Слишком дружелюбный незнакомец - Мюссо Валентен - Страница 19

— Я немного колебался, прежде чем позвонить вам…

Голос на другом конце провода был неуверенным, почти смущенным.

— Что вы хотите этим сказать?

— Сегодня утром ко мне зашел человек, который хотел продать книгу.

Франсуа украдкой вздохнул.

— Книгу, которая могла бы меня заинтересовать?

В ответ послышалось долгое покашливание.

— Не совсем так, месье Вассер. Речь идет о молодом человеке, который хотел предложить мне книгу. Я сразу же узнал…

— Молодого человека?

— О нет! Как раз его я видел впервые. Я говорю вам о книге: первое издание «Госпожа Бовари» на аутентичной бумаге. Два тома in octavo[14], в одном футляре — сафьяновом, орехового цвета с прожилками…

Взгляд Франсуа помутился. Слова букиниста эхом прозвучали у него в ушах, будто ослабленные тем расстоянием, которое прошли по телефонному проводу.

— У этого молодого человека был странный вид; казалось, войдя в магазин, он чувствовал себя не в своей тарелке. Итак, вы понимаете, я отнесся к нему с недоверием… И вообразите мое удивление, когда он достал из вульгарного пластикового пакета настолько редкое издание.

Зажав телефонную трубку между ухом и плечом, Франсуа развернул свое кресло к книжному шкафу. Все книги без исключения были расставлены по жанрам и векам, в алфавитном порядке. Поэтому ему всегда требовалось лишь несколько секунд, чтобы отыскать какой-нибудь том. Он торопливо просмотрел третью полку, где была собрана французская литература.

Четвертую полку.

Буква F.

Два или три экземпляра стояли чуть косо, только подчеркивая отсутствие одной книги. Приподнявшись на кресле, Франсуа зажмурил глаза. Он изо всех сил постарался найти корешок с гравировкой в золоченом футляре, но не нашел.

— Мне потребовалось некоторое время, чтобы внимательно рассмотреть ее. Я сразу узнал ее по обложке и пятнам сырости на форзаце… Уверен, что речь идет о том экземпляре, который вы у меня купили два года назад.

Разум Франсуа работал в замедленном темпе. Мысли его будто плавали в мутном болоте.

Людовик… Он очень рано ушел из дома, и все утро его не было.

Значит, он зашел в кабинет чуть раньше? Накануне, сразу после полудня… Минут десять они беседовали.

Оставался ли он здесь один? Франсуа вспомнил, что Матильда позвала его в гостиную и он вышел, оставив Людовика без присмотра. Тридцать секунд… Минута, не больше. Такой короткий промежуток времени, но достаточный, чтобы…

— Чтобы укрепиться в своих подозрениях, я спросил, сколько он хочет, — снова заговорил голос на другом конце провода. — Естественно, он был не в состоянии предложить мне какую-либо цену. По правде говоря, он даже не представлял себе ценности той вещи, которую держит в руках. Даже если бы я ему предложил 50 евро, думаю, он бы охотно согласился… В конце концов я сказал, что книга меня не интересует, и он ушел, не сказав ни слова, в таком же замешательстве, как и вошел. Я хотел вас предупредить… узнать, не случилось ли у вас кражи…

Франсуа почувствовал, как сердце у него забилось в бешеном ритме. В телефонной трубке он ясно различал дыхание букиниста. Повисла тишина. Бесконечная.

Снова повернувшись к своему книжному шкафу, он окинул полки быстрым взглядом, словно пытаясь убедить себя самого, что стоит лишь напрячь силу воли, как отсутствующий том снова материализуется на своем месте посредине полки.

Франсуа заставил себя улыбнуться, как если бы букинист сейчас стоял перед ним, наблюдая за его реакцией.

Взяв себя в руки, он произнес спокойным и естественным тоном:

— Благодарю вас за звонок, это очень любезно с вашей стороны. Но, должно быть, здесь какое-то совпадение.

— Совпадение?

Вытащив из шкафа наугад первую попавшуюся книгу, Франсуа стал ее перелистывать. Достаточно громко, чтобы его собеседник смог услышать шелест.

— Да. Как раз сейчас я у себя в кабинете и держу в руке тот экземпляр, который я у вас купил. 1857 год… да, точно. «Братья Мишель Леви, ул. Вивьен, Париж», с посвящением «Сенарту», в которое вкралась ошибка.

Франсуа и сам удивился своим способностям к импровизации. Несколько секунд собеседник хранил молчание, а затем удивлению уступил место профессионализм.

— «Сенарту», — медленно повторил он. — С «т» вместо «д». Самая заметная отличительная черта первоначального издания…

— Да, так и есть, — подытожил Франсуа. — Экземпляр в превосходном состоянии. Впрочем, вы продали его мне по хорошей цене. Позвольте снова вас поблагодарить.

Сказав это, Франсуа ощутил, как внутри его поднимается волна стыда. Стыда, что позволил себе такую жалкую ложь. Что обманывает хорошего человека, который желает ему только добра.

— Успокойтесь, у меня ничего не украли. То же название, тот же переплет… Это маловероятно. Иногда жизнь полна самых невероятных ситуаций.

— Невероятных, да…

— Вы не особенно сожалеете? Вы могли бы заключить с этим молодым человеком выгодную сделку.

Франсуа испугался, не зашел ли он слишком далеко. Его тон сделался развязным, почти игривым.

— О нет, месье Вассер, я ни о чем не сожалею. У меня более тридцати лет опыта, и я уверен в одном: этот молодой человек не приобрел книгу честным путем.

На максимальной скорости, такой, что «дворники» дрожали на ветровом стекле, резиновые прокладки уже не защищали от проливного дождя, который буквально обрушился на машину. На расстоянии двух метров было уже ничего не разглядеть, и, выехав на границу своих владений, Франсуа замедлил скорость.

Внизу из воды выступали деревья, растущие по обе стороны дороги. Изоль текла уже бешеным потоком. Река несла с собой огромные ветки и даже пни, которые вырвала с берегов, оказавшихся на пути ее бурного течения.

Покачав головой, Матильда испуганно оглядывалась вокруг:

— Франсуа, вернись! Ты же видишь, что это безумие — отправляться на машине в такую погоду!

— Не беспокойся, я очень внимателен.

Накануне вечером они узнали, что в Финистере[15] объявлено чрезвычайное положение. Ожидались необычайно сильные природные катаклизмы. Всю ночь Матильда и Франсуа не могли сомкнуть глаз из-за грозы, которая молотила по крыше лонжера.

Рано утром дождь немного ослаб, но по местной сети передали, что множество коммун затоплено. Матильда попыталась отговорить мужа ехать в город, но он ни за что на свете не пропустил бы сеанс восстановительного массажа у Лоренс.

— Ты, если что-нибудь вбил себе в голову, нипочем не отступишься. Упрям как осел, — с отчаянием в голосе произнесла Матильда, пытаясь разглядеть небо сквозь пелену дождя за окном.

Людовик встал позже, чем обычно. Когда он с угасшим видом вдруг появился в кухне, они еще ссорились. Их обмен мнениями не особенно заинтересовал его. Вассеры же, в свою очередь, не смутились, что их застали во время семейного выяснения отношений.

Уже достаточно на взводе, Матильда налила ему кофе.

— Людовик, мы должны уехать, но вам не стоит из-за этого спешить. Вот, я даю вам ключи от дома. Франсуа не хочет ничего слушать!

Ключи… Франсуа ошеломленно смотрел на связку ключей, лежавшую на столе. Его разум полностью парализовало. И, однако, надо было что-то делать. Помешать Людовику остаться одному в доме. Найти любой повод, чтобы отказаться от поездки. Но после той комедии, которую он разыграл, трудно повернуть назад, не вызывая подозрений…

Даже если предположить, что Людовика не было в комнате, что бы он мог сказать? Его ночное посещение… вскрытая почта… кража из библиотеки… И все это он скрыл от Матильды. Франсуа приложил все усилия, чтобы скрыть эти преступления, будто сам их совершил. Сообщник, вот кто он после этого. Своим упрямым молчанием он побудил Людовика продолжать в том же духе. Прощая ему, будто плохо воспитанному мальчишке, которому все разрешается, лишь бы не начал плохо себя вести в общественном месте.