Истребитель гулей. Роман о Готреке Гурниссоне (ЛП) - Хинкс Дариус - Страница 3

Готрек храпел, атакуя ночь брутальным рыком. Даже во сне он оставался дикарём, с каждым фыркающим всхрапом, словно ударяя молотом в голову Маленет. Звук пророкотал через грудь Истребителя и встряхнул цепочку, соединяющую его ухо с его носом. Жаровня на его руническом топоре ещё тлела, но свет, исходящий от грязных мышц дуардина, померк. Он скривился, словно собираясь заговорить, но затем отрыгнул и снова замер. Истребитель пил в течение нескольких часов, поглощая эль, словно воду, пока, наконец, не рухнул рядом с сортиром, окружённый трупами бандитов, в голову которых закралась дурная идея попытаться ограбить его. В этом конкретном уголке Шайиша не было рассвета, но даже бесконечный мрак не мог скрыть руну в груди Готрека. Могучая пластина из отполированной силы. Цепь, которая сковывала её с ним. Лик бога, сияющий с его рёбер, требующий, чтобы она сдерживала свой норов.

Она грациозно шла меж мертвецов, словно скользя по бальному залу, рассеивая мух и кровь, расслабленно держа в каждой руке по кинжалу. Грозорождённый вечный свалил, решив поискать в Клемпе новостей о своих сородичах, и она осталась с Истребителем одна.

Серебряный амулет в форме сердца, висевший на её шее, замерцал, показав пузырёк крови в своём ядре.

Сейчас. Это твой шанс.

Маленет проигнорировала амулет и продолжила подкрадываться к Истребителю, морщась от исходившей от него вони. Он был нелеп до гротеска. Уродливый комок из иссечённых шрамами мышц, обильно покрытый свиной щетиной и татуировками. Даже по низким стандартам дуардинской расы он был примитивен, словно хряк, что научился ходить на двух ногах и махать топором. Он был ниже разбойников, из которых нарезал себе кровать, но в два раза шире и сложен, как сарай. Несвежий, сладковатый запах эля окутывал побоище, смешиваясь с вонью готрековой отрыжки и жаля глаза Маленет. Когда она наклонилась ближе, не сводя глаз с руны, то увидела ошмётки в его бороде. Руна посмотрела в ответ.

Несмотря на своё отвращение, она колебалась, ножи дрожали в нескольких дюймах от дуардинского тела.

Амулет на горле снова замерцал.

Трусиха.

Этого было достаточно, чтобы подстегнуть её. Её мёртвая госпожа была права. Клемп скоро превратится в руины, как и все остальные города, через которые они прошли. Весь регион стоял на ушах. И когда начнутся боевые действия, кто будет знать, где в конечном итоге окажется Истребитель? Когда он был в ярости, не было ни единого способа предсказать, что он будет делать дальше. Это было чудо, что она вообще смогла так долго удержаться рядом с ним. Это может быть её последним шансом. Хотя кожа дуардина была подобна железу. Ей нужно было собрать все силы, чтобы вонзить ножи достаточно глубоко для того, чтобы отрава на их лезвиях попала ему в кровь. Она покрепче обхватила кинжалы и замахнулась, готовая ударить.

— Маленет, — голос эхом спустился вниз по переулку, тяжёлый от предостережения.

Она обернулась, опуская клинки.

Доспехи Трахоса мерцали, пока он хромал во тьме в её сторону, при каждом шаге из сломанной ножной пластины высекались искры. Из-за шлема было невозможно понять, о чём он думает, но, судя по тому, как воин двигался, Маленет поняла, что тот догадался, что она собиралась сделать. Его голова дёрнулась в бок и из ротовой решётки потёк свет. Он схватил металл руками, удерживая его неподвижно, но урон был куда глубже, чем просто повреждённая маска. Вся эта богомделанная броня не смогла защитить его разум.

Он остановился около трупов и уставился на неё, мерцая светом из глазных отверстий в шлеме-маске.

Грозорождённый молчал, но то, как он поднял свои молоты, говорило яснее любых слов: руна моя.

Они стояли так долго, глядя друг на друга поверх храпящей туши Готрека.

Трахос подошёл ближе, хрустя ботинками по сломанному оружию и разбитой броне. Небо стало бледнее, обрисовав его контур, и она увидела, как уверенно он держал свои боевые молоты. Псих или нет, но он по-прежнему оставался грозорождённым вечным. Отпрыском громового бога. Он был на несколько футов выше обычного человека, и, даже сломанный, его доспех представлял собой грозное зрелище.

Маленет переступила через груду тел, приготовившись. Она всегда знала, что этот момент настанет. Они не могли оба претендовать на руну. На ноге Трахоса от левого колена до верхней части ботинка зияла прореха. Она уже была там, когда он впервые подошёл к Маленет, несколько месяцев назад, блуждая среди холмов, как невменяемый пророк. Он отчаянно нуждался в лекарствах, ремонте или любой другой помощи, которую оказывали грозорождённым, когда они возвращались во владение Небес. Каждый шаг давался ему с трудом, азиритские доспехи вспыхивали каждый раз, стоило ему пошевелиться. Она улыбнулась. Обычно воин, подобный ему, стал бы истинным испытанием даже для её навыков, но в этом состоянии он будет лёгкой добычей. Этой ночью Кхаин напьётся свежей крови.

Маленет провела одним из клинков по одному из висевших на поясе пузырьков. Кристалл раскололся беззвучно, но она сразу же почувствовала запах яда, разлившегося по лезвию.

Трахос присел, изготовив молоты.

Двое бойцов напряглись, готовые нанести удар.

— Задница Грунгни! — заорал Готрек, вскакивая на ноги и поднимая топор. — Люди, разве вы не понимаете, когда вас отхреначили!

Он покачивался, явно растерянный, всё ещё под хмелем, пронзая ночь хмурым взглядом своего единственного глаза, пытаясь сосредоточиться и разглядеть противника. Не увидев ни одного, он повернулся к Маленет.

— Эльф! Где эти засранцы!

Маленет опустила оружие и Трахос последовал её примеру. Шанс был упущен. Она покачала головой.

— Все мертвы, — окинув Трахоса предупреждающим взглядом, она отступила.

Хмурая гримаса так и не оставила мрачное лицо Готрека, кожа на котором была серого цвета, как у трупа. Он пнул тела неудачливых грабителей.

— Слабаки. Они мечом-то едва могли махнуть. В вашем вонючем мире даже черепа раскалывать не так весело.

Руки Трахоса дрожали, когда он засовывал молоты за пояс.

— Это не мой мир.

— И не мой, — сказала Маленет, оглядывая своеобразный ад, в который их привёл Готрек. Небо было цвета старой оловянной посуды: тусклой, холодной и заклёпанной звёздами. И звёзды не сияли, а излучали безжалостную черноту. Точки абсолютной тьмы, окружённые пурпурными коронами, раны в небе, проткнутые пальцами, с которых стекала смола. И город не уступал небу в мрачности. Вдали слышались панические крики и шум спешно загружаемых повозок. Столбы дыма стелились по небу, сигнализируя о приближении другой армии. Они выглядели как следы от когтей на серой коже.

Готрек пробормотал дуардинское проклятье и начал выбираться из своей трупной постели.

— Где эль?

— Ты всё выпил, — ответил Трахос.

Истребитель нахмурился и почесал свой бритый череп, колыхнув огромный огненно-рыжий хохол пропитанных жиром волос. Затем он впился взглядом в землю, его могучие плечи поникли, а рукоять огромного топора безвольно повисла в его руке. Он что-то шептал себе под нос, повесив голову, и Маленет задумалась, о чём он думает. Он вспоминал свой дом? Мир, который, по его словам, был столь же велик как Смертные владения? Она подозревала, что большинство его мыслей касались его прошлого. Чего ещё? В нём было что-то трагическое, решила она. Он был как окаменелость, возрождённый жестокой некромантией и выброшенный в мир, где никто его не знал.

— Ты прав, — сказал Готрек, внезапно поднимая голову и с широкой ухмылкой на лице. — Нам нужно больше эля.

Маленет недоверчиво покачала головой. И уставилась на дуардина вместе с Трахосом. Любой другой ощутил бы их ненависть, как физический удар, но Готрек даже не почесался. Он махнул им рукой, чтобы они шли назад по переулку, прочь от подсобки, а сам, весело напевая, отправился на главную улицу.

Их взгляду предстал хаос. На каждой перемычке окна или дверного проёма гремели плетёные клетки размером с человеческую голову, наполненные зубами, кожей и костями. Наряду с подношениями Нагашу можно было заметить и восьмиконечные звёзды, спешно сколоченные и раскрашенные в кричащие цвета. Мангалы извергали облака синего дыма на деревянные иконы, на которых были изображены лики демонов и святых. И всё это радостно соседствовало с жёлтыми амулетами в виде молота, с выбитыми на них азиритскими рунами. На каждом углу можно было заметить отчаянную попытку успокоить какого-либо бога. И через этот карнавал цветов и форм во всех направлениях метались люди, швыряя вещи из окон или карабкаясь в фургоны. По улицам дул холодный ветер, казавшийся тяжёлым от предчувствия. Мужчины и женщины плакали и спорили, в то время как их дети боролись в пыли, словно предчувствуя грядущее насилие, что вот-вот должно было случиться. Уже несколько недель провидцы в городе, да и во всём регионе, страдали от мучительных видений. У одних прорастали рты в подмышках, извергающие потоки желтушной рвоты. Других посещали ужасные, лишающие рассудка видения, а некоторые обнаруживали, что их голоса сменялись звериным, гортанным языком, которые они могли понять с тем же успехом, что и молчание. Каким бы ни был характер их видений, все они сходились в одном — пришла смерть. Большинство людей восприняли это как сигнал к бегству, но Готрек, всё ещё разъярённый из-за того, что так и не встретил Нагаша, решил остаться, смакуя предстоящий бой, как отвлечение, по крайней мере.