Сага о Кае Эрлингссоне. Трилогия (СИ) - Громов Ярослав - Страница 15

— Я такого не говорила, — улыбнулась мать.

— Да идут они в задницу к Фомриру! Мне не нужны такие идиоты, которые сами не могут решить, что правильно, а что нет! Мне плевать, я виноват или нет. Но я точно не хочу никого из них знать.

— Чтобы быть лангманом, тебе придется говорить с неприятными людьми.

— А кто сказал, что я хочу стать лангманом? Мам, у тебя же вторая руна. Ты знаешь, что такое благодать. Я не понимаю, как люди, получившие благодать, могут хотеть чего-то, кроме того, чтобы стать сторхельтом.

— Сторхельтом? Ты не знаешь, как сложно подняться даже до хельта. Твой отец на седьмой руне. Ты представляешь, скольких ему пришлось убить, чтобы подняться так высоко? И далеко не животных и не рабов! Настолько много, что ему опротивело это, и он решил остановиться. А ведь он когда-то тоже мечтал достичь вершины.

— Значит, он слаб. Я смогу… Эй, мам!

Мама неожиданно дотянулась до меня и взъерошила волосы, словно я еще не дорос до штанов.

Всем благодати от соответствующего бога!

Задумалась, насколько много в этой книге специфических слов. Мы много готовились, читали, смотрели и уже привыкли к ним (что, конечно, не гарантирует некоторых ошибок). Накидайте в комменты, какие незнакомые слова встретились вам в этой книге, и я сделаю сноски с пояснениями в тех главах, где они впервые появились.

Имена богов не писать, по ним пояснения идут в эпиграфах.

Морские чудовища и первородные твари появились вместе с миром.

Из первых явились весенние боги, которых они возненавидели.

Из вторых — зимние боги, злейшие враги тварей.

На заре мира чудовища были многочисленны и могучи,

но от большинства остались лишь кости и слабые потомки.

Я тихо и мирно рубил дрова позади дома, когда примчался какой-то мальчишка, не больше восьми зим от роду, дождался, пока я не посмотрел на него, и выпалил:

— Лангман приплыл!

После чего широко оскалился и упрыгал, поддерживая спадающие штаны.

После тройного вызова на ученической площадке сверстники, как и ребята постарше, сторонились меня, а вот вся мелкота, наоборот, воспылала ко мне невыразимой любовью. Куда бы я ни пошел, в десятке шагов за мной тащились три-четыре мелкопузых, а если им казалось, что сейчас начнется что-то интересное, например, что я иду к Хакану на тренировку, их количество возрастало катастрофически. Так же они оказывали мне разные услуги, даже если я их не просил. Как сейчас, например.

Детьми мы тоже любили торчать на пристани и часами смотрели на бухту, и стоило лишь мелькнуть краешку паруса, как мы кричали: «Корабль! Корабль!». Эти же усложнили задачу. Они ждали именно моего отца. Интересно, как этот пацан вырвал право сообщить мне о прибытии Эрлинга?

Мне не терпелось увидеть отца, порадовать его тем, что я стал рунным, узнать про деревню Олова и как он собирается сражаться с хуоркой, поэтому я бросил дрова и поторопился за мальчишкой. Может, спросить, как его зовут? Или он окончательно загордится после этого?

Отцу, видимо, уже сказали, что я вернулся. Мы столкнулись с ним на полпути к пристани. Он сначала остановился, словно не веря своим глазам, а потом рывком подскочил ко мне и крепко обнял. И я вдруг заметил, что уже дорос до его плеча. Еще немного, и я догоню его.

— Сын. Я думал, что ты отправился в отряд Фомрира и уже сразил с ним сотню-другую тварей. Рад, что ты решил задержаться, — у отца странно подергивалась правая сторона лица.

— Отец, я должен рассказать тебе, что случилось в Растранде. И кто убил Ове. И еще я был в деревне Олова. Там нужно убить хуорку. И я получил благодать! Ты видишь? Я не проклят.

— Хорошо-хорошо. Идем в дом, там все расскажешь, — и отец, слегка опираясь о мое плечо, тяжело пошел по дороге.

Когда я закончил рассказ и посмотрел на отца, он, глядя на стол, обронил:

— Мы не можем открыто обвинить Торкеля Мачту.

— Но почему? — я вскочил, не в силах больше сдерживаться. — Все по правилам. У тебя есть свидетель. Я свободный человек, я — карл, в конце концов. Мое слово стоит не меньше его слова!

— Все верно. А еще ты убил Роальда.

— Я защищал свою жизнь!

— Верно. Но его отец захочет отомстить тому, кто заколол его младшего сына, как свинью. И если я выставлю тебя, как свидетеля, у него могут возникнуть вопросы. Ты знаешь, кто отец Роальда?

— Какая разница? Ведь мы правы! Наших людей убили.

— Его отец — ярл Скирре Пивохлёб. Он правит городом Тургар, что находится возле горы Тургхаттен. Сам он хельт, и в его подчинении немало хускарлов. Я слышал, что он увеличивает силу своих воинов, давая им вырезать небольшие деревеньки, но посылает приглядеть за щенками мелких воинов, которых не жалко и отдать, если что-то пойдет не так. Вот только Растранду не повезло. Будь там обычный карл, Ове бы с ним справился. В Растранд Скирре отправил своего сына, и в няньки приставил не кого попало, а Торкеля Мачту. У Ове не было и шанса. Да и у тебя, кстати, тоже. Говоришь, радужная кольчуга и огромная секира?

Я кивнул.

— Не пожалел Скирре денег на сына, не пожалел. Вот только кольчуга голову не заменит. Зазнался Роальд, возгордился, убив десяток рабов. Фомрир таких не любит, вот и подставил ему подножку.

— Ты так говоришь, словно я мог даже не дергаться. Роальд бы и сам убился.

— Нет, конечно, — расхохотался отец. — Фомрир дал лишь маленькую возможность, а дальше все зависело от тебя. И ты справился. Как знать, может, Фомрир помогал и Ове, вот только он не углядел его дар.

— Так что ты будешь делать?

— Деревня вырезана, ее жителей уже не вернуть. А я не хочу потерять сына во второй раз. Если у Скирре появится хотя бы сомнение насчет того, что это ты убил Роальда, может, он и не станет нападать на Сторбаш, но тебя убьют, это точно. Либо будут вызывать на бой каждый день. Либо отравят. А скорее всего, он захочет, чтобы тебя привезли в Тургар, чтобы самому пытать десять дней и десять ночей. Ты кому-нибудь говорил про Роальда? Или Торкеля? Или что-то про нападение?

— В деревне Олова все знают.

— Туда сейчас не попасть и не выбраться. А в Сторбаше?

— Я только маме рассказал. И на учебной площадке сказал, что убил воина свиноколом.

— Кто там был? — отец схватил меня за плечи.

— Да все. Хакан, Кнут, ребята, несколько пришлых воинов. Другие жители. Много кто.

— Больше ни слова не говори. Понял? Может, и пройдет эта беда мимо нас. Может, и не дойдет эта весть до Скирре. Как же не вовремя приполз этот червь!

Меня не сильно напугала возможная месть со стороны человека по прозвищу Пивохлеб. Звучит не так внушительно, как Крушитель черепов или Кровавая секира. Интересно, а какое у меня будет прозвище? Главное, чтобы не назвали Каем Свиноколом. Все будут думать о том, что я только свиней и могу резать, а не о том, что я сразил своего первого врага этой штуковиной. Кажется, мне и впрямь лучше молчать о том, как я получил свою первую руну.

— А что за червь?

— Пойдешь со мной на тинг, там все и узнаешь.

Это был мой первый тинг. Детей брать туда не положено, и я давно ждал, когда же мне разрешат появиться там. Я, конечно, не раз пробирался и подслушивал разговоры, но разве это может сравниться с полноправным участием, когда и мой голос будет услышан?

Я вошел вслед за отцом в просторный дом, самый большой в Сторбаше. В нем никто не жил, там проходил тинг, там устраивали пиры и принимали гостей из других херадов.

Внутри уже негде было ступить, тингхус был полон людей, как мужчин, так и женщин. Отдельной кучкой стояли незнакомые мне воины. Посередине в очаге горел огонь, разгоняя тьму и освещая сумрачные лица. Отец, не переодевшись, как был с корабля, прошел на свое место, украшенное рогами и костями тех тварей, которых он убил во время походов. Я же остался среди обычных людей. Краем глаза я заметил близнецов с одинаково распухшими носами и темными кругами под глазами, Дага видно не было, зато Кнут уже ждал нас.