Улица свежего хлеба (СИ) - Снежная Катерина - Страница 1

Год назад Гребенкин работал на компанию «Дом» и готовился справить десятилетие успешной карьеры. Все в жизни было прекрасно. Пока не появилось заманчивое предложение слить информацию за недурные деньги по тендеру стороннему заказчику. Чуток пошпионить. Показать цифру. Для компании «Дом» всего-навсего очередной проект. У них много строек по всему региону. А для Гребенкина — солидная сумма равная одной годовой зарплате.

Ныне он сидел в крошечном офисе по улице Гагарина, два, и ненавидел это место всей душою. Он думал о том, что помещение, не отвечает стандартам качества. Не выдерживает требований ни к безопасности, ни к нормам санитарии.

Подвал трухлявой панельки, пропах вонючими подгнившими трубами. Смрад от канализации напоминал, пора провести капремонт сетей. Полчища тараканов докладывали — над головой, пять этажей жилых квартир.

Стоило его острому слуху уловить, как скрипя, вертится хлюпкая ручка китайской двери, он оторвался от работы. Весь подобрался. В офис просунулся новоиспечённый напарник Шаров. И Гребенкин ощутил удушье от желания, уволить того немедля. Он сжал зубы. Затем, сдержал кипящее зловоние, булькающее в нем, прикрыл безразличным выражением на чисто выбритом лице, спросил:

— Что скажешь?

Шаров пожал плечами, потупил взгляд.

— У них все условия. Так что, шансов не было…

— Жадная скотина, — прорычал тот, откинувшись на спинку разбитого, знавшего лучшие времена кресла. Прикрыл ладонью лицо.

— Думаю, это финал, — подытожил напарник.

От усталости он прислонился к стене, безнадежно повесил голову.

— Не знаю, почему я тебе поверил. Из-за несоответствия лицензионным требованиям, нас могут внести в черные списки. За нас уже взялась межведомственная комиссия.

— Слюни побери, — взорвался Гребенкин, круто ударил ладонью по столпу с бумагами и поддался вперед. — Скаловы настолько провоняли деньгами и властью, что рано или поздно смрад дойдет до всех носов. И вот тогда! Тогда…

Гребенкин снова откинулся в кресло, погладил себя по темному волосу, успокаиваясь от прочувствованных эмоций к бывшему работодателю.

— Тогда. Поверь, а это случится быстро. Очень скоро! Они будут не сидеть на самом верхнем этаже, презирая Омск, — он махнул рукой, указывая на стоящее соседнее от них здание по Щербанева. — А будут побираться у свиней.

Шаров закрыл уставшие глаза и с шумом втянул в себя воздух.

— Что ты задумал, Гриша?

Бывший ГАП с пренебрежением фыркнул и бросил опасный взгляд на горе-напарника.

— То, что следовало сделать давно.

— И?

Шаров занимающийся последние дни в режиме цейтнота бумагами для участия в проекте, устало открыл глаза, рукою ослабил на шее галстук. Не смотря на то, что часы показывали полдень, ему захотелось выпить.

— Еще работая на них я видел, как эти ублюдки отбирают лучшие проекты, перекупают голоса. И все подается под маркой невероятной бизнес успешности. Вшивое бахвальство! Дескать, глядите, мы сукины дети. Заметь, если посмотреть на тендеры, всегда-всегда предлагают немного больше других. Понимаешь, о чем я? Чуть-чуть.

Коллега молчал, насупившись, не торопливо снимая галстук. Задумчиво накручивая его на кулак.

— В их грязных схемах, есть слабое место. Я несколько лет искал, и нашел. Не думал, что придется воспользоваться.

За свой короткий век, Григорий Гребенкин повидал многое. Его отец известный бизнесмен начинал бизнес в годы перестройки. В доме всегда толклись люди, разного прока, слоев. От братков до властителей города. Лихолетье прошло, стихла коммерция времен перемен, а мечты о богатой жизни остались. И приемов силового и конкурентных видов соглашательства используемых отцом, видимо тот не забыл.

Шарову было все равно, как сильно Гребенкин ненавидел Скаловых. После нескольких лет неудач, все, чего ему хотелось, это выбраться из экономического кризиса.

— Твое пустое зубоскальство мне порядком надоело, — сообщил он, выпрямившись и намереваясь покинуть узкий кабинет. — Если нечего сказать, я в баре.

Взгляд Гребенкина приобрел непостижимую тьму:

— Слышал об экономических убийцах?

Напарник замер.

— Независимые эксперты. Привлекаются для расчета прогнозов успешности инвестиционных проектов.

Гребенкин хищно улыбнулся.

— И пользуются огромным доверием. Делают прогноз, господа банкиры принимают, выдают кредит. А тот, кто взял кредит и реализовал, намерен отдавать его прибылью показанной экспертом. А если прибыли нет, тогда…

В горле Гребенкина послышались рассеивающиеся звуки, из смеси уханья совы и воя вепря. Шаров позволил себе робкую ухмылку, сконфуженную растущим раздражением.

— Давно над этим работаешь?

— Прилично.

— Я считал, серьезные решения принимаем сообща. С каких пор, ты действуешь один?

Гребенкин зло глянул на напарника.

— Раньше? Ты сопли развел, как последняя баба! Завопил о противозаконности. Давай, скажи! Разверзни хлебало поносным изобилием.

Шаров поддался вперед, нахмурился, облизнул вмиг пересохшие губы. Выпить захотелось сильнее. Сжал и разжал кулаки, безнадежно опустил плечи.

— Не скажу, — буркнул, глядя из подобья. — Теперь вообще все равно.

— Тебе жопу спасти, а мне, — Гребенкин со свистом выпустил из легких воздух. — Сгноить ненасытных ублюдков. Как они меня. Никто не будет топтать Гришу. Помяни мое слово.

— Так и что? Он уже в деле?

— Она.

— Она?

Тот кивнул.

— И она не убийца, а его помощница. Приходится экономить.

Он поднял глаза на выжидающего напарника:

— Ее зовут Забава Вяткина.

— Вяткины? Архитекторы?

— Самые. Дед был в какие-то там советские годы. Продвигали по партийной линии, семейство перебралось в Москву. Так он и стал, кем стал.

— Это у нее в резюме написано?

— Такие вещи разве, пишут? Ты ополоумел от страха? Нет, конечно. Он входил в проверочную комиссию по развивающимся странам, кому при СССР мы оказывали соцпомощь. Ну, знаешь, оружие, технологии, строительные объекты. Нам суки, метрополитен не построили, зато братским народам электростанции за свой счет возвели. Американцы делали тоже самое, но, — Гребенкин каверзно улыбнулся. — Так чтобы развивающиеся страны брали кредиты, а отдавать не могли.

— Кабала, — кивнул Шаров.

— Ка-ба-ла. И много-о-о уступок. Потом все развалилось. Как водится, кто на что учился, тот там и пригодился.

На лице Гребекина отразился циничное понимание жизни. Его напарник стоял, разинув рот. Переваривал услышанное, затем пришел к неожиданному выводу.

— Я хотел бы с ней встретиться. Когда встречаешься? — он снова надел на шею галстук.

— Через час в «Олдмане».

Шаров гикнул.

— У министерства Культуры? Ждал, пока огласят результаты тендера и готовился. Вот же жучара.

***

Официант разглядывал девушку, севшую за самый дальний и неприметный столик кафе. Одета она была в синие брюки и черную водолазку с высоким воротником. На ее лице выделялись глаза, насыщенного зеленного цвета. И она имела высокие скулы и небольшой носик. Рыжевато-красные волосы посетительница собрала в возвышенный хвост, выигрышно оттенив золотыми кольцами в ушах.

— У меня назначена встреча, — пояснила она, беря меню из рук расторопного официанта, не скрывающего досужего любопытства.

Забава рассеянно просмотрела меню и вернула его.

— Бокал красного сухого.

Тот откланялся.

Она же в ожидании заказа, рассматривала помещение. Лениво скользила глазами по барной стойке, по немногочисленным посетителям, по стенам с трафаретными черными рисункам пиратов и ковбоев. Официант принес заказ, и мягкая улыбка, коснувшаяся ее губ, тут же исчезла.

На сотовый прилетела смс-ка. Клиент у дверей бара. Она внутренне подобралась. Затем Забава устремила взор на бокал с вином, разглядывая рубиновый цвет с оттенками сливы и багровости. Могла бы она подумать, что ее обширные знания в архитектурных и инвестиционных проектах будут использованы во зло? Не секрет, чтобы навредить сгодятся любые знания. Такова природа человека. Ей хотелось отказаться. Хотелось, но она не могла. От волнения скрутило низ живота. Она гнетуще вздохнула, сделала маленький глоток.