олег. — цокаю языком, глядя куда-то поверх парня. Кажется, я начинаю сходить с ума.

— Прости. — эхом повторяет.

— Точно не сейчас. — по моему лицу скользит неконтролируемая гримаса боли и разочарования. Не могла же я быть настолько слепа все это время?! Не мог же он притворяться? Или… видимо мог, раз мне приходится сейчас стоять здесь.

Олег ушел, а я все еще не могу сойти с места. Ветер безжалостно раздувает волосы, а я чувствую себя каменным изваянием, не способным вообще ни на что. Ничтожным созданием этого прекрасного, но весьма сурового мира.

Домой добралась лишь к вечеру. Механическая память — штука весьма интересная — ноги сами шли по знакомым дорогам, голова же напрочь отказывалась соображать. Совсем чуть-чуть времени, и я обязательно смогу сказать, что все, что ни делается — к лучшему. Правда ведь? Открываю квартиру и буквально натыкаюсь на брата, кто снимает в прихожей ботинки:

— Лика, что с тобой? — обеспокоенно оглядывает меня с ног до головы.

— Ничего. — бурчу, стаскивая с ног кроссовки и садясь на стул.

— Пойдем-ка, пообщаемся. — берет меня за руку и тащит на кухню. — Садись. — командует, включая чайник. — Ну? — поторапливает, вероятно ожидая от меня красочного рассказа.

— Что «ну»? — вздыхаю, прожигая пустым взглядом чашку ароматного чая.

— Кто тебя обидел? — брат кладет передо мной несколько салфеток, прекрасно зная меня и тот факт, что предательские слезы могут потечь в любой момент.

— Никто. — уперто мотаю головой. Честное слово, я сейчас не имею абсолютно никакого желания что-то обсуждать с ним. Потом — обязательно, но точно не сейчас. Чего доброго, сорвется и накостыляет еще ему. Было такое уже разок, но тогда и Ник был лет на шесть моложе, чем сейчас, и я совсем без царя в голове.

— Понял. — кивает и бесшумно размешивает сахар. — Олег. — после секундной заминки продолжает Никита. — Я прав? — смотрит на меня, что сразу становится очевидно: даже если я решу сказать «нет», за меня всю правду скажет мой несчастный взгляд побитой собаки.

— Прав. — я невесело хмыкаю, отогревая руки горячей керамикой. — Он бросил меня. — безжизненно пожимаю плечами и поднимаю глаза на брата. — Сказал, что не любит. — практически взвываю, зарываясь пальцами в волосы.

— Хочешь, я ему темную устрою? — Никита садится рядом и стирает окончательно размазавшуюся по векам тушь.

— Не хочу. — хрипло бормочу, массируя виски. — Ты его не тронешь! — твердым взглядом гипнотизирую брата, кто сейчас задумчиво смотрит на меня, поджав губы. — Даже не думай, — выставляю указательный палец вперед, продолжая утирать горячие слезы, — в конце концов, я люблю его.

— Лика, — Ник прижимает меня к себе, обволакивая привычным спокойствием и умиротворением, — может тебе поспать? — предлагает. — А я тебе сейчас успокоительного принесу, хочешь? — ласково проводит руками по спине, как делает всегда, чтобы придать мне хоть немножко душевного равновесия.

— Хочу. — бормочу Никите в плечо и всхлипываю. — Все меняется, и только ты всегда со мной. — выдыхаю.

— Конечно, — подтверждает, — мы с тобой, сестренка, связаны на веки вечные. — чмокает в лоб и спроваживает меня в спальню. — Держи. — стоило мне залезть в кровать, протягивает лекарство.

— Ты лучший. — благодарно улыбаюсь, залпом выпивая растворенные капли. — Спокойной ночи. — уютно закутываюсь в тяжелое одеяло и прикрываю глаза, уплывая в мир грез. Мир, где, возможно, мне будет хоть немного, но лучше, чем в реальности.

— Спокойной ночи. — тихо отвечает Никита, нажимая на выключатель и закрывая за собой дверь.»

Тогда я две недели ходила, как тень, не позволяя себе даже мельком посмотреть на Олега. На одной из перемен меня отловил его лучший друг Ваня и начал проводить никому не нужные воспитательные беседы:

«— Что он тебе сказал? — не напрягаясь какими-либо предисловиями, начал.

— И тебе привет. — хмыкаю, садясь на подоконник. Ох, чувствую, разговор будет не быстрый. Да и не приятный, что уж тут скрывать. Честное слово, не хочу иметь никаких дел ни с Олегом, ни с его друзьями.

— Привет, привет. — автоматически здоровается в ответ. — Так что он тебе сказал? — хмурится.

— Кто «он»? — невозмутимо поднимаю бровь и смотрю на парня.

— Лика, твою за ногу! — чуть ли рычать не начал, осел! — Что тебе сказал Олег, раз вы теперь не общаетесь?! — показушно терпеливо поясняет.

— Боже, какое твоё дело, Сергеев?! — простонала я, теперь жалея, что вообще остановилась.

— Лика! — нависает надо мной "слегка" недружелюбно.

— Что «Лика»?! — задираю голову и возмущённо шиплю в ответ. — Сказал, что я нахер ему не сдалась! Не любит, сказал! — обнимаю себя за плечи, чувствуя, как по телу пошли мерзкие мурашки. — Все?! — из последних сил стараясь сохранять не жалкий вид, отстраненно интересуюсь.

— Нет, не все. Он соврал. — тихим, но уверенным голосом отвечает Ваня, заставляя меня закатить глаза.

— Слушай, прекрати издеваться надо мной! — отмахиваюсь от парня рукой, соскакивая с подоконника. — Всего хорошего! — прощаюсь, но в мгновение останавливаюсь от одной короткой фразы:

— Он серьезно болен. — несмотря на то, что мысленно я несколько раз повторила сказанные однокурсником слова, их смысл так и не долетел до меня.

— Чего? — переспрашиваю, поворачиваясь лицом к Ване и моля небеса, чтобы он просто по-идиотски пошутил, как делал это неоднократно до этого.

— Рак. Четвёртая стадия. Девяносто пять процентов летального исхода. — раздается сухой и безжизненный ответ.

— Это не смешно. — бормочу, облокачиваясь о стену. — Пожалуйста. — прикрываю глаза, чувствуя, как подкашиваются ноги.

— Лика! — до меня, будто сквозь ватные стены, доносится голос Вани. Соберись, Мещерякова, ты просто не имеешь права сейчас разыгрывать кисейную барышню! — Ты как? — обеспокоенно интересуется, подводя меня к одному из освободившихся кресел.

— Отвратительно. — потираю виски, обдумывая, что делать дальше. Однозначно, мне придётся вправить мозги одному невозможному человеку! — Где Олег? — сосредоточившись, спрашиваю. — Я его сегодня не видела.

— Дома. — отвечает Ваня. — Лик, врачи… — начинает парень, но я его безжалостно прерываю.