Любовь под луной - Джеймс Саманта - Страница 42

• Предыдущая
• 42/75
• Следующая

Звон молота о наковальню все еще эхом отдавался в его ушах, когда он вышел из кузницы. День выдался на редкость жарким, даже душным, и Доминик не отказался бы от кружки ледяного эля. В горле у него пересохло. Оглянувшись, он заметил трактир, направился к нему и по дороге чуть не столкнулся с какой-то женщиной. Держа за руку маленькую девочку, она выходила из лавки. Доминик приветливо кивнул.

– Добрый день, мистрис.

Испуганно ойкнув, женщина прикрыла девочке лицо.

– Не смотри на него, – прошипела она, – не то, чего доброго, еще сглазит!

Доминик стиснул зубы. «Это уж слишком», – подумал он.

Ни одна живая душа не осмелилась заговорить с ним, хотя для того, чтобы добраться до трактира, ему пришлось пересечь Стоунбридж из конца в конец. Если бы взгляды могли убивать, то он бы не прожил и пяти минут, криво усмехнувшись, признал Доминик.

Войдя в трактир, он выбрал столик в самом углу и сел. Хозяин принес ему эль и поспешно удалился, не проронив ни слова. Доминика внезапно охватило уныние. Мысли его были черны как ночь, и таким же темным вдруг стало его лицо. Для чего он вообще приехал сюда? Эти люди вокруг... ненависть и презрение, которые они испытывали к нему, – все это безжалостно напоминало ему об отце, о том, что так терзало его все эти годы, и о том, что он мечтал забыть. Но тут Доминик снова вспомнил о ней... И тогда понял, почему остался.

Хлопнула дверь, возвещал о приходе других посетителей. Они уселись за соседний столик, но Доминик лишь скользнул по их лицам равнодушным взглядом. Да и чего ради стал бы он разглядывать их? Поднеся к губам стакан, наполненный янтарной жидкостью, он сделал большой глоток.

– Попомни мои слова, Уильям, надвигается гроза. И недели не пройдет, как она разразится, или я не Джон Арнольд.

Доминик старался не прислушиваться к разговору. Повернувшись к ним спиной, он погрузился в свои невеселые думы и очнулся, только услышав одно имя.

Оливия!

Упоминание о ней заставило Доминика поднять голову и незаметно покоситься через плечо. Сузив глаза, он разглядывал сидевшего за столом худощавого, слегка полысевшего мужчину. Второй, намного моложе, был весьма хорош собой...

Уильям Данспорт.

Губы Доминика сжались, превратившись в тонкую прямую линию. Уильям был как раз тем человеком, видеть которого он хотел меньше всего. Особенно сейчас.

– ... Что верно, то верно, Уильям, – она прехорошенькая!

– Это ты точно сказал, Джонас, – расхохотался Данспорт. – И однако, помяни мое слово: еще до конца года она будет носить мое имя!

– Вот оно что! Стало быть, ты сделал ей предложение?

– А то как же! – Его самоуверенность была просто невыносима. – Правда, мы с ней пока что решили держать помолвку в тайне, так что, как друга, прошу тебя: не проболтайся, ладно? Вскоре мы об этом объявим. А когда поженимся, я намерен построить собственный дом.

Доминик задохнулся. Ему показалось, что он получил удар в солнечное сплетение. Маленькая лгунья! Лживая предательница! Черная злоба застилала ему глаза.

– А как насчет ее сестрицы Эмили? Моя тетушка немного знакома с Оливией. Когда-то она была очень дружна с ее матерью. – Арнольд задумчиво покачал головой. – Знаешь, старина, боюсь, одну без другой тебе вряд ли удастся заполучить!

Самодовольная усмешка скользнула по губам Данспорта. Он пожал плечами:

– Ну и что? Держу пари, дело того стоит! Лишь бы Оливия оказалась в моей постели, а все остальное не важно!

Конец фразы потонул во взрыве пьяного хохота.

Доминик сам не заметил, как поднялся из-за стола и обернулся. В комнате воцарилась гробовая тишина. Он коснулся пальцами шляпы, неприятно усмехаясь.

– Надеюсь получить приглашение на свадьбу, – произнес он и вышел за дверь.

Следующие несколько дней Оливии казалось, что Доминик намеренно избегает ее. Несмотря на некоторое разочарование, она ловила себя на том, что испытывает облегчение. Словно гора свалилась с ее плеч... Тем не менее память вновь и вновь возвращалась назад, к той ночи. Перед ее мысленным взором возникали губы Доминика, осыпающие поцелуями ее шею... припавшие к ее груди... его руки в таких местах, о которых она даже не осмеливалась упоминать...

Доминик будто приоткрыл дверь в комнату, куда до него никто не входил. Конечно, Оливия отнюдь не была наивным ребенком, не имеющим понятия о мужской любви: ее мать всегда считала, что девушке полезно знать о физической стороне отношений между мужчиной и женщиной. Но сейчас ночи для нее превратились в пытку. Только сегодня Оливии приснился сон, воспоминание о котором преследовало ее до сих пор. Она видела их с Домиником, слившихся и любовном объятии... Только, к стыду и ужасу Оливии, она почему-то была сверху... причем не лежала, а сидела на нем верхом! Ее передернуло. Господи, подумала она, неужели такое возможно! Увы, ей некого было спросить, не с кем было посоветоваться. Шарлотта? Нет, ни за что! Оливия никогда не решилась бы спросить ее о таком! Сколько Оливия ни ломала себе голову, так и не вспомнила никого, к кому могла бы пойти за советом.

Никого, кроме... кроме Доминика.

Как назло, как раз сегодня Эмили вспомнила о нем. Люцифер, пробравшись в дом, чуть было не вскарабкался ей на колени. Огромная собака оказалась на редкость ласковой. Оливии не было дома, а Люцифер решительно отказывался слезть. Эмили смеялась до изнеможения. Прошло немало времени, прежде чем девушке удалось столкнуть его на пол. Именно из-за этого Эмили и пришло в голову поинтересоваться:

– Как странно, что Люцифер каждый раз провожает тебя до дому... С чего бы это?

– Что же тут странного? – замялась Оливия, стараясь качаться непринужденной. – Пес делает так, как ему велели.

– Кто? Его хозяин?

– Д-да.

– Что-то я не помню, чтобы ты мне говорила, чья это собака. Кто его хозяин? Кто-нибудь из прислуги этого «цыгана»? Наверное, дворецкий?

– Н-нет... я не говорила...

– Тогда кто же?

Тут уж ничего не поделаешь, вздохнула про себя Оливия и чуть слышно пробормотала:

– Его хозяин – сам «цыган».

– С чего же ему взбрело в голову приказывать Люциферу провожать тебя до дому? – спросила Эмили, перестав улыбаться.

– Боюсь, тебе вряд ли понравится то, что ты услышишь, милая.

– Все равно, – заупрямилась Эмили, – я хотела бы знать.

– Чтобы я не боялась, когда возвращаюсь поздно, – тихо проговорила Оливия, – и чтобы чувствовала себя в безопасности.

Эмили долго переваривала то, что услышала от сестры, и наконец сказала:

– Тогда, наверное, он все-таки не такой ужасный, как я думала вначале. В самом деле, Оливия, знаешь, если мы когда-нибудь встретимся, думаю... думаю, мне следует его поблагодарить.

Как ни странно, Оливия вдруг почувствовала себя счастливой. Гордость за младшую сестренку охватила ее с такой силой, что она задохнулась.

– Интересно, – продолжала Эмили, – какой он?

– Самый красивый мужчина из всех, кого я видела, – выпалила Оливия с такой скоростью, что обе расхохотались. Но улыбка на лице младшей сестры тут же увяла.

– Скажи, а он... он сильно похож на цыгана? – чуть слышно спросила она.

– Да... – замялась Оливия, – и в то же время нет. Он высокий, очень высокий, с темными, почти черными волосами. А глаза... представляешь, глаза у него синие! Как у отца, сказал он. Всегда очень элегантно одет – наверное, заказывает одежду у хороших портных, – но больше всего ему идут простая белая рубашка, бриджи и сапоги для верховой езды.

Оливия спохватилась, не выдала ли себя, и украдкой покосилась на сестру. Но Эмили, похоже, уже утратила интерес к разговору.

В тот день Оливии удалось закончить довольно рано. Дворецкий Франклин сообщил, что Доминик собирается устроить бал и пригласить все местное дворянство. И поручил ей написать приглашения и проследить, чтобы их отослали. Чувствуя, как от волнения у нее подгибаются ноги, Оливия заторопилась в кабинет. Конечно, ей было не по себе от того, что Эмили опять прождет ее до глубокой ночи, но Оливия успокаивала себя тем, что постарается покончить с делами побыстрее, а потом сразу помчится домой.

• Предыдущая
• 42/75
• Следующая