Прежде чем ты изменишься (СИ) - "Ash Esti" - Страница 34

— Я хотел поговорить… о, чёрт, — осёкся Вадим, затем с досадой пробормотал, — закрой дверь в свою комнату.

Послышался звук закрывшейся двери, затем вернулась Ева и раздражённо пробормотала:

— Какого чёрта Игорь Лютин здесь, а? Что-то он зачастил к нам, тебе не кажется?

— Да ладно тебе, у него сейчас тяжёлые времена, ему хреново.

— Интересно, почему он приползает к тебе только когда у него тяжёлые времена? — с сарказмом сказала Ева, — а когда всё становится хорошо, он опять куда-то улетучивается, а?

— Ох, послушай, Ева, я хотел поговорить с тобой не об этом, — после этих слов послышался нервный выдох Вадима.

— В чём дело? Что-то случилось? — встревоженно спросила Ева.

— Нет, всё в порядке… это по поводу квартиры.

— Уже нашёл что-то подходящее?

— Пока нет. Я… понял, что мне нужна трёхкомнатная, ну или, на крайний случай, двухкомнатная…

— Время для поисков есть, не торопись. Мы начнём ремонт только весной, когда Серёжа вернётся в город окончательно…

— Да, но я не об этом. Я… — вновь послышался нервный вздох Вадима, после которого он выпалил, — я хочу предложить ему жить вместе.

На несколько мгновений воцарилось молчание, даже Костя замер внизу, как каменное изваяние, пытаясь вникнуть в смысл услышанного. Он понимал, что разговор явно не для его ушей, но моральная сторона вопроса его беспокоила сейчас в последнюю очередь. В данный момент его терзала смутная тревога, усиливающая тошноту, и сильное желание знать (или не знать), о ком говорил Вадим.

— Ох, — выдохнула Ева, Костя мог бы поклясться, что сейчас она сокрушённо качала головой, — Вадим, ты уверен, что…

— Да, — его твёрдый голос перебил её, и она не стала возражать.

— Ты прекрасно знаешь, что я обо всём этом думаю, — послышался грустный голос Евы, — учитывая то, что ты втрескался в него по уши, предложить жить вместе — это не самая твоя гениальная идея.

— Я так и думал, что ты это скажешь, — горько усмехнулся Вадим.

Костя даже дышать перестал, только бы расслышать, о чём они говорят, на мгновение ему показалось, что даже сердце остановилось.

— Конечно! Потому что я в первую очередь беспокоюсь о тебе, — сквозь звон в ушах и пелену слышался голос Евы.

О ком они говорят?

О КОМ ОНИ ГОВОРЯТ?

«окомониговорятокомониговорятокомониговорят», — это пульсировало в опьянённом мозгу Кости, и он изо всех сил старался сдержать тошноту, внезапно накатившую на него особенно сильно.

— Просто подумай на секундочку, каково тебе будет, когда он начнёт приводить к себе своих девушек или… — Ева не закончила фразу, резко замолчав, затем с досадой выдохнула, — Ох, опять он здесь… Лёгок на помине!

— Вадим, вот ты где? — послышался манерный знакомый голос.

Лютин. Чёртов грёбаный Лютин!

Вот дерьмо! О нём они говорили?

Нет! Не может быть!

От звуков его голоса Костю всегда передёргивало, но теперь хотелось хорошенько проблеваться. Он зажал рот ладонью и, стараясь остаться необнаруженным, выскользнул из своего убежища и поспешно завернул за угол дома. Пройдя ещё несколько шагов, позволил, наконец, содержимому желудка, так рьяно рвавшемуся наружу всё это время, выплеснуться из него. После приступа рвоты, Костя обессиленно прислонился к холодной стене щекой и отчаянно хотел навсегда забыть только что подслушанный разговор, как будто бы от этого он вдруг перестанет существовать, и всё снова станет как раньше.

«Лёгок на помине» — так сказала Ева. Значит, они о нём говорили, да?

Костя пытался припомнить каждую деталь разговора, но эти детали ускользали от него. Но что он знал наверняка, так это то, что ЕГО, Костиного имени, точно не было произнесено ни разу.

Костя мотал головой, не желая в это верить. Это неправда!

Мысли о Лютине, Вадиме и только что подслушанном разговоре не хотели покидать его голову и ухудшали и без того отвратительное состояние. Хотелось кричать от досады и топать ногами, вытряхнуть то, что мерзко копошилось внутри, отравляя его сознание всё больше и больше. Он не знал, сколько простоял там, кутаясь в свою куртку, но понял, что пора возвращаться, когда зубы начали стучать друг о друга.

Обилие людей и громкая музыка не делали его состояние лучше. Навалившаяся слабость и головокружение не оставляли его, пока он старался снять с себя куртку. Костя уже плохо понимал происходящее. Всё, что он знал, так это то, что головная боль не шла ни в какое сравнение с болью, которая поселилась внутри него и усиливалась с каждой мыслью о том, что он может потерять самое ценное, что у него есть — дружбу Вадима.

— Ох, Костя, ты такой бледный, похоже, ты перебрал, — слышался рядом обеспокоенный голос Евы, — идём в мою комнату, дорогой.

Он позволил девушке утянуть себя за дверь, мечтая лишь о том, чтобы мысли, душившие его, перестали переполнять голову. Он хотел спросить у Евы, о ком они говорили там, на балконе, но смог лишь промычать что-то нечленораздельное. И вскоре вырубился.

========== Глава 12. Подслушанный разговор и две целующиеся девушки (ч.2) ==========

Костя открыл глаза, но уже в следующее мгновение очень пожалел об этом. Свет причинял боль. Некоторое время он был неподвижен, но потом понял, что если пролежит ещё хоть несколько минут, то просто-напросто умрёт от обезвоживания. Он сфокусировал свой взгляд, видя перед собой не привычный белый потолок с квадратным светильником, а множество звёзд из серебристой фольги. Такое есть только в спальне Вадима. Костя резко приподнял голову и охнул — в глазах потемнело, а голова, казалось, сейчас просто разлетится на отдельные куски.

Когда зрение вернулось, Костя огляделся. Он действительно лежал на кровати Вадима, сине-зелёное одеяло сползло на пол. На тумбочке обнаружился стакан воды и пластинка таблеток, наверное, от головной боли. Костя тут же осушил стакан, затем с трудом поднялся. Оказывается, на нём не было ни футболки, ни джинсов, хотя он не помнил, как раздевался. Он вообще мало что помнил. Почему он в комнате Вадима, а самого Вадима нигде нет?

Костя сел на кровати, и вдруг его буквально окатило ледяным потоком отрывочных воспоминаний.

День рождения Вадима. Вечеринка. Целующиеся девушки.

— Как ты относишься к геям?

— Я к ним отношусь.

Вадим и Лютин, стоящие в коридоре слишком близко друг к другу.

«Это его друг… бывший» — слышится голос Евы.

Бледная рука, обвивающая шею Вадима. Наклоняющийся Вадим, язык Лютина, облизывающий его ухо. Подслушанный разговор.

«Это плохая идея», — снова укоризненный голос Евы.

Ну, конечно, Ева ведь сразу сказала, что недолюбливает Лютина. Видимо, он сделал что-то плохое Вадиму. Наверное, они расстались при не самых благоприятных обстоятельствах.

Дерьмо!

Вадим собирается переезжать в другую квартиру с Лютиным?!

ВАДИМ СОБИРАЕТСЯ ПЕРЕЕЗЖАТЬ В ДРУГУЮ КВАРТИРУ С ЛЮТИНЫМ!

Косте нужно срочно поговорить с ним!

Или нет?

Что если Вадим находится на кухне и, как только Костя войдёт, скажет нечто вроде:

— Костя, тебе нужно выметаться отсюда.

Что если рядом с ним будет сидеть Лютин и ехидно посмеиваться, глядя на Костю. А затем одарит его победным взглядом, когда тот будет покидать квартиру со своими вещами.

Нет!

Костя это вряд ли выдержит. Можно он ещё немного побудет в неведении? Как будто ничего не произошло? Как будто его мир вовсе не разрушен? А сам он вовсе не раздавлен? Хоть несколько минуточек?

Некоторое время он сидел в комнате, но биологические потребности никто не отменял, поэтому пришлось встать и направиться в ванную. Приняв душ, он почувствовал себя гораздо лучше, хотя пустыня во рту никуда не девалась.

— Доброе утро! — воскликнула Ева, когда Костя осторожно заглянул в кухню.

Она мыла гору посуды, находящуюся в раковине, а Серёжа вытирал тарелки полотенцем и убирал в шкаф.

— Ты как? Вчера совсем хреново выглядел, — послышался голос Серёжи.

— Да вроде всё нормально, — пробормотал Костя скрипучим голосом, садясь на стул.