Мент. Ликвидация (СИ) - Дашко Дмитрий - Страница 4

— Вы бы видели этого «семинариста»! — воскликнул Зимин. — Рост до потолка, плечи с дверцы шкапа, ладони как грабли. Ему бы в цирке выступать, а не помощником эксперта работать.

— Самый образованный, — завёл старую пластинку Леонов.

— Дайте ему ещё один шанс, — попросил я. — Если ещё что-нибудь разобьёт, вычту из получки.

— До первой разбитой пробирки, — сдался Зимин.

— Договорились! — слегка перевёл дух я. — Пойдёмте, Аркадий Ильич, посмотрим ваши владения.

— Пойдёмте-пойдёмте. Взглянете хоть, как тут относятся к науке! — сурово произнёс Зимин.

Мы заглянули в выделенный ему кабинет. На мой взгляд, Леонов подобрал нормальное помещение. Я, на его месте, выделил бы то же самое. Не царские хоромы, конечно, но и насчёт деревенского сортира эксперт порядком загнул. Скажем, мой кабинет был значительно меньше.

Однако наша «наука» оказалась непреклонна:

— Эта комната слишком мала для наших нужд.

Бросив взгляд на топтавшегося поблизости старшего милиционера Черкесова, который по габаритам если и уступал медведю гризли, так самую малость, я был вынужден согласиться:

— Действительно, тесновато у вас.

— Именно! — поднял вверх указательный палец правой руки Зимин. — Вы — начальник милиции, вам нужно обеспечить меня надлежащей площадью.

Я прикинул.

— Аркадий Ильич, что если мы пробьём здесь отверстие, — я показал на стену, — сделаем дверь и соединим это и соседнее помещение? Таким образом, у вас будут две комнаты, одну вы будете использовать, скажем, как лабораторию, вторую возьмёте под картотеку, архив… в общем, что посчитаете нужным.

Зимин окинул меня изучающим взглядом.

— Мне нравится ваш деловой подход, товарищ Быстров. В старые времена купцы, когда заключали сделки, били по рукам. Мне же вполне достаточно вашего слова. Прошу лишь об одном: пожалуйста, ускорьте это дело.

— Обязательно, — кивнул я. — Знали бы вы, Аркадий Ильич, как мы на вас рассчитываем!

— Мне Костя уже рассказывал, — важно кивнул Зимин, намекая на Лаубе. — Кроме того, он вообще много о вас говорил, причём исключительно хорошее. Если честно, я тут во многом из-за его слов.

В комнате появился встревоженный Леонов.

— Товарищ Быстров.

— Слушаю, Пантелей.

— У нас чрезвычайное происшествие. Только что сообщили, — он вдруг замолчал.

— Продолжай, — велел я.

— Георгий Олегович, там такое… В общем, я не сразу поверил своим ушам. Когда сказали, подумал, что ослышался, что такого не может быть. Убийство, товарищ начальник.

— Убийство? — недоумённо протянул я. — У нас почти каждый день происходят убийства. Что тебя так взволновало, Пантелей?

— Убито двенадцать человек, товарищ Быстров. Из них четверо детей, младшему всего полтора годика…

Такого в моей практике ещё не было. Сразу двенадцать трупов… Целая дюжина! И ладно взрослые, но ведь четверо детей! Их-то за что?! У кого руки поднялись на такое?

Меня охватила злость. Найти и задушить вот этими руками тех сук, что такое сотворили! Почему во множественном числе? Потому что вряд ли орудовал один. Наверняка, это дело рук целой банды.

— Аркадий Ильич, — Я повернулся к Зимину.

— Две минуты на сборы, — сразу откликнулся тот. — Товарищ Черкесов!

— Да, Аркадий Ильич! — У помощника криминалиста оказался столь «густой» бас, что у меня чуть уши не заложило.

Определённо, занятия в духовной семинарии не прошли даром. Голос милиционера Черкесова мог потягаться в громкости с паровозным гудком. И, пожалуй, я бы поставил на помощника криминалиста. Как только окна в комнате не полопались?

— Где Лаубе? — спросил я у Леонова, когда звон в ушах прошёл.

— Константин Генрихович и Гром готовы. Можно отправляться хоть сейчас, — заверил Леонов. — Транспорт имеется: два экипажа. Доедем быстро.

— Тогда ждём товарища эксперта. Как только он соберётся, выезжаем, — распорядился я. — Детали по дороге.

Мы вышли из отделения.

Константин Генрихович и его верный пёс уже находились в одном из экипажей. Мы с Леоновым подсели к ним. Боюсь, что в другом транспортном средстве места после Черкесова уже не останется.

Я пожал Лаубе руку.

— Странно, Настя не говорила, что вас так скоро отпустят из больницы, — задумчиво произнёс он.

— Пришлось выписаться, — сказал я.

Он понимающе кивнул.

Как только загрузились наши эксперты, оба экипажа тронулись и отправились к месту преступления.

— Давай, Пантелей, рассказывай, — приказал я.

— Убита семья Кондрюхова — зажиточного лавочника, торговал мануфактурой. Судя по всему, с целью ограбления.

— Кто вызвал милицию?

— Соседи. Они же видели, как к дому подъезжали несколько пустых подвод, потом на эти подводы грузили какой-то товар. Скорее всего, тюки с тканями.

— Займёшься их опросом — вдруг смогут дать описание преступников?

— Есть, товарищ Быстров.

— Ещё что-то известно?

— Пока это всё, что удалось выяснить на текущий момент.

К дому Кондрюховых я подъехал с тяжёлым сердцем. Гибель детей — это гибель детей, вещь ужасная, к этому привыкнуть невозможно.

У входа уже стоял милиционер с винтовкой, неподалёку шушукалось и топталось с полудюжины человек. Надеюсь, они не всё тут оттоптали, и Грому удастся что-то найти. Впрочем, если бандиты действительно укатили на подводах, собаке придётся тяжко. Но попробовать всё равно нужно.

Первым убитым оказался мужчина лет шестидесяти. Сосед, который вызвал милицию, опознал в нём отца лавочника Кондрюхова. Мужчину зарубили топором.

Чуть поодаль нашли ещё два тела: одно принадлежало главе семейства, второе — девочке лет двенадцати. Их тоже зарубили, всё это фактически произошло в придворье дома.

При виде девочки, у Леонова дрогнули губы. Я понял, что сейчас творится у него на душе.

— Спокойно, Пантелей. Мы обязательно найдём и накажем этих гадов, — сказал я, положив руку ему на плечо.

— Я даже не представляю, кем надо быть, чтобы пойти на такое…

В глазах Пантелея стояли слёзы.

— Ты как — можешь продолжать? — спросил я.

Он кивнул.

— Смогу, товарищ Быстров. Вы не обращайте внимания — я не испугался. Просто не могу спокойно смотреть на такое!

— Ты не один такой. Наберись сил и злости, товарищ Леонов. К несчастью, нам придётся увидеть с тобой сегодня ещё много страшного, — вздохнул я.

У трупов во дворе были связаны руки и ноги, во рту кляп, у взрослых раздроблены черепа — их рубили топором, словно дрова. Ещё четверых мертвецов нашли у входа в баню, в предбаннике и самой бане. Это оказались женщины, причём совершенно нагие.

Но не в том был весь ужас увиденного. Из каких-то варварских соображений над трупом самой пожилой — матери лавочника, зверски надругались, разрубив тело вдоль паховой зоны. Казалось, её разделал какой-то слетевший с катушек мясник.

Ну не мог человек в здравом уме и трезвой памяти идти на такое… Тут явно совсем плохо с психикой или кто-то реально охренел от безнаказанности.

Даже мне стало не по себе при виде этой кроваво-красной каши, Леонова вообще скрутило, и он выскочил во двор, чтобы «стравить» остатки завтрака на землю.

Никто из нас не бросил на него осуждающего взгляда. У всех подкатывал к горлу противный вонючий комок.

Но самый ужас ждал нас в прихожей некогда богатого дома. Здесь, посреди комнаты, лежала супруга Кондрюхова, вокруг неё зачем-то были разбросаны пропитавшиеся кровью постельные принадлежности: матрасы, подушки, одеяла, наволочки…

Когда я приподнял одно из одеял, столкнулся с остекленевшим взором мёртвых детских глаз. Меня как будто кольнуло иглой прямо в сердце. Наверное, этот взгляд будет мне сниться до самого конца жизни.

Я вернул одеяло на место. Под этим «прикрытием» было «замаскировано» не успевшее остыть тельце ребёнка лет восьми-девяти.

Всего таким странным образом спрятали четыре трупика. Неужели среди бандитов нашёлся такой, что не мог на это смотреть и потому прятал их от глаз?