Балтийские патриоты (СИ) - Буланов Константин Николаевич - Страница 11

Не смотря на пробоины, образовавшиеся в носовой части при таранном ударе, минный отсек все еще не был затоплен, хотя вода под ногами прибывала с пугающей скоростью. В нем, помимо часовой мины, они подобрали потерявшего сознание минера с разбитой в кровь головой – единственного уцелевшего из всех, кто находился в отсеке в момент столкновения, и лишь после покинули внутренние отсеки гибнущей канонерки, по пути закинув свою взрывоопасную ношу в бомбовый погреб. Тот уже тоже начал потихоньку наполняться водой, но, судя по скорости ее поступления, пара минут у них имелось, а больше и не требовалось. Заложив на беседку с фугасными снарядами взведенную часовую мину, рулевой квартирмейстер 2-й статьи Бурдуховский пулей вылетел из будущего филиала Ада на Земле и, перекинув себе через шею руку присевшего у стеночки командира, которого уже не держали ноги, рванул со всей возможной скоростью наверх, куда уже были усланы Беляевым их недавние попутчики.

К сожалению, из двух шлюпок уцелела все же одна. Вторая – превращенная в дуршлаг сотнями прошивших ее насквозь осколками, мгновенно заполнилась водой и пошла на дно, стоило ее спустить на воду. В первую же успели набить столько раненных, контуженых, потерявших сознание и обгоревших, что она грозила пойти на дно от малейшей волны – так сильно села в воду. Потому остальным не осталось ничего иного, как хватать в руки первую способную помочь продержаться на плаву вещь и сигать в обнимку с ней за борт. Ведь если в ледяной воде имелся хотя бы малейший шанс спастись, то остаться на борту «Корейца» означало отправиться на тот свет с вероятностью в сто процентов, о чем и сообщил капитан 2-го ранга, приказывая всем покинуть корабль.

Догнавшая сосредоточившихся вокруг шлюпки и барахтавшихся в воде людей взрывная волна не только оглушила добрую половину спасавшихся, но и перевернула единственное плавсредство, отчего еще не менее полутора десятков моряков пошли на дно, не имея возможности на спасение. Сам Григорий Павлович тоже едва не оказался в числе несчастных, если бы его не вытянули из-под воды чьи-то сильные руки. Еще несколько человек погибло от обрушившихся в воду обломков их корабля. А потом, когда конечности уже начали коченеть и терять всякую чувствительность, на них вылетел знакомый катер, с которого в воду тут же полетели десятки спасательных кругов и жилетов, а также сиганули пара одетых в странные облегающие костюмы моряков. То же самое в этот момент происходило и с противоположного борта исчезнувшего во вспышке взрыва «Корейца», куда ушел второй катер.

И все же «американцам» удалось поднять на борт далеко не всех уцелевших. Кто-то сиганул в воду задолго до того, как был отдан приказ. Кого-то вынесло с борта ударной волной при разрыве вражеских снарядов. А пара редких счастливчиков из числа тех, кто умудрился таки выбраться из машинного отделения, в котором при столкновении перекосило все люки, и отправился в полет уже в результате подрыва носового бомбового погреба, вообще оказались заброшены ударной волной почти на сотню метров и уцелели лишь чудом Божьим. В общем, японцам тоже посчастливилось выловить полдюжины все еще живых русских моряков и под два десятка тел погибших, прежде чем «Хато» сблизился с продолжавшими рыскать в округе катерами.

Завидев, что американцы подбирают из воды русских, японцы не мешали им, параллельно занимаясь тем же самым. По всей видимости, рассчитывали, что граждане САСШ не должны питать особо теплых чувств к тем, кто лет пять назад изрядно подгадил их стране во время войны с Испанией, а потому без вопросов передадут будущих пленных. Все же, не смотря на определенную репутацию пароходства «Иениш и Ко», особенно в этих водах, далеко не каждый японский офицер обладал полной информацией о тех судах, что ходили под его флагом. И уж тем более понятия не имел о всех хитросплетениях отношений пароходства со своими филиалами открытыми в САСШ, Бельгии, Китае, Черногории, Германии и Абиссинии. Потому немалое удивление лейтенанта Харадо, когда американские моряки наотрез отказались передать спасенных русских моряков на борт его миноносца, заодно не забыв послать японца куда подальше на не менее ломанном английском, каким обладал он сам, было отнюдь не наигранным. В его голове попросту не укладывалось, как какие-то гражданские могли обматерить его, офицера Императорского Флота Японии! В самой Стране восходящего солнца подобное не могло произойти даже по пьяни! Слишком велико было почтение моряков торгового флота, не говоря уже о босоногих рыбаках, к военным морякам. И уж тем более к офицерам! К элите! Но куда больше его возмутили действия русского офицера.

- А вы чего расселись, братцы? Не видите что ли, наши пришли нас спасать! А ну быстро все за борт! - пока командир катера, на английском с ярко выраженным рязанским акцентом, препирался с японским офицером, капитан 2-го ранга Беляев, не смотря на контузию и пораненное щепкой от настила палубы плечо, сумел с помощью все того же рулевого подойти к краю борта и, напрягая голосовые связки, предложил своим морякам более не злоупотреблять гостеприимством противника.

Доселе наблюдавшие за не вяжущимся разговором китобоя с японцами, русские матросы, выловленные японцами, переглянулись и, дружно поднявшись, едва ли не опираясь на плечи друг друга, с короткого разбега сиганули в воду, оставив карауливших их японских моряков, у которых не имелось ничего, кроме собственных кулаков, в немом удивлении разевать рты. По всей видимости, подобной наглости не ожидал даже экипаж катера, поскольку к вновь оказавшемся в воде морякам далеко не сразу полетели спасательные круги.

- Вот теперь можете спасти остатки моего экипажа и править обратно к порту. Все равно живых найти, более не выйдет. Если кто и уцелел после подрыва, уже успел замерзнуть насмерть. - утерев выступившую на лоб испарину, прохрипел Беляев и, растратив остатки сил, опустился на холодную стальную палубу в то время как за бортом уже вовсю гребли к его людям пара спасателей.

Наконец, отсалютовав обомлевшим от такой беспардонной наглости японцам, и порекомендовав им требовать выдачи спасенных русских у представителей международных сил, чьи корабли стояли на якорях в Чемульпо, китобои практически синхронно дали полный газ и, подняв солидные буруны воды, начали стремительно ускоряться в сторону маячившего чуть более чем в миле большого русского крейсера, от которого в этот момент как раз начинали улепетывать японские транспорты, уходя на циркуляцию. Не будь под боком «Памяти Азова» и наглым китобоям уже пересчитали бы все ребра, закрыв глаза на развивающийся на корме их катеров флаг. Но сама мысль о том, что могут сотворить орудия этого корабля с крейсерами и транспортами японского флота, находящимися от него сейчас на дистанции прямого выстрела, заставляла лейтенанта скрипеть зубами, но сдерживаться. Это пока был цел «Асама», избиение русских стационеров виделось плевым делом. Нынче же выполнение поставленной задачи могло потребовать немалых жертв.

Прижимающий к груди шлюпочный Андреевский флаг, выловленный матросами с катера, капитан 2-го ранга Беляев, отпоенный горячим чаем и переодетый в сухое, стоял на корме «Командора Беринга» и прощался со всеми, кто навсегда остался на боевых постах, не посрамив чести Российского флота. Из ста двадцати четырех человек экипажа, ушедших вместе с ним в неравный бой, на борт китобоя подняли только сорок три израненных и обмороженных тушки, в которых, не смотря на все прилагаемые для обогрева усилия, едва теплилась жизнь. Еще кто-то мог оказаться в плену, попав на борт второго японского миноносца, что так и не приблизился к катерам китобоев. Но таковых счастливчиков вряд ли могло быть более двух-трех человек. Все же остальные погибли, частью захлебнувшись или сгорев, будучи заблокированными во внутренних отсеках своего корабля, чья уцелевшая во время взрыва и изрядно накренившаяся корма, до сих пор торчала над водой, обнажив краешек лопастей винтов.

В основном уцелели только те, кто в момент столкновения оказался на верхней палубе или в помещениях, где не было ничего тяжелого. Ведь в том же минном погребе, куда они спустились за адской машинкой, расчет погиб, будучи раздавленным сорванными с креплений самоходными минами. Та же ситуация случилась в бомбовых погребах – не менее половины находившихся в них матросов оказались сильно покалечены или убиты выпавшими из кассет снарядами, навсегда оставшись в отсеках корабля.