Убей или умри 4 (СИ) - Токсик Саша - Страница 27

— Сергей Михайлович!!! Просыпайся, бля!!! Архипооов!!! ВЫХОДИ!!! ДЕЛО ЕСТЬ!!!!

Мои вопли разнеслись по пустому коридору МосТеха, как пожарная сирена. Первый охранник попытался поймать меня, но его рука провалилась в пустоту. Второй просто в ужасе застыл на месте от моего неподобающего поведения.

— Лови его! — "шкафчик" отчаянно хватал руками воздух.

Я демонстрировал "стиль пьяного", и чувствовал себя при этом охуенно ловким и быстрым. "Боровик" присоединился к беседе, больше увеличивая общую суету, чем помогая коллеге.

СОВА ОТКРЫВАЙ!!! МЕДВЕДЬ ПРИШЁЛ!

— Что здесь, за, нахуй, происходит?!

К нашему шапито присоединился новый участник. Круглолицый, с ранней лысиной крепыш быстрым шагом вырулил к нам из коридора, застёгивая пуговицы на воротнике и подтягивая галстук. Мятая щека подтверждала версию охранников. Этот человек совсем недавно беззаботно дрых.

— Вот, дебоширит!

Я, наконец, дал поймать себя охранникам, и те тут же вцепились в мои запястья, демонстрируя служебное рвение.

Архипов, а никем другим персонаж быть не мог, оглядел меня с ног до головы. Будучи человеком, стоящим не на самых низких ступеньках служебной лестницы, он сразу заприметил и дорогой костюм и кашемировое пальто, и туфли хотя и грязноватые, но оттого не менее элегантные.

— Вы Архипов? — уточнил я.

— Ну да, —нахмурился он.

— Телефон проверьте.

— Телефон… — Архипов с сомнением похлопал себя по карманам, потом стал оглядываться.

— У нас он, Сергей Михайлович. — "боровичок", видя, что я не сопротивляюсь, бросил мою руку и побежал обратно за перегородку. — Он у вас и трезвонил, и трезвонил… Я и забрал… Не понимают, что ночь на дворе… и отдыхать надоть человеку.

Охранник свернул все свои морщинки в заботливую гримаску и бережно приволок в лапках телефон.

Архипов глянул на экран и побелел. Машинально вставая по стойке смирно, он нажал на кнопку набора номера и зажмурился.

— Да… понял… так точно… понял… разберусь… будет исполнено… — Архипов опустил руку с телефоном, словно боясь, что тот разорвётся как граната. — Вы Андрей Олегович?!

— Я. А вот мешок.

Архипов протянул руку. Державший меня охранник тут же отпустил меня, словно боясь, что его поразит молния начальственного гнева.

— Один момент, Сергей Михайлович, позвольте ваши документы.

И без того бледное лицо Архипова стало покрываться красными пятнами. То ли он решил, что я хочу произвести кадровую месть прямо сейчас, то ли, что пытаюсь унизить перед подчинёнными.

— Ничего личного, — я развёл руками, — просто вещь очень ценная, и мне поручено отдать её вам лично в руки. А перед этим убедиться, что вы — это действительно вы. Очевидно, никому другому Илья Романович не может доверить такую задачу. Только вам.

Каменное от напряжения лицо Архипова смягчилось. Даже на таких людей действует лесть. А я что… Мне с ними ещё работать. За невольное унижение могут и возненавидеть. А доброе слово в трудную минуту помнят до конца жизни.

— Вот, конечно же, — он протянул удостоверение, — вы извините, Андрей Олегович. Человеческий фактор.

— Бывает, — я пожал ему руку и отдал, наконец, пакет. — Доброй ночи.

Уже закрывая дверь, я услышал, как Архипов орёт на подчинённых. Кадровые вопросы тут решат и без меня.

* * *

Когда мой Мерседес затормозил у подъезда, было уже без пятнадцати два. Я попрощался с водителем, который упорно открывал передо мной дверь, и зашагал к подъезду. Спиной я чувствовал, что он наблюдает на всякий случай. И это верно, случаи бывают разные. Один раз меня отсюда уже отвозили с разбитой башкой.

Домофон запиликал, из подъезда пахнуло теплом, протухшей капустой и сырой штукатуркой. Дом, милый дом.

— Не закрывайте, пожалуйста! — послышалось сзади.

Напрягшись, я обернулся. В такой день ни хрена не ждёшь ничего хорошего. Но это была всего лишь соседка. Оленька Неклюдова. Моя школьная любовь. Или я — её. Тут всё сложно.

Оленька шла ко мне быстро и чуть неуклюже, боясь поскользнуться. В лаковых сапожках на шпильке, крохотной юбочке и короткой курточке-косухе с пышным меховым воротником. Холодно так бегать, жопку отморозит. Эта трогательная угловатость словно ударом дубины по башке вернула меня в десятый класс… школьную дискотеку… раздевалку забитую рядами курток. Единственное место, где точно не будут искать. И мы в ней… так близко

— Спасибо вам! Ой, Андрей! - она моментально оценила и автомобиль, и пальто, — Я тебя не узнала! Богатым будешь… хотя, скорее всего, уже стал… Твоя машина?

— Служебная, — буркнул я, пропуская Олю вперёд.

— А я у подружки засиделась, — тараторила она, поднимаясь рядом со мной по лестнице, — таксист, представляешь, скотина, во двор вести отказался. "Не развернусь", говорит, "сама будешь выталкивать". А мне куда выталкивать?! Я сама на каблуках буксую!

Она заливисто и заразительно засмеялась. В тесноте подъезда Оля взяла меня под руку, и я не возражал. И мне было абсолютно наплевать, врала она про подружку или нет. Она пахла сладким и пряным, и казалась настолько живой, нормальной, что мне хотелось схватиться за неё и не отпускать, чтобы снова не провалиться в чёрную дыру внутри. И да, она помогала намного лучше, чем коньяк.

— А твои где? — я молчал, но Оля прекрасно справлялась за двоих.

— Отдыхать уехали.

— Так ты один… — протянула Оля, — не скучно?

— Да я дома и не бываю почти...

— Вижу-вижу… работа… забота… — она снова засмеялась.

Мы добрались до своей лестничной клетки. Мне налево, ей направо.

— Ты так изменился, — Оля снова оглядела меня и слегка сжала запястье, — возмужал, что ли… Спасибо, что проводил.

Она, наверное, ждала от меня чего-то, но я просто молчал и улыбался. Мне было тепло и нравилось, как она пахнет. И что не спешит убить меня, или умереть самой. Оля кивнула каким-то своим мыслям, потом развернулась и загремела ключами. Её юбочка чуть задралась, и я увидел край кружевной резинки чулок. Точно жопу отморозит.

В квартире было пусто. Не горел свет. Не бубнил телевизор. Без постоянного присутствия родителей она казалась чужой и незнакомой. Я повесил пальто, потом прошёл и нарочно зажёг свет везде, где только можно. Коньяк поставил на стол, полез за стаканом.

В этот момент в дверь постучали. Вся моя паранойя тут же расцвела пышным цветом. Взяв коньяк за горлышко, я прокрался в прихожую, накинул цепочку и аккуратно приоткрыл дверь.

На пороге стояла Оля. На ней был легкомысленный халатик леопардовой раскраски и такие же босоножки на небольшом каблучке. В руках бутылка вина.

— Не спится что-то, — с самым непринуждённым видом сказала она, — подумала, ты всё равно один. Может, посидим, поболтаем?

— Оль, мне, вообще-то, на работу завтра, — голос разума сделал вялую попытку отбиться.

Бывают ситуации, когда ты сразу понимаешь, что ничем хорошим это не кончится. Когда тебя зовут "просто по кружечке, и разбегаемся", когда предлагают "ты только в сторонке постой, для толпы, а мы сами побазарим", когда говорят "расстегни лифчик, а то я не дотянусь".

В этом случае, если ты хочешь сохранить контроль над ситуацией, у тебя есть один выход: бежать. Потому что иначе, дальше от тебя уже ничего не зависит. Стрелка на рельсах жизненного пути щёлкает, переводя поезд на новый маршрут и он несётся, набирая скорость, вместо Сочи в Магадан.

Режиссёр твоей игры врубает кат-сцену, и ты можешь сколько угодно давить на кнопки. События разворачиваются сами и разворачивают тебя вместе с собой.

Все эти безусловно, мудрые мысли пронеслись в моей усталой алкогольной башке буквально за минуту. Но и этого оказалось слишком долго. Кат-сцена запустилась.

— Так и будешь держать девушку на пороге? — Оля засунула нос в щель и заметила бутылку в моей руке. — Ого, бухаем? А говорил, на работу, жадина. Ну-ка, покажи, что там у тебя?