Камень. Книга Девятая (СИ) - Минин Станислав - Страница 22

— Ты у нас императорский помощник, тебе виднее, — опять кивнул я. — В рапорте можешь и на мое положительное мнение сослаться и не забудь указать, что батюшки будут подчиняться тебе, а не Тайной канцелярии.

— Лешка, ты не забыл, что церковники сдались лично великому князю Алексею Александровичу? — Прохор смотрел на меня с укором. — Какая Канцелярия? Виталий с Владом батюшек контролировать не смогут.

— Ну, это я так, на всякий случай. Кстати, что касается твоего дружка лепшего…

И рассказал воспитателю о значительном повышении возможностей Кузьмина после правила, которое заметил у того в Альпах.

— Отцу доложи, — задумчиво кинул Прохор и добавил: — Как бы у нашего Ванюши не началось головокружение от успехов, и он в очередной раз не упорол на радостях лютого косяка…

— Не переживай, я его контролирую…

На берегу нас встречала еще увеличившаяся восторженная, гудящая толпа, за которой приглядывала многочисленная полиция. Засверкали вспышки фотоаппаратов, свидетельствующие о том, что репортеры в стороне от событий оставаться не желали.

— Господин Бланзак, — я повернулся к французу, — там ваши репортеры присутствуют?

— Конечно, ваше высочество, — улыбался тот. — Не переживайте, специалист в наличии, и принцесса Шереметьева получит отличные снимки для своей статьи.

— Благодарю, шевалье, — кивнул я и заметил, как мне подмигнул отец.

Понятно, Аня, помимо видеозаписи, утвердила у «дядьки Саши» и статью. А что? Молодец! Зато у меня теперь меньше проблем.

— Алекс! Алекс! Алекс!

Да чтоб вам пусто было!!! Правильно одна из Заповедей Божиих гласит: «Не сотвори себе кумира»!

Улыбка… Спина прямо, подбородок выше… Плавные движения… Легкие поклоны с прижатой к сердцу рукой…

Господи, как же стыдно! Особенно перед Бурбонами, присутствия которых в нашей «делегации» толпа не особенно-то и замечала. А родичи перетерпят — именно они меня звездюком и сделали…

— Спасибо!.. Спасибо!.. Я очень ценю вашу поддержку! — громко вещал я на французском, когда мы пробирались сквозь толпу. — Спасибо, дорогие мои! Спасибо… — и «зайчики» в глазах от ослепительных вспышек фотоаппаратов.

Выдохнул только тогда, когда мы загрузились в стоявшие около отеля лимузины и микроавтобусы с лилиями на бортах. Довольный родитель, сидевший рядом и видевший мое раздражение, решил добить окончательно:

— Терпи, курсант, императором станешь!..

***

Из всех достопримечательностей Женевы самое большое впечатление на меня произвели собор Святого Петра и часовня Маккавеев, остальное показалось каким-то… никаким. С моим мнением были согласны практически все молодые люди, да и в глазах «старших» особого восторга не читалось. Дед Михаил так и вообще бурчал:

— Да, сам город удачно расположен на берегу озера, величественные Альпы рядом, а остальное… — он махнул рукой. — Ну, еще архитектура местами для нашего глаза необычная… Даже часы Patek Philippe нет смысла ехать в магазин смотреть, проще через их представительство в Москве какой-нибудь эксклюзив заказать.

— Согласен, Михаил Николаевич, — кивал отец. — Краше Москвы города на Земле нет.

В конце концов, к шести часам вечера мы были в отеле, успели чуть отдохнуть, привели себя в подарок, и к семи спустились в ресторан. Ужин с переменой блюд и дегустацией вин затянулся аж до девяти часов вечера, пока «взрослые» не отправились переодеваться в смокинги для посещения казино. У молодежи же по плану предстоял визит в модный бар-ресторан соседнего «Гранд-Отеля», где для нас уже были забронированы столики на одиннадцать часов вечера. Оставшееся время мы решили провести в нашем ресторане, просто переместившись в барную зону и занявшись обсуждением вышедшей статьи Ани Шереметьевой.

Еще через полчаса в бар спустились воспитатель с Кузьминым, должные сопровождать моего родителя в казино. Дорогие костюмы, рубашки, галстуки, золотые запонки с каменьями, начищенные штиблеты — все в них прямо кричало о высоком положении в обществе и немалом достатке! Коля не удержался и заявил:

— Прохор Петрович, Иван Олегович, вы прям как на дипломатический прием собрались!

Ванюша состроил спесивое лицо:

— Да вот, оказия с казино вышла… Решили принять приглашение, чтобы вечерок скоротать.

Я не удержался:

— Денег дать, ваши сиятельства?

Подчеркнуто ленивый жест колдуна:

— Гусары денег не берут. А впрочем… — он неуловимо изменился: — Царевич, бросай ты эту свою скучную пати и пригоняй вместе с братьями к нам в катран. Давай швейцарцев по полной программе выставим, у них все равно денег меньше не станет.

Если Коля с Сашей после этих слов как-то сразу подобрались и посмотрели в мою сторону с надеждой, то вот Прохор, что характерно, в лице не изменился, продолжая изображать этакого полковника в отставке, но от комментария все-таки не удержался:

— А грозные старшие родичи потом молодых людей не заругают? Тем более у молодых людей под утро некое мероприятие запланировано, а тут ты со своей очередной аферой.

— Одно другому не мешает, — буркнул колдун. — Отличный же план! И укладывается в общую концепцию посещения Женевы. — Он тяжело вздохнул. — Ладно, молодые люди, пошалим как-нибудь в следующий раз.

— Обещаешь, дядька Иван? — чуть ли не в один голос спросили братья.

— Клянусь, — торжественно заявил он. — Я вам в Москве такие злачные места покажу, о существовании которых вы даже не подозревали!

— Ванюша!.. — с Прохора мигом слетела маска светского человека и проступил до боли мне знакомый образ Зверя. — Ты охренел?.. А вы, оба-двое, чего скалитесь? Отставить довольный вид внешности! Я вам в Москве сам покажу все злачные места, включая Бутырку! Вы у меня в увольнительных территорию особняка покидать забудете!

— Ну, Прохор…

***

Бар-ресторан «Гранд-Отеля» нам понравился своим современным дизайном, небольшими размерами и уютной атмосферой. Стефания оказалась права — место было модным, очень дорогим, и абы кого в него не пускали, так что криков «Алекс! Алекс!», слава богу, мы так и не услышали, хотя определенный ажиотаж наше появление в зале все-таки вызвало. Отделались «малой кровью» — всего какой-то десяток совместных фотографий со Стефанией, Колей, Сашей и мной, причем было заметно, что французской принцессе и моим братьям разделять со мной «славу» довольно-таки приятно.

В перерыве между танцульками успел пообщаться с Сашкой Петровым на предмет изображения некоего короля Франции красками по холсту.

— Не переживай, все нормально, — художник делал вид, что сложившаяся ситуация его не особо тревожит. — Когда вы ушли, за меня вступились Владимир Николаевич и Михаил Николаевич, да и его величество мне никаких сроков не обозначил. А так… если поднапрячься… дня через четыре я общий набросок закончу.

— Держи меня в курсе, Шурка, а то у всех этих величеств сроки одни — вчера.

— Это точно. — Друг кивнул, задумался на секунду, а потом спросил: — Лешка, а ты меня сегодня точно с собой возьмешь? Ну, ты понял…

— Пойдешь в первых рядах, — хмыкнул я. — Что, так хочется себе нервы пощекотать?

— Есть немного, — засмущался он. — Хотя какие там нервы… Баловство одно.

— Шурка, это для меня баловство, для Коли с Сашей и Стефании баловство, а вот у вас всех могут быть серьезные проблемы, если что-то пойдет не так. Вот увидишь, на нервняке будет вся наша компания без исключения, что, согласись, является фактором риска.

— И ты тоже будешь на нервняке?

— Конечно, за вас буду переживать.

— А за себя?

— За себя я переживаю в других смыслах, Шурка.

— И это очень заметно, — друг опустил глаза.

— В смысле? — не понял я.

Петров мялся пару секунд, а потом выдал:

— Ты продолжаешь меняться, Лешка… И я не могу сказать, что в худшую сторону… Наоборот… Ты просто становишься чуть отстраненным… Стараешься быть над ситуацией… И заботишься еще сильнее о всех, кого считаешь близкими…