Джайн Зар. Буря Тишины (ЛП) - Торп Гэв - Страница 29

Посреди возобновившегося шума голосов она развернулась и проскользнула к двери, оставив Маэнсит договариваться о деталях.

ЧАСТЬ VI

Они стояли на вершине главной башни и глядели вниз на то, что они возвели. Территория вокруг зданий простиралась вдаль и представляла собой сеть полей и органических капсул, предназначенных для выращивания пищи и питаемых подземной ирригационной конструкцией, которую прорыли разумные корневые системы. Гнезда жатвенных клещей были размещены в стратегически важных местах, чтобы обеспечить уборку урожая, когда он созреет.

Жилые помещения, способные вместить двести эльдаров, расходились серией круглых структур от двух соединенных дорогами шестиугольных святилищ в центре комплекса. Сама башня должна была стать хранилищем для всех банков знаний, которые они смогут отыскать во время экспедиций. Все вокруг пульсировало свежей энергией, черпаемой из самой земли.

Джайн Зар понимала, что ей стоит гордиться открывающимся перед ней зрелищем, однако ее переполняло дурное предчувствие.

— Везде пусто, — сказала она, не глядя на Азурмена.

— Мы отыщем других.

— Вот это меня и пугает. — Она отшагнула от парапета из гладкого декоративного камня и положила руку на широкий пояс своего одеяния. Азурмен не разрешал ей носить оружие за пределами святилища Кхаина, что одновременно приносило ей как тревогу, так и облегчение. Без него Джайн Зар чувствовала себя уязвимой, но в то же время свободной. — Мы не можем просто взять и разослать сообщение, приглашая всех присоединиться к нам, поскольку найдутся группы мерзавцев, которые попытаются разрушить то, что мы собираемся построить.

— Ты права, нельзя распространять информацию о нашем местоположении. Мы должны отыскать тех, кому пойдет на пользу ступать по Пути вместе с нами.

— А потом? Когда мы отыщем двести родственных душ?

— Найдем еще двести, а потом еще.

— Ты думаешь, что отсюда сможешь возродить всю нашу цивилизацию? — Джайн Зар не знала, стоило ли ей радоваться, проникнуться вдохновением или изумляться.

— Все путешествия откуда-то начинаются. Наши предки родились на одной планете, не зная о необъятном космосе, и все же мы сумели заселить звезды. Почему бы нам, вооруженным их ошибками, не стремиться к чему-то большему?

Она промолчала, потому что не хотела, чтобы скептицизм, страх или гнев завладели ее мыслями. Однако и надеяться она тоже не могла. Надежда потухла, когда вся ее раса уничтожила себя своей собственной невоздержанностью.

— Давай же начнем, — заявил Азурмен, направляясь к гравитационной трубе, по которой они могли спуститься на нижние этажи башни.

— Но перед этим мы вооружимся?

Азурмен кивнул:

— Я идеалист, но не глупец.

Тишина больше не смущала Джайн Зар, как и пустые улицы, заброшенные дома и безжизненные земли, по которым они бродили. После нескольких городов и планет девушка стала безразличной к чуть ли не полному уничтожению своего народа. Так глубоко было ее горе и так невыразим был ужас от произошедшего, что она больше ничего не ощущала.

Лишь Азурмен поддерживал ее в здравом уме — его сосредоточенность на беспрестанном обучении новому открытому им Пути направляла ее страх и ненависть в почти осязаемую энергию, которую она могла высвободить во время схватки.

Масштаб случившейся катастрофы продолжал раскрываться с каждой новой вылазкой из Азура. Каждая планета, которую они посещали, демонстрировала все большее разложение. Все древние центральные миры исчезли полностью, поглощенные огромной аномальной бурей, которая растягивалась на сотни звездных систем, что когда-то были населены миллиардами эльдаров. Теперь они превратились в пульсирующую полу-материальную пустошь, где демоны забавлялись с эльдарскими душами и правили с башен, возведенных из злобы и зависти.

Как и Эйдаферон, каждый уцелевший мир был усеян неактивными драгоценными камнями — их тусклые овалы отмечали места, где эльдаров поглотило злобное существо, порожденное их жаждой наслаждения. Джайн Зар и Азурмеи собирали все путеводные камни, что попадались им, полагая, что каким-то образом души, которые, как они думали, были пойманы в ловушку, можно освободить. Камни, несомненно, обладали загадочными свойствами, поскольку демоны избегали их, тогда как от прикосновения живого существа на их поверхности начинала играть мерцающая энергия.

После многих бесплодных попыток им стало ясно, что они не найдут ни единой живой души в физическом царстве — только те, кто бежал глубоко в Паутину, сумели пережить постоянные хищнические набеги демонов и приток варп-энергии, что теперь разоряли сердце звездной империи эльдаров.

Так они научились ориентироваться в полу-материальных нитях, соединяющих врата Древних, на которых был построен фундамент эльдарской империи. Путешествуя не по реальной вселенной или варпу, а по пласту между ними, Азурмен и Джайн Зар все дальше удалялись от проклятых миров в надежде обнаружить новые поселения и цивилизации.

Демоны, вторгшиеся в пространство между мирами, слыли не единственной угрозой. Большинство выживших после Грехопадения были раньше членами сект и культов, что доминировали в обществе в период медленного упадка. Кровопоклонники, меняющие тело, представители воинственных верований и полутелесные духоходцы — безумцы и пираты всех мастей продолжали соперничать друг с другом, стремясь контролировать туннели Паутины и карманные царства так же, как они властвовали над улицами городов, поглощенных прожорливым богом.

— Мы не можем быть единственным пристанищем благоразумия, — настаивал Азурмен во время одного из их путешествий вглубь лабиринта Паутины. Он управлял их маленьким кораблем, бывшей прогулочной яхтой, которую они усилили защитными полями и несколькими орудиями малой дистанции. Азурмен окрестил его «Грозовым копьем». — Само собой разумеется, что те, кто стремится избежать безумия, спрячутся лучше остальных.

— Но мы ничего не нашли за все время наших поисков. Нигде нет даже намека на то, что нечто иное, кроме эгоизма и лишений, теперь правит нашим народом. Что, если Грехопадение было карой Азуриана, наказанием за то, что мы считали богов мертвыми? Все мы пропитаны скверной. Я была кровавой девой, и убийство бесчисленных эльдаров запятнало мои руки. Мы нечестивцы, оставленные жить в своем собственном горе, в то время как праведники вознеслись. Гнев Кхаина наконец-то был выпущен на свободу, и бесконечная война развязалась в угоду Кроваворукому богу.

Азурмен повернулся, отчего закачалась его пилотная колыбель. Блеск контрольных камней, отмечавших панель перед ним, отражался на его острых скулах и лбу, отбрасывая на лицо черную тень, делая его похожим на череп.

— А что ты предлагаешь? — спросил он. — Вернуться в Азур и размышлять о нашей судьбе, пока нас не сожрут или мы не зачахнем? Нет. Мы не будем бездумно идти навстречу своей гибели. Уцелели не только культы. Еще до Грехопадения, до того как наступил конец всему, некоторые из нас бежали на искусственных мирах, а перед этим был Исход, уберегший многих от безумия, которое мы не сумели разглядеть. Я думаю, они выжили. Где-то там есть жизнь, Джайн Зар, и мы должны ее отыскать.

— И куда мы отправимся?

— Банки памяти яхты содержат информацию о местоположении старого продовольственного порта — промежуточной станции между мирами, где прогулочные крейсеры могли пополнить запасы свежими продуктами для своих пассажиров. Не думаю, что там остались хоть какие-то припасы, однако порт является центром нескольких нитей Паутины и потому очень важен.

— За него развяжутся бои, если уж он настолько ценен.

— Возможно, однако не все, кто сражается, имеют дурные намерения. Разве мы сами не воины? И все же у нас есть высший идеал.

— В этом я не так уж и уверена, — сказала Джайн Зар, отчего Азурмен бросил на нее раздраженный взгляд. — Мы стали последователями Кхаина, врага нашего народа, Кроваворукого убийцы. Я прочла про него в тех текстах, которые мы сохранили. Война и смерть, что еще ждет нас в будущем? Разве мы чем-то отличаемся?