С архимагом в голове. Том 3 (СИ) - Крынов Макс - Страница 12

— Да-да. Связи в гостиницах, мутные личности на подхвате, — поморщился я, — Вот чего вам спокойно не сиделось? Ты же видел, как я обращаюсь с мечом, это уже уровень бойца какой-нибудь секты мечников.

— Бес попутал, господин маг.

— Удиви меня. Меня интересует художник Аталес. Расскажи, куда он пропал, чем незаконным занимался.

— Незаконного за ним я не замечал. Добывал травы, покупал через контрабандистов краски, химичил что-то у себя на складах, но таким все баловались.

— Он неофит?

— Не замечал за ним такого. Интересовался всякой этой вашей мистикой, но не колдовал. Как вы, господин, воздухом не швырялся. Где он сейчас, не знаю, но в ночь, когда он пропал, пропал еще и стражник из караулки.

Я задумался. Может, личная неприязнь?

— Аталес ладил со стражником, или, может, наоборот: на ножах были?

— Со стражником художник вроде не пересекался, господин маг. Город маленький, если бы они дружили или враждовали, я бы знал.

Дьявол. Ну про Аталеса ясно — занялся не тем, чем нужно и превратился в кадавра. Эту историю уже можно рассказать Картре. Я даже не представляю, как теперь искать монстра: можно провести ритуал поиска человека, которому принадлежала кисть из мастерской художника, или волосок из комнаты, но заклинанию нужна четкая цель. И этого как раз не будет, обращение к Бао будет звучать по типу "найди того, не знаю, кого, который долго держал эту кисть". Под такое описание и я подойду. Так же с волосом — кадавра затронули серьезные изменения, и заклинание вряд ли сработает по принципу подобия.

— Еще люди пропадали?— поинтересовался я и получил ожидаемый ответ:

— Кроме подростка и стражника — нет.

— Хорошо...— пробормотал я, — за информацию я сохраню тебе жизнь, но за попытку меня отравить я тебе отрежу пальцы и на другой руке, чтобы ты меня в спину клинком не рубанул. Мог бы убить, но ты порадовал меня информацией. И обрадуешь еще больше, если соберешь остатки вашей банды и отговоришь от суицидного нападения на меня. Если в меня вылетит стрела из переулка, или случится что-то столь же нехорошее, я к тебе вернусь.

— Господин...

Сверкнул клинок, и здоровяк замычал, сдерживая крик.

— Именем закона, откройте!— забарабанили в дверь, но мне было не до бесед со стражами. Необходимо разобраться с поваром.

Глава получилась малость сероморальной, но я предупреждал, что главный герой — не образец благодетели.

Я осторожно выглянул в окно кабака.

Во дворе толпились пятеро стражников, еще человека три с молодецким "хеканием" рубили топорами дверь. Скулил и визгливо ругался связанный арбалетчик, лицо которого исполосовали осколки стекла.

Я не хотел выяснять со стражниками отношения и правомерность использования заклинаний, поэтому устроил во дворе маленький ураган. Ветер за несколько секунд поднял дорожную пыль, швырял ее в глаза стражников, мешал дышать. Люди кашляли и закрывали лица тряпками. Под прикрытием пылевой бури я вынес оконную решетку тремя воздушными ударами, вылез в окно и спокойно пробежал мимо стражников и бандитов — увидеть меня в пылевой буре они не могли.

Выпуская последний удар, я почувствовал, что до нового ранга мне остался прям шажок: возможно, два-три заклинания. Пришлось развеять щит и очищение. С этого момента магию стоит использовать только при угрозе для жизни.

До гостиницы я добрался спокойно и без лишних встреч: патрули стражи по улицам не ходили, и вооруженных пацанов никто не высматривал. Я толкнул дверь в гостиницу, и сразу направился на кухню.

— Уважаемый, туда нельзя!— нервно выкрикнула девчонка за стойкой. Хорошо, кроме криков она ничего не сделала, чем сохранила себе нормальное настроение и здоровье.

Я зашел на кухню. Повар сидела на стуле в дальнем углу, будто забившись туда, она спасется от меня.

— Выйди,— скомандовал я пацану примерно моего возраста, который трудился у плиты. Тот посмотрел на меня, потом поймал затравленный взгляд женщины, кивнул и послушно вышел.

— В общем, слушай сюда,— обратился я к повару,— Убивать тебя смысла нет, но и попытку меня отравить я так не оставлю. С тебя десять серебряных монет. И я хочу получить их прямо сейчас.

— Господин, у меня нет таких денег,— дрожащим голосом произнесла женщина. По щекам вновь хлынули слезы,— Я... Я могу отработать всё, до последней серебряной монеты, но денег у меня нет...

— Ладно, можешь и отработать,— пожал я плечами.

— Хорошо,— сквозь слезы улыбнулась бедняжка,— Прямо здесь?

— Что? — я не сразу сообразил, что она предлагает. — Нет, не здесь... Пошли на улицу.

Женщина поежилась, а потом, поплотнее запахнулась в плед и последовала за мной. Вопросов на тему "а что мы там будем делать" не прозвучало. И к лучшему.

Мы прошли по залу, собирая на себе взгляды. Девчонка за стойкой затараторила, закидывая нас вопросами: видимо, повар проболталась про отравление. Да и валяющаяся посреди коридора подавальщица должна была вызвать вопросы.

— Объясни, почему я тебя веду,— скомандовал я, остановившись посреди зала. На меня уставились четыре посетителя, и взгляды были далеки от дружелюбных.

— Я... Я попыталась отравить господина и теперь должна ему деньги...— произнесла повар. Из глаз женщины брызнули слезы и она снова зарыдала.

Не собираясь больше тратить время на объяснения, я вывел женщину на улицу и потянул к центру города.

— Куда мы?— немного успокоившись, спросила повар. За вчерашний день я успел немного узнать город, поэтому направлялся к торговому кварталу, обходясь без подсказок от прохожих.

— Дети у тебя есть?— невпопад спросил я.

— Нет. А что?

— Это хорошо...

— Господин, куда мы идём?— не выдержала женщина, когда мы зашли в торговые ряды. Я перехватил её запястье и пошел вперёд, проламывая путь в толпе своим лёгким, но крепким телом. Женщина попыталась вырваться, но я дернул её за руку и дальше повар шла спокойно. Правда, когда мы приблизились к работорговцам, женщина не выдержала и зарыдала.

На входе в работорговые ряды в двухместном кресле сидел огромный пузан, одетый в шелк, по бокам от работорговца стояли охранники. На женщину мужик посмотрел с недоумением, но с еще большим недоумением посмотрел на меня — пацана, который с легкостью тянет за собой взрослого человека. А потом шестеренки в голове торговца сложились, и мужик склонил голову передо мной.

— Я — торговец Торк. Что привело этого достойного человека в мои скромные ряды?

— Желание уменьшить долг этой женщины передо мной, — пояснил я и предупредил повара, — только попробуй сказать, что ты не согласна, или ничего мне не должна.

Женщина залилась рыданиями и подтвердила, что должна мне неподъемную для нее сумму. Но обязательно вернет, если я ее уведу отсюда. За годик-другой накопит и вернет.

— Господин, свободный человек должен принимать решение продать себя в рабство без всякого давления со стороны,— с укором посмотрел на меня работорговец. А потом не выдержал и рассмеялся,— У меня странное чувство юмора, не обращайте внимания. Эту молодую женщину я готов купить за две серебряные монеты.

— Она умеет готовить и не рожала. Она стоит минимум восемь.

— Четыре.

— Шесть.

— Не смейте обсуждать цену на меня! Стража! Стража!

— Ладно, давай за шесть,— пожал плечами торговец людьми. Согласился он слишком легко, а значит, я опять продешевил. Но прибыль за продажу повара заботила меня в последнюю очередь. На первом была справедливость, как я её понимаю. Если уж ты травишь посетителей, будь готова к ответной подлянке.

Торговец достал из пузатого мешочка шесть серебряных монет и махнул в сторону клеток и скованных цепями людей:

— Можешь походить, посмотреть на ассортимент. Если выберешь кого-нибудь, сделаю скидку.

Я кивнул.

— Если ты хорошая дочь или жена, тебя выкупят,— напоследок подбодрил я повара и пошел прочь. В спину мне полетели рыдания, проклятья, но я не обращал на них внимания: орать женщине предстояло недолго — скоро работорговцы надрессируют строптивицу.