Святоша. Путь экзорциста (СИ) - Кас Маркус - Страница 64

Рядом со мной сидела Яна. Княжна была бледна, взволнована и прекрасна. Сгребсти бы в охапку, прижать к себе и ощутить эту спасительную прохладу по всему телу... Я застонал, не от боли, а от этого желания и она пропала из зоны видимости. Ненадолго, появившись вновь с медсестрой.

— Сколько я... — голос меня подвел.

Организм, будто вспомнив чем его накачивали всё это время, начал восстанавливаться. Так быстро в себя я, пожалуй, ещё никогда не приходил. Настолько, что я уверенно сел, пока эскулапша залезала мне в глаза, уши и чуть ли не в самое святое, пока я не остановил это.

— Женщина, мы не настолько близки, — попытался пошутить я, останавливая руку, решительно ощупывающую меня всё ниже и ниже.

— Женщина? — возмутилась почему-то она и даже зарумянилась.

Я выразительно глянул в декольте, где открывался великолепный вид, бесспорно доказывающий моё заявление.

— Жить будет, — тут же вынесла вердикт она и обернулась к княжне: — Забирайте его к демонам отсюда.

Яна хотела возразить, но воздержалась. Причину я понял, когда поднялся и вышел за дверь. Вдоль коридора стояли каталки и там лежали люди. Те, кому было не так плохо, сидели на полу. С перевязанными руками, ногами, головами...

— Как остальные? — я рванул на выход, схватив Яну за руку.

— Все живы.

— Глеб?

— Ржевский! — завопил не очень радостно наставник, сам бегущий к нам.

— Ну теперь то что не так? — проворчал я, скрывая улыбку.

— Выжил, сволочь!

Монах врезался в меня на полном ходу, хлопнув по спине с такой силой, что я подумал опять прилечь. Вот только в глазах его была стужа, а в коротких волосах прибавилось серебра... Но живой, сволочь.

— Что в городе? — спросил я, когда передумал падать прямо на кафель посреди более тяжелых больных.

Наставник отмахнулся на мои слабые попытки отказаться от помощи и подхватил меня, резво потащив на выход. Княжна тут же ревниво пристроилась под другое плечо.

— Отдохнул? — задал риторический вопрос Глеб и без паузы продолжил: — Ну тогда слушай...

Слушать я не особо хотел. Но пришлось. Столица уцелела, в отличие от обители и множества храмовников. За несколько часов нападений по всему городу от боевого состава осталось меньше половины. Как и от адептов. Объявили чрезвычайное положение, но и это не помогло. Жертв и среди населения было много.

Но демоны исчезли по всему городу одновременно с теми, что были на площади перед храмом. Тем, что раньше было храмом. Провалялся я без сознания двое суток. Из меня достали уйму интересных для науки образцов нечеловеческих частей. Когтей, зубов, костей и чего-то, что обещало дать прорыв.

Я тоже пообещал сделать прорыв. Всем тем, кто порадуется находкам. Врач, проходящий мимо, попытался изобразить полное единения со стеной, когда услышал мой обет. И пошел дальше по стеночке. Вероятно его устрашила моя пижамка, которую я судорожно пытался удержать на заднице.

Вся наша команда отделалась легкими травмами и их уже исцелили. Но большинству всё равно требовался отдых, несмотря на усилия целителей и магию. Герман встал на ноги первым и принял на себя командование моим домом.

Матвей, увы, так и не вспомнил кто он. Но зато остальные экзорцисты заговорили. Когда великого магистра превратили в пепел, клятва перестала действовать. Глава церкви был чересчур самонадеянным и не наложил обычные условия о наследовании или неразглашении. Не думал старичок, что откинется. Ну да неудивительно, учитывая сколько он протянул засчет мумии. Что наговорили изгоняющие монах пообещал рассказать мне позже, когда приду в себя достаточно для ещё одной порции неприятных новостей.

Инквизиция, в почетном составе из десяти человек, приехала ко мне, как только я вернулся домой. Большую часть из них я уже знал по «совместным алкогольным операциям», так что допрос упростился.

Врать не пришлось. Я честно сообщил, что сам великий магистр привел меня к телу владыки. Про тех, кто требовал его вернуть, меня не спросили. Из его я сделал логичный вывод. Знали. Ну или узнали и без меня.

Вообще вопросов мне задавали маловато. Я помнил особистов закалки времен светлого коммунизма, так те были способны на магию в мире без магии... В том числе как влезть без вазелина во все места. Но эти тихарились, что означало особую отметку. Полной секретности.

Мне было натурально похер, так что я строил из себя идиота, а мне дружно верили. Устали без исключения абсолютно все. Наставник не шутил, камердинер молчал, а подростки не хулиганили. Мир рухнул.

Хотел я лишь одного. Добраться до своей кровати и проспать следующий апокалипсис. Ну или хотя бы часов двенадцать.

Но когда ушли дознаватели, пришли имперцы и задавали те же вопросы, избегая тем, которые нельзя было озвучивать. С ними прошло быстрее.

А потом я рухнул в нежные облака одеял. И снова почувствовал прохладные прикосновения женских рук...

Погода издевалась над всем человечеством. В виде хмурой столицы. Светило солнце и на небе не было ни намека на облачко.

Обитель восстанавливалась. Со всех уездов созвали самых талантливых, не самых и совсем не выдающихся. Я получал скупые новости от наставника, сидя дома на условном больничном. Как и вся наша команда. И те адепты, что выжили. Но мне доставили учебники с припиской, что конец света не отменяет зачетов.

Матвей уехал домой, к чудом уцелевшему настоятелю. На того было организовано нападение по пути к рабочему месту. Его и отбивал Глеб, долго и упорно.

А княжна осталась. Исключительно для присмотра за мной, по указанию врачей. Ну, по её словам. Я такого не слышал, хотя уже был в сознании. Но сделал вид, что был без него и не возражал. Спорить с женщинами вообще себе дороже.

В конце концов, вдруг и правда отключился на ту самую минуту, когда обсуждали условия моей реабилитации. Нельзя же идти на такой риск для здоровья.

Герман как-то тоже прижился, пока управлял домашними. Я, собственно, не спрашивал чего он не спешит возвращаться домой. Как и у княжны.

Столица оживала, постепенно и неотвратимо. День за днем, но жизнь налаживалась. Даже устроили несколько приемов. Ларс настраивал на том, что и мне нужно, но я пробил стену кулаком на такое предложение и меня больше не беспокоили по этому вопросу.

Но вот весточка с первого же приема, проведенного у малоизвестного графа, меня напрягла. Потому что там отметились кратким присутствием Воронецкий и ко. Лорды вернулись в наш мир.

Навалившаяся апатия разрешилась одним вечером. После заката, как по сговору, объявилась вся наша команда.

Карл, серьезный и молчаливый, пришел пешком и с увесистым бочонком. Из отверстия, которое было с виду плотно закрыто пробкой, подтекало, распространяя удивительно отличный аромат.

Мы всё так же без слов устроились на террасе, вытащив обогреватели и пледы. Лето прощалось пронзающим ночным холодом.

Герман задумчиво накручивал пальцем локон, смотря на багровый закат, мы грели ягодное вино в бокалах под скромное щебетание птах.

Через полчаса пришел Семён. Повздыхал, но тоже ничего сказал, только поставил на столик пузатую бутылку, оплетенную лозой. Из неё пахнуло тоже чем-то виноградным.

Почти сразу за ним прибыл Ростовский уже с ящиком особого игристого из княжеских семейных запасов.

Так мы и сидели, смотря в закат с кажущимися мудрыми рожами. Пока не похолодало так, что зазвенели бубенцы. Поэтому мы приняли важное стратегическое решение. Пойти нахрен в тепло, то есть на кухню.

Ассортимент напитков нас настолько не впечатлил, что Германа окатило шампанским и граф отправился в душ, облачившись после этого в халат, в принципе не по своему размеру. Судя по всему, прозорливый швед его для Карла заказывал, причем на вырост. Хотя куда уж больше.

— Господа, предлагаю... — мои первые слова гостеприимства застряли, когда я увидел святая святых, то есть кухню.

Перепончато-лохматый демон восседал с тем самым бомжом, фанатиком яблочной продукции во всех видах и состояниях. Картина маслом была такая же, они только подняли граненые стаканы, чтобы торжественно чокнуться.