Камень. Книга Девятая (СИ) - Минин Станислав - Страница 7

При помощи Прохора на своих двоих добрался до спальни, переоделся и спустился в гостиную под рассказы воспитателя о вопиющем поведении Ванюши:

— Этот упыренок, как от тебя вышел, развил бурную деятельность! Сначала придирался к Дюбуа и его людям, мол, им не в теньке сидеть надо, а окрестности на предмет поиска вражеских диверсантов прочесывать. Потом поперся на стоянку, где устроил смотр морячкам! Про подчиненных Михеева я вообще молчу, те на перспективы превращения в жаб уже не реагируют. И, как вишенка на торте, дозоры морячков на холме, призванные защитить нас от нападения с моря! Лешка, этот бес проклятый все эти дозоры вычислил и условно снял! Чем поверг Варушкина в самую черную меланхолию! Я же не мог сказать адмиралу, что для Ванюши это просто забавы, легкая разминка на фоне скуки!

— А чем Ванюша сейчас занят? — улыбнулся я.

— Плавать изволит, — буркнул воспитатель. — Забрал у Нарышкина праздно шатающихся по отелю дипкурьеров и отправился с ними на море. Генералу гаденыш обосновал свою просьбу тем, что ему в одного водные процедуры принимать скучно.

— Ты себя-то после правила вспомни! — хмыкнул я. — А Ваню поправили еще и после того, как он чуть ласты не склеил. Пальцы скрести, чтобы колдун в длительный самоход на бл@дки не свалил!

— Тоже верно, — воспитатель вздохнул. — И управы на него никакой нет, кроме тебя, а ты влиять на него точно не собираешься. Ведь не собираешься?

— Прохор, я Ваню чуть не убил и жив остался только благодаря ему. Могу я позволить колдуну немножко почудить в свое удовольствие?

— Можешь…

Еще через полчаса молодежь начала возвращаться с пляжа и располагаться во внутреннем дворике вокруг бассейна. Естественно, все по мне «соскучились» и окружили заботой.

— Лешенька, вот тебе свежевыжатый сок…

— Лешенька, вот тебе кусочек свежайшей пиццы…

— Мороженое, твое любимое, с шоколадной крошкой…

— Коньяк, Алексей. Настоящий, французский…

— Возьми фисташек или яблочко, тебе надо силы восстанавливать…

— Пивка? Холодненького?..

Лицо уже болело от улыбки, а язык устал от вежливых отказов, а потом у молодежи стали пикать телефоны, и меня на несколько минут оставили в покое. Вернее, это я так думал…

— Ну, Леха, ты дал!.. — Коля протянул мне трясущимися руками свой телефон. — Глянь, что по паутине гуляет!

Заголовок на французском гласил: «Очередной подвиг русского великого принца Алексея». А дальше шла достаточно качественная видеозапись, начинавшаяся с эпичного выпрыгивания из «Роллс-Ройса» через крышу. Вот я замер, двоясь и троясь на фоне колонны и «отсвечивая» седой головой на солнце, и сорвался с места, размазавшись по экрану. Дальше, судя по часам в нижнем правом углу, запись ускорилась, потом пошла в режиме реального времени, и опять появился я, в очередной раз размазавшись по экрану. Так… замер, двоясь и троясь, метнулся к «Ройсу», сорвав дверь с петель, аккуратно вытащил человека (понятно, что Ванюшу) и склонился над ним, умудряясь даже в такой позе ускользать от фокуса камеры. Буквально через тридцать секунд я завалился рядом с Ваней, который сначала поднял голову, а потом с трудом, но уселся. Запись заканчивалась как раз тогда, когда Ванюша поднялся, шатаясь из стороны в сторону, поковылял к «Ройсу» и заглянул вовнутрь.

— Журналюги, суки! — поморщился я, возвращая Коле телефон. — Ракурс уж больно для них подходящий, видимо, у кого-то видеорегистратор работал. Вот и слили в паутину, твари…

Коля же, глядя на меня восторженными глазами, только отмахнулся, наклонился и зашептал на ухо:

— Стефания на пляже говорила, что Дюбуа со своими ребятишками охренели, когда квартиру с этими пятью трупами нашли! Французы пришли к выводу, что ты был на этих колдунов так зол, что не захотел их убивать на расстоянии этими вашими колдунскими техниками или обычными стихиями, а решил расправиться с паскудниками голыми руками! Еще и твое прилюдное требование черепушек этих злодеев. А тут запись всплывает! Леха, ты просто кра-сав-чик!

— И монстр в глазах широкой общественности… — вздохнул я.

Кого мне теперь убедить, что вариков других не было, вот и действовал по обстановке, добиваясь результата любыми доступными средствами. Все как учил любимый Прохор…

От грустных размышлений меня отвлек телефон:

— Добрый вечер, Георг! — нарочито бодро ответил я английскому принцу.

— Алекс, добрый вечер! Судя по голосу, с тобой все в порядке?

— Твоими молитвами, дружище!

— Слава Господу! Только что увидел запись с твоим участием. Подробностями поделишься?

— Конечно…

И рассказал. Чего скрывать, англичане скоро по своим каналам и так все узнают. Только сделал поправку на мнение французов, посчитавших, что я в силу своей кровожадности решил расправиться с колдунами голыми руками.

Георг тоже, судя по голосу, был впечатлен, особенно его «восхитило» то, каким обыденным тоном я делился с ним «жуткими» подробностями. А сам разговор закончился тем, что англичанин пообещал отправить в Монако еще один «Роллс-Ройс» взамен покореженного. Поблагодарил за заботу и пригласил в гости, не уточняя, куда именно. Георг, естественно, обещался всенепременно быть.

Еще через десять минут позвонили братья Гогенцоллерны, и состоялся аналогичный разговор с тем лишь отличием, что в Монако отправят «Майбах». А вот братья Аль-Нахайяны, какой кошмар, ничего мне в Монако отправлять не пообещали, зато клялись прибыть в княжество лично.

Убрав телефон в карман, выдохнул — эта светская жизнь точно сведет меня в могилу даже быстрее, чем доберутся злодеи! Еще и рука устала трубку держать! Как будто я в жизни ничего тяжелее ложки не поднимал. И опять:

— Лешенька, вот тебе свежевыжатый сок…

— Коньяк, Алексей. Настоящий, французский…

— Возьми фисташек или яблочко, тебе надо силы восстанавливать…

— Пивка? Холодненького? Как раз перед ужином для аппетита…

Понятно, особую заботу обо мне проявляли Мария с Варварой, но и Стефания, чувствующая свою косвенную вину за произошедшее, от моих сестер не отставала, чем вызывала у Евгении Демидовой «законную» ревность. Старались и Гримальди с остальными девушками из нашей компании, одна только Анна Шереметьева наблюдала за этими проявлениями заботы с философским спокойствием и, улучив момент, когда около меня никого не было, подошла и поинтересовалась:

— Леша, как на эту запись реагировать будем?

— Связывайся со своим дедом, Аня, — прикинул я, — а он пусть этот вопрос обсуждает с Романовыми. Им всяко виднее.

— Хорошо, так и сделаю. Кстати, выглядишь уже лучше, чем днем, — она улыбнулась. — Я пошла…

Ужин, чтобы не позориться с перетаскиванием моей беспомощной тушки в ресторан, попросил накрыть в гостиной, и вся наша компания пожелала из солидарности последовать моему примеру. Темы сегодняшнего происшествия не касались, но про звонки Виндзора, Гогенцоллернов и Аль-Нахайянов я рассказал, добавив, что все принцы шлют присутствующим самые горячие приветы. Дальше пошло обсуждение планов на сегодняшний вечер, и пришлось в ультимативной форме потребовать, чтобы из-за меня ничего не отменяли, указав при этом на Прохора, Ваню и Владимира Ивановича, мол, меня есть кому развлекать. В конце концов, молодежь согласилась, но предупредила, что намерена устроить пати под открытым небом минимум до двух часов ночи как раз около бассейна.

— Переживем, — отмахнулся я.

Единственным, кто не разделял общего настроя на веселье, был Джузи, и я решил поинтересоваться, все ли у него в порядке.

— Алексей, ты не поверишь, — смутился он, когда все вышли из-за стола, — после сегодняшнего ко мне пришло осознание, что я живу как-то не так… Пьянки, гулянки, бесконечная вереница любовниц, гонка за Стефанией, как за призом на скачках… — он вскинулся: — Ты только не подумай, что я струсил, нет, просто почувствовал себя там таким беспомощным и ничтожным!

— Понятно, — кивнул я и повернулся к Кузьмину. — Иван Олегович, будьте так любезны, накапайте его высочеству Джузеппе граммов двести коньяка.