Святоша. Путь экзорциста (СИ) - Кас Маркус - Страница 19

От очередного взрыва хохота стекла зазвенели и беседа прервалась на очередные крики и обвинения. Я же сидел тихо и старался не отсвечивать, чтобы не зацепило. Меня постепенно отпускало напряжение, хоть беспокойство и осталось.

Если настоятель всё же обмолвится с кем-либо о мыслях, на которые я его навел, то мне швах. Может повезет и сразу к цесаревичу вызовут, то сам уже придумает мне то самое секретное задание. Где-нибудь далеко, в Сибири.

— Ну и какого ты его вызвал то? — от командирского вопля Глеба даже настоятель присмирел и подобрался.

— Да из-за его связи с княжной Меньшиковой! Да простят меня боги, близкой связи!

— Чего? — вот тут то и я включился.

— Ой, не изображай тут невинность, — Эдуард настолько устал от споров и криков, что и мне начал «тыкать», хотя до этого упорно держался, но тут же исправился: — Её светлость, княжна Ульяна Меньшикова, вам кем приходится?

— Чего? — только и смог, что повторить я.

— Риторический вопрос, — усмехнулся настоятель. — Вот за понимание ты и мне нужен. Дело в моём племяннике...

Настоятель начал наконец-то рассказывать причину моего вызова, а я слушал, распахнув рот. Везение это, или наоборот, или насмешка богов, но я и правда был ему нужен. Ну, он был уверен в этом.

Потому что его ненаглядный племяш, как и моя безбашенная княжна оказались экзорцистами. Вот это совпадение....

И попала Яна после лечебного заведения в учебное, закрытого типа. Изгоняющих демонов, обладающих сильным даром, обучали отдельно. Само местоположение было засекречено, но конечно не для настоятеля имперской обители. Хоть он никому и не должен был об этом говорить.

В общем, творилось в этой школе что-то странное. Помимо высокой смертности при обучении, что было нормой. Мало того, что экзорцисты вырождались, так ещё и дохли там на практике. Но не это взволновало толстячка, потерявшего весь румянец во время рассказа.

Племянник Матвей настоятелю был почти как сын. Батя его, то есть брат Эдуарда, погиб ещё когда пацану было лет пять. Так что заботу о семье брата взял на себя он. Жену и детишек, старший из которых и пробудился в редкой ныне специальности.

Оказывается, родственные узы были важнее даже места в обители, которым он и рисковал, разглашая секретную информацию. Удивил пухляш, не то слово. Я прямо проникся и человека в нём увидел.

— Мотя мальчик очень хороший, — причитал несчастный родственник. — Папкой меня называл, слова от него бранного никогда не слышал, мать и сестру пуще жизни любил. А тут как отрезало. Сначала вообще пропал на неделю. А когда я уже сам собрался навестить эту шарашку, написал. Мол, дядя, всё у меня хорошо. Дядя!

Мы вместе с Глебом внимали, не шевелясь. И для него исповедь и человечность Эдуарда оказались шоком. Боялись спугнуть такое откровение и даже дышали тихо. Пухляш тем временем дошел до крайней степени расстройства. Тяжело поднялся, открыл дверцу шкафа, стоящего рядом со столом и безошибочно нашарил там успокоительное, не глядя.

Я воспитанно отказался, а монах, почесав за ухом, махнул рукой. Оттуда же настоятель извлек две хрустальные рюмки и разлил. Продолжил он лишь после второй.

По кабинету расползся хмельной аромат.

— Почуял я неладное, добился звонка, — после малой дозы горячительного Эдуард чуть взбодрился. — Так вот, скажу я вам. Не мой Мотя это был. Голос, как у жабы, холодный. Да, дядя. Конечно, дядя. Не знаю, что там с моим мальчиком сделали, но я просто так этого не оставлю!

Он треснул по столу, рюмки с графином подпрыгнули и лицо пухляша озарила надежда:

— Илья, вы же с княжной дружите, — смягчил он природу нашей связи. — Свяжись с ней, узнай что там творится. Уж я в долгу не останусь!

Эмм... Такого поворота я совсем не ожидал. И дело было не в том, что расстались мы с Яной не в самых радужных отношениях. Я не мог с ней связаться. Пытался, но даже брат её, до сих пор чувствующий вину передо мной, не смог этого устроить.

Княжна категорически отказывалась общаться со всеми, включая родню.

Но, глядя в умоляющие глаза Эдуарда, я попытался снова. Для этого пришлось позвать из приемной инквизиторов и вернуть мне вещи. Телефон Меньшиковой был отключен. Брат ответил, но не порадовал новостями. Всё без изменений.

И по его голосу я слышал, что и молодой князь начал волноваться, хоть и старался не подать виду. Но попросил связаться, если что-то узнаю.

— Так, — сказал Глеб, когда я закончил разговор с Меньшиковым, после чего мужик свел руки вместе, громко хрустнув костяшками. — И где эта богодельня находится?

— Глеб, ты же понимаешь, что я не могу санкционировать ваш визит туда, — начал вздыхать настоятель, хотя глаза его загорелись. — Ни одной веской причины для этого нет. Я хотел сам приехать, посещения для родственников разрешены, под подписку, но тем не менее. Но Мотя отказался и меня развернули. Меня! — в нём вспыхнул гнев, но сразу же погас. — Эти там, да простят меня бсеблагие, возомнили себя демоны знают кем. И не придраться... Но сердце моё чует, беда.

Ладно, наличие у пухляша такого чувствительного органа оказалось сюрпризом. Но весь его смелый план сводился к тому, что я могу узнать что-то у княжны. И теперь он сник, даже рюмку от себя отодвинул. На грани мужик.

— Где? — монаха же интересовало только это. — Эдик, они там с детьми хрен знает что делают. Говори адрес и мы разнесём там всё по кирпичикам. Но вернем тебе твоего Мотю, — он с сомнением посмотрел на меня: — И твою девицу тоже вернем.

Комментировать такое заявление я не стал. Даже от того, чтобы по лбу себя хлопнуть, удержался. Может, он и прав. И согласен я с ним был, что-то там нечисто и детей спасать нужно.

Но там кто вообще? Сдается, что та самая тайная императорская служба. Он серьёзно хочет против них пойти в одну, ну ладно две безумные хари? Глеб повернулся к двери и гаркнул:

— Эй, бессарабский! Дуй сюда!

Многострадальное дерево скрипнуло и там появилось виноватое лицо Карла. Ясно, кто заметил мой конвой и сообщил наставнику. И я уже понимал, к чему всё идет.

— Давай, крепыш, бегом метнулся, — жизнерадостно приказал монах. — Собирай команду непоправимых. Дело одно есть, простое... — закончил он зловещим смешком.

Я с надеждой повернулся к настоятелю, но в его глазах уже сияла победа над всеми имперцами и спасение драгоценного племяша. Взывать к разуму начальника главной имперской обители было бесполезно...

Мы сидели в полутемном помещении, освещаемым мерцающим светом десятков мониторов. Наставник назначил штабом каморку Аннушки, где и собралась вся наша команда.

Разместиться всем тут было непросто. Я успел занять поверхность ящика в стороне и сидел там нахохлившимся и охреневающим воробьем. Часть разместилась прямо на полу, в том числе и Герман, заняв оборонительную позицию перед розововолосой девушкой.

Свои поползновения к дочке наставника граф прекратил, как и к остальным представительницам прекрасного пола. Но теперь впал в ещё одну крайность, защиту чести нашего координатора.

Аннушку такие изменения в характере вечного ловеласа позабавили и она со скуки принялась заплетать тому косички в отрастающих лохмах.

Карлу пришлось сложнее всех, развернуться в заставленной стеллажами и коробками комнате с такими габаритами было нелегко. К тому же в рядах амбалов прибавилось.

Эдуард отрядил нам тех самых инквизиторов, что сопровождали меня. Оказалось, что они дали клятву верности лично настоятелю, так что были готовы вписаться в любое поручение. Даже громить тайную имперскую службу.

Теперь у нас было целых трое чующих ложь, но хоть двое были здоровенные, а княжич уже показал, что он хорош и в боевых действиях. Ростовский на старших коллег посматривал с долей восхищения.

Семён красовался непонятно перед кем и призвал свои клики, покачивая ими перед собой. Строганов забрался на пустую полку стеллажа и тот поскрипывал от его движений. Но, судя по быстрым взглядам адепта, его наше пополнение тоже впечатлило.