Бастард (СИ) - "Nar Garcvorg" - Страница 18

Санса иногда видела, как сир Родрик тренировал ее брата и Джона Сноу. Старый рыцарь никогда не сквернословил, не насмехался и всегда был вежлив. Единственное, что ей казалось неправильным: тот всегда выделял ее сводного брата перед остальными, даже перед Роббом. Это было нечестно, ведь Робб был хорошим, и его все любили, а Джон — вечно угрюмый и грубый, и маме плохо из-за него.

Конечно, Санса этого не говорила, но видела — улыбка ее матери исчезала, как только появлялся Джон или звучало его имя. А еще из-за него отец потерял честь. "Джон Сноу — единственный грех твоего благородного, великого отца", — когда-то сказала мама, и Санса хорошо запомнила, пусть и не сразу поняла, а сказано это было для Робба. А вот Робб забыл.

Её старший брат души не чаял в бастарде и почти все время играл с ним. Они бегали по замку, лазали по стенам и плавали во рву, заставляя служанок хвататься за сердце, а маму и септу Мордейн вновь и вновь молиться за здоровье Робба. А Арья тоже, подражая старшему брату, хвостом бегала за Джоном Сноу. Глупым, грубым и злым Джоном Сноу!

Сначала Санса думала что Арья, как и она, держится рядом с Роббом, но потом услышала историю о том, как ее сестра сказала первое слово — едва ли сама Арья, Джон или даже Робб это помнят, но септа помнила, как и мама. Мама так хотела, чтобы Арья любила ее так же, как Санса, но ее сестра предпочла своей матери сводного брата. Они с септой говорили об этом, когда думали, что она уснула. Тогда Санса решила, что будет любить свою маму и за себя, и за сестру.

Каждое утро, сколько она себя помнила, мать расчесывала ее волосы. Она усаживала Сансу на скамью, становилась сзади и кедровым гребнем расчесывала каждую прядь, после заплетая волосы в северную косу. Душа Сансы трепетала каждый раз, когда нежные пальцы матери касались ее. И каждый раз, когда она молилась в септе, девочка просила, чтобы завтра мама снова расчесала ее волосы. Санса могла бы пересчитать все дни, когда мама этого не делала — а считать она умела лишь до двадцати.

Сегодня был такой день.

Вчера утром прилетел ворон с побережья. Войска Севера достигли Гибельной крепости, объединились с войском короны, и отец отправился на острова вместе с королем.

И сегодня мама не пришла, и Санса расчесала волосы сама. Санса долго ждала, но септа Мордейн тоже не пришла, чтобы отвести ее на утреннюю молитву.

К счастью, пришел Робб. Он держал за руку Арью и улыбался так, будто все в порядке, и сердце Сансы, уже успевшее пуститься вскачь, успокоилось.

— Пойдем, — сказал ей брат, — мы нужны нашей матери.

Сансе хотелось вскочить и побежать, как Арья бегала за братьями, но она заставила себя спокойно подняться и вложила ладошку в руку Робба. Мама была бы довольна.

Робб привел их в септу. Санса не помнила, чтобы хоть кто-то из ее братьев бывал в септе, все они разделяли веру отца и были в ней даже усерднее его самого — она точно помнила, что отец сомневался в существовании богов.

Братья. Санса поймала себя на том, что снова объединила Робба и Джона. Надо следить за своими мыслями.

Мама была в септе. Она стояла на коленях перед ликом Воина — покровителя солдат и бойцов. Она выглядела так, будто провела здесь всю ночь.

— Мама! — Арья хотела сказать что-то еще, но Санса ее одернула. Здесь следовало говорить с богами и уж точно не кричать.

Плечи леди Винтерфелла вздрогнули, и она повернулась к своим детям с потерянным выражением на лице. Теперь заговорил Робб, и его Санса одергивать не стала.

— Мы можем помолиться вместе?

Губы мамы тронула теплая улыбка, и она кивнула. Еще никогда Санса так не любила Робба.

Дева раскинула руки, словно пыталась обнять небо, улыбающийся лик Матери был похож, невероятно похож на их маму — а вот суровое лицо Отца совсем не походило на Эддарда Старка, каким Санса его помнила.

Робб стоял рядом с матерью перед лицом Воина, Санса встала на колени перед Матерью, а Арья… Арья, как и всегда, все испортила. Ее сестра постоянно перебегала от одной статуи к другой, задерживаясь лишь на пару мгновений и строила рожицы.

Она стояла перед страшной маской Неведомого и грозила ему кулаком, когда вошла септа Мордейн. Санса пыталась не слушать, как та шепотом отчитывала ее сестру, но невольно обернулась, когда Арья, топая, направилась к выходу.

— Куда это вы собрались, юная леди? — сурово спросила Мордейн, — Вам следует молиться рядом с вашей матерью.

— Это все глупость, — ответила Арья, улыбаясь, словно говорила что-то невероятно умное, — здесь есть Отец и Матерь, но ведь Брата нет. Я уже помолилась за отца, кому здесь мне молиться о Джоне?

Арья не заметила этого, но Санса — Санса всегда смотрела на мать и увидела, как та бросила взгляд на статую Неведомого.

— Здесь нет богов, которые вступились бы за это порочное дитя, — ответила септа Мордейн.

Сначала Сансе показалось, что Арья готова заплакать, но ее сестра вместо этого зарычала.

— Джон хороший! — выкрикнула Арья.

После ее слов в септе повисла злая тишина. Арья озиралась вокруг, то ли ища того, кто с ней поспорит, то ли пытаясь понять, уйти ей или остаться.

— Джон Сноу — бастард, греховное порождение похоти, — сухо заговорила септа. — Санса, будь любезна, напомни, что говорится о бастардах в "Семиконечной звезде".

Ей вдруг показалось, что язык прилип к нёбу. Она отлично знала, что говорится о них, но Джон… он никогда не был настолько плохим. Он делился ягодами, которые находил в лесу, всегда хвалил ее пение и почти никогда не ругался. Конечно, он не был ровней Роббу и никогда бы не стал рыцарем, что бы ни говорил сир Родрик, но Джон не был плохим.

— Д-дети страсти, дети греха, они сами греховны… Не могут и не хотят они нести в мир добро. — испуганно пролепетала Санса. Слово в слово, как было написано в Книге Отца.

Арья посмотрела на нее, и от этого взгляда захотелось плакать.

— Ваши боги плохие! А Джон — хороший! И он мой брат! И так отец говорит! И…

— Единокровный, — ледяным голосом перебила леди Кейтлин.

Арья выбежала из септы, вытирая слезы. Санса прижалась к матери.

Сколько Санса помнила, Джон был единственной причиной ссор в семье. Мама злилась, когда он играл с Роббом, Арья злилась на маму за то, что та злилась на Джона, Санса злилась на Арью. Ели бы Джона не было…

Санса оборвала эту мысль. В септе, под взором богов, так думать нельзя.

После завтрака должен был начаться урок шитья, но Робб забрал ее. Ведь сейчас именно он, девятилетний мальчик — Старк из Винтерфелла.

Брат привел ее в библиотечную башню. "Здесь точно нет Арьи", — так он сказал, и Сансу это заставило улыбнуться. Ей было жалко Арью вчера, но та уже через десять минут начала бегать за собакой по двору, а мама после ее выходки была бледнее, чем кора сердце-древа.

— Почему тебе не нравиться Джон? — резко спросил ее Робб. Она не помнила, чтобы брат хоть когда-то был резок с ней.

— Он плохой, — неуверенно начала она. Робб сурово поджал губы, приобретя мимолетное сходство с отцом. И с Джоном — это и заставило Сансу осмелеть, — Из-за него у папы нет чести и мама расстраивается. Из-за него мы ссоримся! Из-за него ты на меня злишься!

Робб выглядел так, будто собирался ее ударить, но мгновенье спустя его лицо расслабилось, а взгляд стал грустным.

— Ты просто не знаешь, Санса, — тихо заговорил он, — Отец говорил ставить себя на место других людей, если судишь их. Представь, если бы у нас не было матери, — Робб поднял руку, не дав ей ответить, — у Джона матери нет. Он бастард, ему плохо от этого, нам плохо от этого, но он ведь наш брат.

Никогда не называй меня братом! Никогда! Я не твой брат!

— То есть он просто завидует? Поэтому он злой?

— Я не знаю, Санса, — пожал Робб плечами, — И он не злой. Он же всегда всем делится с нами, помнишь?

Санса помнила. Незадолго до отъезда отца недовольная Арья пришла в ее комнату с голубикой. "Вот, — угрюмо протянула она кулек, — Джон сказал с тобой поделиться". Голубика была вкусной.