Пророчество любви - Джеймс Саманта - Страница 16

• Предыдущая
• 16/67
• Следующая

Алана не могла довериться Сибил. Закусив губу, вспоминала она ночь первого побега. Сибил не замедлила указать на нее как на зачинщицу. Хоть они и сестры, но Алана чувствовала: Сибил пойдет на все, лишь бы защитить себя, пусть даже ценой несчастья ближнего.

Бежать одной — это была здравая мысль. Кроме того, Алана знала, что Сибил далеко не беспомощна. Она вполне могла постоять за себя, и, кроме того, Сибил не угрожала опасность угодить в постель Меррика.

Возможность бежать представилась скорее, чем Алана надеялась. В тот же самый день она услышала, как один из воинов сказал, что утром Меррик отправился верхом осматривать земли и не стоит ждать его раньше вечера. «Могущественный лорд обозревает владения, отобранные им у другого лорда!» — язвительно усмехнулась Алана, но тут же мысли лихорадочно заметались. Она едва могла сдержать возбуждение: впервые забрезжил слабый лучик надежды!

Вскоре после полудня у слуг выдалось немного свободного времени, и они решили перекусить. Алана не стала искать свободного уголка, как остальные. Она улучила момент и незаметно завернула большой ломоть хлеба с сыром в полотняную салфетку. Алана едва сдерживала дрожь рук, завязывая салфетку и подхватывая кувшин с элем. Никто не сказал ни слова, когда она выскользнула за дверь.

С высоко поднятой головой она пересекла двор и как ни в чем не бывало направилась к открытому выгону.

День стоял пасмурный, но кое-где сквозь облака пробивался слабый солнечный свет. Алана озябла из-за сырости и пожалела, что, уходя, не накинула плащ, но не вернулась: ничто не должно сбить ее с намеченного пути. Еще немного, и она окажется на свободе…

— Стой! — дюжий норманн преградил ей дорогу.

Ему не понадобилось много времени, чтобы узнать Алану.

— Милорд не давал указаний пропускать вас.

— Не сомневаюсь, также он не давал и указаний не выпускать меня, — смело ответила Алана.

Она едва дышала от волнения. Видя, что воину нечего возразить, она вскинула голову и показала ему узелок с припасами:

— Повар велел мне отнести лорду еду, он здесь неподалеку.

Кажется, страж не собирался верить ей на слово. Он взял узелок и угрюмо потыкал в него пальцем. Судя по всему, осмотр удовлетворил его, но все равно он колебался.

— Странно, что милорд ничего не сказал мне, воин глянул на девушку сверху вниз из-под шлема.

— Ну уж насчет этого не знаю, — заметила Алана, — но я знаю, что он будет очень недоволен, если я задержусь. Гнев его будет ужасен, потому как из-за тебя, страж, милорд останется голоден. И мой гнев будет не менее ужасен, — добавила она.

Алана не мигая смотрела на воина. Тот побледнел и сунул узелок обратно ей в руки.

— Ладно, идите, — пробормотал он.

Алана чуть не закричала от радости, но сдержалась и постаралась как можно быстрее отойти от воина подальше. Не останавливаясь, она поглядывала по сторонам, нет ли где норманнских воинов или их лошадей.

По пути в деревню она обогнала несколько пастухов, столкнувшись с ними на извилистой тропе, но те не обратили на девушку никакого внимания. Алана собиралась зайти в свою хижину, чтобы забрать травы, собранные матерью. Более ценного у нее ничего не было. Она надеялась, что ей удастся продать их и выручить несколько монет. Но сначала следовало навестить Обри.

Оказавшись в деревне, Алана прямиком направилась к хижине старика.

Обри сидел у огня, протянув к теплу узловатые руки. Он удивленно повернул голову к двери, когда Алана появилась на пороге.

— Алана!

Она упала на колени рядом с ним.

— О, хвала Господу, ты невредим! — воскликнула она. — Мы должны уйти из деревни, Обри! Уйти, пока не поздно!

— Уйти? — Обри заглянул ей в лицо. — Куда, дитя?

Она уцепилась за его руку.

— Все равно куда! Может быть, в Лондон? Я не могу оставаться в Бринвальде! Нет, я не останусь! Я должна уйти, а ты должен пойти со мной!

Обри покачал головой.

— Алана, — мягко сказал он, — я провел в Бринвальде всю свою жизнь. Поступай, как знаешь, но я не могу уйти.

Обри, ты должен!

— Нет, Алана, я не могу.

Как ты не понимаешь? Я должна бежать! Бежать от…

От Меррика Нормандского?

— Да!

Обри потер морщинистую щеку.

— Почему? Ведь он тебя не обидел, правда?

Да, но…

О, как ему объяснить? И на исповеди она с трудом призналась бы, что собирается сделать с нею Меррик, а рассказать об этом Обри уж никак не могла. Слишком велик был стыд. Всплеснув руками, Алана добавила:

— Но он грозит мне смертью! Обри слабо улыбнулся:

— Смерть скорее придет ко мне, чем к тебе, Алана.

Она отчаянно замотала головой, прерывисто дыша.

— Если я останусь… случится что-то ужасное, я знаю!

Старик поджал губы:

— Откуда?

— Я видела сон. Я видела Меррика во сне, а мои сны никогда не обманывают, Обри. Тебе это известно лучше, чем кому бы то ни было. Мне снились смерть, тьма и кровь, — она чуть не плакала. — И он, Обри! Он в том кошмарном сне вонзал мне в грудь меч!

Обри вздохнул:

Алана, я тоже был уверен, что Меррик Нормандский — чудовище, возжелавшее все и вся подчинить себе. Но он каждый день присылал мне еду из замка, а вчера пришел сам. Он спросил, не нужно ли мне чего. А когда я спросил о тебе как ты, Меррик сказал, что ты питаешь глубочайшую неприязнь ко всему норманнскому, особенно к нему. Но он утверждал, что живешь ты хорошо, — старик положил руку на ее золотистую головку, — и я вижу сам, что с тобой все в порядке. Я знаю, должны промчаться бури, но твои страхи напрасны, так что успокойся! Я уверен в том, что говорю, Алана.

Девушка в смятении смотрела на старика. Неужели у него помутился разум? Одно было ясно: Обри ее не послушает. И не пойдет с ней.

Сердце у нее сжалось при виде того, как Обри пытается встать.

— Я должен лечь, — прошептал он. — Возвращайся ко мне, когда я немного окрепну.

Вскочив на ноги, она помогла ему перебраться на постель у стены. Никогда прежде не казался он таким… таким старым, немощным и слабым.

Душа у Аланы рвалась на части. Остаться в Бринвальде? Обри мог поверить, что Меррик Нормандский не представляет для нее угрозы, но ей-то было лучше знать! Она ведь слышала страшные угрозы из его собственных уст! И потом, был тот сон, ужасный сон…

Боль в груди стала почти невыносимой. Алана взяла руку Обри, бессильно лежавшую на впалой груди. В глазах девушки стояли слезы. Она поднесла руку старика к губам.

— Я буду молиться за тебя, — прошептала Алана. — Да хранит тебя Господь, Обри! Да хранит тебя Господь.

В то самое время, когда Алана бежала к деревне, Меррик въезжал в Бринвальд. Он бросил поводья Симону, чрезвычайно раздраженный тем обстоятельством, что в последние дни его мысли заняты не делами, а белокурой красавицей-саксонкой, которая даже сейчас не выходила у него из головы. Может, на самом деле она дочь дьявола, как о ней говорят? Милая ведьмочка столь соблазнительна, что воспротивиться желанию не смог бы ни один мужчина.

Служанки подняли головы и удивленно уставились на него, когда несколько минут спустя он заглянул на кухню. Аланы он не увидел, а слуги лишь пожали плечами, когда он спросил, где она. Наконец Сибил решилась ответить:

— Я не видела ее с обеда, милорд, — Сибил лукаво улыбнулась, стоя у кухонной двери. — Не сомневаюсь, прячется где-нибудь поблизости и не объявится, пока ее часть работы не будет сделана кем-либо другим! Хорошая трепка могла бы отучить ее от лени.

Из глубины кухни донесся громкий хохот:

— Это об Алане идет речь, Сибил? Но все это больше подходит к тебе самой, если хочешь знать мое мнение!

Сибил бросила злобный взгляд:

— Глупости! — отрезала она.

Сибил широко и обольстительно улыбнулась Меррику. Он, удивленно приподняв брови, увидел соблазнительное покачивание ее бедер, когда она мимо него уходила в глубину кухни. Во всех отношениях эта девушка казалась такой же миловидной, как и ее сестра, однако он чувствовал, что никакими стараниями не смогла бы она разжечь в нем страсть. Жаль, решил Меррик с мрачным юмором, ведь с Сибил у него не было бы хлопот, не то что с Аланой!

• Предыдущая
• 16/67
• Следующая