Не отдам (СИ) - Рымарь Диана - Страница 8

Эмиль еле сдержался, решив, что рано. Вкрадчиво спросил:

— Ты поняла меня, Лора? Услышала?

Жена нервно сглотнула, кивнула.

Но в ответ в любви не призналась, что больно резануло. Он ведь ждал!

— Ты не уйдешь? — спросил он с надрывом.

Лора молчала долго. Смотрела то на него, то на пол коридора, где они стояли.

— Не уйду… — наконец прошептала.

Эмиль выдохнул, чувствуя сильнейшее облегчение.

— Иди ко мне, Лора, — проговорил он с чувством: — Давай мириться прямо сейчас.

Он тут же шагнул к ней, смял ее в объятиях, наклонился, чтобы поцеловать в губы, а она вдруг снова заплакала.

«Да чтоб тебя…» — мысленно выругался он.

— Эмиль, пожалуйста, не сегодня…

— Не сегодня? — переспросил он.

Не сегодня — это не такая уж плохая перспектива. Не сегодня — это значительно лучше фразы: «Подавай мне развод». Все-таки удалось до нее достучаться, с чем он себя и поздравил.

Эмилю очень хотелось схватить ее на руки и унести в спальню, пусть через силу, но все же до конца помириться. Однако он нашел в себе силы сдержаться. Шумно вздохнув, разжал объятия.

Лора тут же юркнула мимо него обратно в ванную.

А Эмиль снова занял выжидательную позицию у двери.

— Ты надолго? — спросил громко.

— Умыться.

Умыться — это хорошо, это просто замечательно. Пусть смоет слезы, а заодно и обиду. Вода хорошо успокаивает.

Лора появилась в коридоре минут через пятнадцать.

Как ни в чем не бывало прошла в гостиную, принялась убирать со стола. О прошлой истерике напоминали лишь красные глаза и чуть припухший нос. Эмиль попытался с ней поговорить, но Лора на контакт не пошла, пока прибирала, почти на него не смотрела. И, наверное, впервые за месяцы их брака Эмиль решил помочь ей с посудой.

Он ждал весь вечер, когда она отойдет окончательно.

Надеялся, что жена как-то даст понять, что уже готова к безоговорочному примирению. Ему безумно хотелось ласки, хотелось Лору. Но она вела себя очень замкнуто. Только и делала, что отводила взгляд и полслова ему не сказала.

«Дуется», — решил Эмиль.

Под конец вечера и сам надулся — в самом деле, сколько можно обижаться?

Полночи смотрел, как она лежала на самом краешке постели, с головой укрытая одеялом.

Удивительно, но следующее утро началось как обычно. Жена проснулась раньше, даже сделала его любимый завтрак — омлет с ветчиной и сыром. Сварила кофе.

Эмиль собрался на работу, хотел поцеловать Лору, обсудить планы на вечер. Однако, когда наклонился к ней, чтобы прикоснуться губами к щеке, она вдруг от него отшатнулась.

— Серьезно? Будешь от меня шарахаться? — спросил он строго.

Лора захлопала ресницами, виновато на него посмотрела:

— Извини, как-то само собой вышло… — пробубнила тихо.

Эмиль смерил ее изучающим взглядом.

— Ты до сих пор дуешься? — спросил с прищуром.

— Ну… — Лора замерла с открытым ртом, видно, не зная, что сказать.

— Сегодня вечером, когда вернусь с работы, мы детально все обговорим, — сообщил он ей деловито. — И помиримся.

— Хорошо, — послушно кивнула Лора.

Ему понравилось, как покладисто она себя сегодня вела.

Он почти ей поверил.

Почти.

Но ее ключи на всякий случай забрал с собой.

Едва за мужем захлопнулась входная дверь, у Лоры как по команде выступили на глазах злые слезы.

В ушах так и стоял последний вопрос Эмиля: «Ты до сих пор дуешься?»

Нет, блин, за ночь остыла! Конечно, это же так просто за несколько часов стереть из памяти то, что случилось, а заодно прекратить видеть в Эмиле распоследнего гада. Это ж так обычно и происходит — лег ночью в кровать, пролежал до утра без сна, а в шесть часов — хоп! — и никакой обиды.

«Он глупый? Или правда не понимает, что сделал?» — думала она, с остервенением выкидывая на кровать вещи из шкафа.

Достала чемодан и начала пихать туда все, что попалось под руку.

«Даже не попытался по-человечески извиниться!» — ела ее поедом другая мысль.

Видите ли, та другая женщина для него ничего не значит. Только все это чушь. Из вчерашнего вечера она вынесла лишь одну важную мысль: если какая женщина для него ничего не значит — так это сама Лора.

От осознания этого ее сердце корчилось, мучимое невыносимой болью. Ведь она-то его любила.

«Дура! Какая же я дура…»

Как она могла полгода жить с Эмилем, боготворить его и совершенно не замечать, что он творил у нее же под носом?

Но самое паршивое, даже не это, а то, она умудрилась забеременеть именно теперь. Как же так? Что она будет делать с ребенком?

Об аборте Лора не думала. Это был желанный малыш. Но теперь ему суждено расти безотцовщиной, прямо как ей. Лора своего отца отродясь не знала.

О, как же она мечтала, что у ее-то ребенка будет все по-другому. Радовалась, что нашла такого хорошего мужа. Рисовала в голове, как они в Эмилем будут любить малыша, сколько всего ему дадут, как будут баловать, возить в поездки, покупать красивую одежку, учить плавать в бассейне. А теперь у ее кровиночки не будет и половины того, что должно быть.

Справедливо ли она поступила по отношению к малышу, соврав вчера Эмилю?

Что она сама сможет дать ребенку? Ведь Лора пока еще ровным счетом ничего из себя не представляла. Студентка второкурсница без работы.

Лора вспомнила свое детство. Ее мама — не богатый человек, но весьма хороший преподаватель математики, очень востребованный, с массой учеников. Всегда прилично одевалась и дочке тоже выделяла деньги на обновки. Они не шиковали, но в доме была вкусная еда, необходимые вещи. И игрушки у нее тоже были, пусть недорогие, зато любимые.

Мама наверняка поможет. Да и Лора что-то придумает, сможет заработать малышу на необходимое. Вдвоем они как-то справятся.

А Эмиль…

Ее в буквальном смысле затошнило, когда представила, как Эмиль начинает качать права на ребенка. Он его не заслужил! К тому же, если вдруг ему достанется ее малыш, он стопроцентно спихнет его своей матери и бабушке. Кого они воспитают? Точную копию самого Эмиля? Лора не допустит этого.

Пусть Шульц ищет себе новую жену и уже ей изменяет сколько захочет, перед ней качает права и с ней же продолжает род. Не скажет ему Лора про беременность.

«Надо объяснить все маме…» — прошибла ее новая мысль.

Она нашла телефон, уселась на кровати прямо посреди разбросанных вещей, набрала ее номер.

— Привет, моя хорошая, как ты? — тут же защебетала мама в трубку.

И тут Лору прорвало:

— Я от Эмиля ухожу…

Сказала и разрыдалась, прямо как в детстве — горько и громко.

— Что случилось? — спросила мама обеспокоенным донельзя голосом.

И Лора стала выдавать все, что произошло, сопровождая рассказ бесконечными всхлипами.

— Лора, тебе надо уходить! — вынесла вердикт мама. — Тебе есть куда?

Ей было куда. Она могла пойти в общежитие к подругам. Но честно и откровенно идти туда ей не хотелось.

— Я домой хочу… — снова расплакалась она. — В родную Кабардинку! К тебе! Не могу больше в этом Краснодаре…

В трубке повисло молчание, а потом мама заговорила:

— Приезжай, моя хорошая. Приезжай, и мы как-нибудь придумаем, что делать дальше.

На том и порешили.

Лора забила до отказа чемодан, сунула в рюкзак ноутбук и кое-какие учебники. Напялила солнцезащитные очки на пол-лица, чтобы хоть как-то скрыть зареванные глаза. И не заботясь о том, какой хаос оставляет после себя, двинулась в прихожую.

Она надела кроссовки, куртку, потянулась к ключнице за ключами. И только теперь увидела — ее связки с забавным пушистым брелоком-сердечком не было.

Лора похолодела, принялась искать ключи. Вернулась в спальню, вывалила содержимое сумочки на многострадальную кровать, но не нашла пропажи. Обшарила карманы пиджака и другой куртки, потом перерыла всю квартиру, но безрезультатно.

Где-то потеряла связку? Но она помнила, как вчера вечером запирала дверь. Как бы она смогла ее запереть без ключей? Эмиль бы это заметил, отругал.