Немой 2: охота на нежить (СИ) - Рудин Алекс - Страница 9

Я задрал голову и увидел высоко в ветках помост из жердей.

— Вот там он и сидел! — показал Джанибек.

Сам стрелок валялся на спине в густой поросли лесной малины. Наголо бритая голова, худое лицо, крючковатый ястребиный нос и совершенно седая борода. Костлявые руки с сильными ладонями далеко торчали из широких рукавов рубахи. На рубахе проступали красные пятна от раздавленных ягод.

Бля, да ему лет семьдесят, не меньше! А он по соснам лазает и в людей шмаляет!

Стрела Джанибека попала старику прямо в переносицу, как раз между густых седых бровей.

— А ведь я его, кажись, знаю, — сказал Сытин, наклонившись над стариком.

— Это Аксюта, бывший княжеский конюх, — подтвердил Джанибек, улыбаясь уголком рта.

Видать, был доволен хорошим выстрелом.

— Лет десять назад он со службы ушёл и открыл лавку на городском рынке, — кивнул Михей. — Торговал упряжью.

— Зачем бывшему княжескому конюху нападать на княжескую дружину? — выпрямившись, спросил Сытин. — Да ещё и в одиночку.

Мы дружно пожали плечами.

В карманах стрелка нашлось зеркальце в простой деревянной оправе, две золотые монеты и деревянная банка с плотно закрытой крышкой.

Я машинально сорвал с куста уцелевшую ягоду малины и кинул её в рот. Раздавил языком, ощущая, как по нёбу разливается душистая сладость. И стал собирать ягоды в горсть.

Глашку угощу!

Джанибек поставил ногу в мягком сапоге на лоб покойника и с усилием вырвал стрелу. Вытер её о траву и спрятал в колчан.

— А где его оружие? — задумчиво поинтересовался Сытин.

Мы принялись искать.

Лук висел на сосне — зацепился тетивой за обломанную ветку. Джанибек полез за ним.

— Колчан тоже здесь! — крикнул он сверху. — На помосте лежит!

— Спускай его вниз! — ответил Сытин. — Только стрелы не трогай!

Джанибек ловко слез с сосны, подал Сытину кожаный колчан.

— Ты где так лазить научился? — спросил его Сытин. — У вас в степи леса ведь нет.

Джанибек довольно улыбнулся.

Сытин вытащил из колчана стрелу. Понюхал зазубренный железный наконечник.

— Ну-ка, Немой! Понюхай — чем пахнет?

Я втянул носом воздух.

Непонятно. Всё перебивал сладкий запах малины.

— Давай, ягоды подержу! — сказал Михей.

Я осторожно, чтобы не помялись, высыпал переспелые ягоды в его широкую ладонь.

Перекидываемся, Немой!

В голове звонко щёлкнуло.

Сытин опустил стрелу к моему носу.

Бля, да не надо прямо в морду тыкать! Я и так чую!

Запах плохо кованого железа смешивался с запахом смерти и болота. Наконечник был густо смазан ядом из какого-то болотного растения.

Я отошёл в сторону и чихнул.

— Понятно, — хмыкнул Сытин.

Я встал на задние лапы и перекинулся обратно.

Джанибек уважительно прищёлкнул языком.

— Шайтан! Прямо как Потапыч!

Сытин убрал стрелу обратно в колчан. Отдал колчан Джанибеку:

— Подержи!

И скинул кафтан.

— Давай-ка, Немой, мы с тобой сами наверх слазаем!

Тут я не выдержал.

— Бля, Михалыч! Я бы котом быстрее залез!

Но Сытин уже поднимался наверх.

Может, на хер его послать? Так любопытство же загрызёт. Что он там увидеть хочет?

Я вздохнул и начал карабкаться следом.

Сучья скрипели под подошвами сапог. Один раз нога соскользнула с гладкого сучка, и я чуть не наипнулся.

Тоже мне, кот!

Сытин добрался до хлипкого помоста и уселся на нём, скрестив ноги по-турецки.

Я не стал усаживаться на жерди. Просто встал понадёжнее и ухватился руками за толстые сосновые ветки.

— Смотри! — Сытин показал мне на дорогу, откуда доносился звонкий стук топоров. Дружинники рубили упавшее дерево, чтобы освободить проезд.

— Видишь князя?

— Вижу, конечно.

— А княжича?

— Ну, вижу.

Сытин тяжел вздохнул.

— А если бы ты не знал, кто князь, а кто княжич — смог бы различить их отсюда?

Да хер его знает.

— Вот именно! — кивнул Сытин. — Ну, полезли вниз. Надо ещё упавшее дерево осмотреть, пока они его не раздербанили.

Мы спустились вниз. Михей отдал мне аккуратно свёрнутый берестяной кулёк с ягодами. Ягод заметно прибавилось.

Перешагивая через бурелом, мы добрались до упавшей сосны.

Толстое дерево, как мы и ожидали, было подрублено. Из мха торчал разлохмаченный пень. Топор валялся рядом.

Ствол дерева вздрагивал и звенел — дружинники рубили его на части, чтобы убрать с дороги.

Джанибек подобрал топор, осмотрел лезвие и снова поцокал языком.

— Хороший топор. Почему он его бросил?

— Потому что не собирался возвращаться.

Сытин внимательно осмотрел пень.

— Один он был. Странная херня. Ладно, идёмте! Надо княжича скорее к Гиппократу Поликарпычу отвезти. Если успеем.

Сытин резко остановился, посмотрел на нас.

— И вот что! Князю пока про яд ничего не говорите. Потеряет голову — только хуже будет. Тут уж одно из двух — или довезём княжича живым до Старгорода, или нет.

Мы вернулись на дорогу. Дружинники уже разрубили упавшее дерево и теперь оттаскивали обрубки в сторону.

Сытин подозвал двоих.

— Там в малине дед валяется. Погрузите его тоже в телегу.

Дружинники послушно убежали.

Князь потемневшими глазами смотрел на Сытина.

— Они Мишку убить хотели! Моего сына! — повторял он. — Василий Михалыч, найди их! Из-под земли достань!

— Найду, княже! — кивнул Сытин. — Только не факт, что Аксюта стрелял в Мишку. Мог и в тебя целиться. Или в Немого.

Я вспомнил свистнувшую над ухом стрелу, но промолчал.

Рыжий княжеский конь лежал на боку, странно вытянув ноги. Его глаза уже остекленели.

— Сильный яд, — негромко сказал мне Сытин и озабоченно взглянул на княжича, которого грузили в телегу. Княжич негромко стонал. Он по-прежнему был без сознания. Но, в отличие от коня, вполне себе жив.

— По коням! — крикнул князь Всеволод и первым вскочил в седло. — До темноты мы должны быть в Старгороде!

Гнать лошадей не имело смысла — нас всё равно тормозила телега.

Я ехал и крутил в голове картинку с места нападения. Одинокий дед, кряхтя, валит поперёк дороги толстую сосну. Бросает хороший топор. Потом лезет с луком и отравленными стрелами на помост и сидит там, дожидаясь, пока по дороге поедет дружина.

Даже мне понятно, что это не нападение, а попытка убийства. Только вот кого? Князя, княжича или меня?

Бля, ну что за криворукий дед! Сначала подстрелил княжеского коня, потом чуть не засандалил стрелу в меня и напоследок херакнул в плечо княжичу. Нет бы всадить все три стрелы в нужную цель! И не надо было бы сейчас гадать, кто из нас троих так сильно его обидел.

Ипать, Немой! А если бы он в тебя все три стрелы засадил? Ну, вот. Думай, и не крякай.

Но чувство досады на деда не проходило.

Так, ладно.

С хера ли дед вообще решил кого-то из нас убить?

Лично я видел его впервые в жизни. И нагадить ему ничем не успел.

Князь тоже не при виде стрелка не процедил что-то вроде: «А, это тот старый хрен, которого я в прошлом году велел выпороть».

Княжич, насколько я его знал, вполне мог пнуть любимую собачку деда или побаловаться с его внучкой. Но у княжича сейчас ничего не спросишь.

Хотя две золотые монеты в кармане стрелка подсказывали мне, что его просто наняли.

Это, кстати, отдельный вопрос — на кой хер нанимать человека, который не может попасть в цель? Лучше заплатить кому-то, вроде Джанибека. Хотя Джанибек не полез бы на сосну, рискуя получить стрелу в ответ.

Ладно, Немой! Мыслим дальше.

А как дед узнал, что мы вообще здесь поедем? Мы свободно могли на неделю задержаться у Потапыча. Или выбрать другую дорогу. И сидел бы он тут до снега.

Я сознательно отбросил мысль, что засады могли быть и на других дорогах. А стрелки запросто могли сидеть посменно, и дед был всего лишь одним из них.

Допустим, дед был один. И ёлку он срубил только после того, как мы выехали. Об этом говорила свежая смола на срубе и зелёная, не успевшая потемнеть хвоя.