Убийственно жив - Джеймс Питер - Страница 38

• Предыдущая
• 38/99
• Следующая

– Не возражаете, если мы и сегодня будем записывать для экономии времени, сэр? – обратился Грейс к Бишопу.

– Как угодно.

Брэнсон включил аппаратуру.

– Двенадцать часов три минуты, суббота, пятое августа. Суперинтендент Грейс и сержант Брэнсон опрашивают мистера Брайана Бишопа.

Грейс выпил воды. Бишоп сегодня был одет точно так же, как вчера, только сменил куртку на желтовато-зеленую рубашку поло. Выглядит мрачнее, угрюмее, словно до конца осознал реальность утраты. Возможно, вчера после шока он действовал на адреналине, как порой бывает. Горе отражается на каждом по-разному, но почти все проходят через известные стадии: потрясение, недоверие, злоба, печаль, чувство вины, одиночество, отчаяние и постепенное смирение. Некоторые хладнокровные убийцы, с которыми Грейс сталкивался, заслужили бы «Оскара» за последовательное изображение всех этих этапов.

– Как ваша рука? – спросил он.

Бишоп поднял правую руку. Грейс увидел, что ранка затягивается.

– Хорошо, – сказал Бишоп. – Лучше. Спасибо.

– С вами часто бывают несчастные случаи? – продолжал Грейс.

– Не сказал бы.

Грейс кивнул и умолк. Брэнсон бросил на него вопросительный взгляд, который он проигнорировал.

Убивая жену, Бишоп мог поранить руку. Мог, конечно, и пораниться по неосторожности, но уж больно он не похож на неуклюжего растяпу. С другой стороны, абсолютно понятно – расстроенный горем, плохо рассчитывал свои действия. Существуют, однако, и другие возможные объяснения. Сразу после преступления почти все преступники превращаются в клубок нервов. Погружаются, как говорится, в «багровый туман».

Вы в багровом тумане, мистер Бишоп?

– Далеко продвинулись? – неожиданно прохрипел Бишоп, оглядывая обоих детективов. – Вышли хоть на какой-нибудь след?

«Да, и мне кажется, что он сейчас перед моими глазами», – думал Грейс, но, разумеется, не собирался этого показывать.

– К сожалению, не дальше, чем прошлым вечером, сэр. А вам ничего не пришло в голову? Может, у вас с миссис Бишоп были недоброжелатели? Не припомните каких-то врагов?

– Нет… Нет. Никого. Завистники, наверное, были…

– Подумайте.

– Ну… мы с Кэти… были… знаете… одной из золотых пар в городе. Я говорю не в вульгарном смысле, не хвастаюсь, просто факт констатирую. Я имею в виду наш образ жизни…

– Он вам не нравился? – не удержался Грейс от вопроса, поймав усмешку Брэнсона.

Бишоп невесело улыбнулся:

– Нет. Собственно, мы его сами выбрали. Ну… главным образом Кэти… ей как раз нравилось быть на виду. У нее всегда были серьезные общественные амбиции.

Муха беспорядочно летала по комнате. Грейс несколько секунд следил за ее полетом, а потом спросил:

– Вы сами выбрали такой приметный «бентли», в котором приехали, или ваша жена?

Бишоп пожал плечами:

– Автомобиль выбрал я, но, по-моему, Кэти высказала какие-то пожелания насчет цвета… Он ей очень нравился.

Грейс улыбнулся, стараясь обезоружить его:

– Весьма дипломатично с вашей стороны. Женщины иногда возражают против мальчишеских игрушек, если они куплены без их участия. – Он бросил многозначительный взгляд на Гленна. – А иногда и наоборот.

Сержант в ответ скорчил гримасу. Бишоп почесал в затылке.

– Послушайте… мне нужна ваша помощь… надо готовиться к похоронам… Что я должен для этого сделать?

Грейс сочувственно кивнул:

– К сожалению, выдача тела зависит от коронера. Лучше поручить дело посреднику. Линда Бакли вам поможет.

Бишоп уставился в чашку с кофе, вдруг напомнив потерявшегося мальчика, словно мысль о посреднике сделала произошедшее невыносимо реальным.

– Я хочу вновь уточнить вместе с вами время событий, – сказал Грейс, – удостовериться, что все правильно понял.

– Пожалуйста. – Бишоп поднял на него почти умоляющий взгляд.

Грейс склонился к столу, перелистал страницы блокнота.

– Ночь с четверга на пятницу вы провели в Лондоне, а рано утром в пятницу поехали в Брайтон играть в гольф. – Он перевернул страницу. – По вашим словам, прошлым утром в половине седьмого консьерж Оливер помог вам погрузить в машину багаж и клюшки для гольфа. Верно?

– Да.

– Вы ночевали в Лондоне после ужина со своим финансовым консультантом мистером Филом Тейлором?

– Да. Он может это подтвердить.

– Уже подтвердил, мистер Бишоп.

– Хорошо.

– И консьерж подтвердил, что помогал при вашем отъезде около половины седьмого утра.

– Это правда.

– Конечно, – кивнул Грейс и снова поглядел в блокнот. – Вы уверены, что никуда не ездили между ужином с мистером Тейлором и утренним отъездом?

Брайан Бишоп замешкался, вспоминая странный разговор с Софи, которая настойчиво утверждала, будто он с ней спал после ужина с Филом Тейлором. Какая-то бессмыслица. Не мог же он полтора часа ехать к ней в Брайтон, а потом обратно в Лондон и ничего не помнить.

– Так ездили?

Бишоп снова оглядел детективов:

– Нет. Не ездил. Абсолютно точно.

Грейс заметил его замешательство. Еще не время выкладывать, что в одиннадцать сорок семь в четверг вечером камера наблюдения засекла «бентли» Бишопа на дороге в Брайтон.

В его распоряжении немало детективов, специально обученных ведению допроса и способных умело надавить на Бишопа. Он решил придержать информацию, выстрелив в подходящий момент.

Этот момент наступит с принятием решения об официальном признании Бишопа подозреваемым. Грейс уже был практически готов к такому решению.

Убийство Кэти Бишоп оставалось главной темой двухчасовых радионовостей, равно как и всех прочих выпусков, которые он слышал в последние двадцать четыре часа. С каждым разом история все сильнее приперчивается старательно подобранными фразами, все больше приукрашивается. Начинает смахивать на мыльную оперу.

Брайтонская светская дама Кэти Бишоп.

Муж, богатый бизнесмен, Брайан.

Улица миллионеров Дайк-роуд-авеню.

У ведущего новостей по имени Дик Диксон молодой голос, хотя на фотографии на сайте Би-би-си он выглядит старше, грубее, совсем не похожий на собственный голос. Сейчас на экране было его изображение – вид довольно зловещий, как у актера Стива Бусеми в «Бешеных псах». Не пожелаешь связываться, хоть никогда о том не догадаешься по дружелюбному голосу.

С помощью редакторской команды Дик Диксон изо всех сил старался, чтобы выпуск, где не сообщалось никаких новых сведений о ходе следствия, произвел впечатление близящегося и неизбежного прорыва. Ощущение значительности происходящего усиливал фрагмент записи выступления на сегодняшней утренней пресс-конференции суперинтендента Роя Грейса.

– говорил суперинтендент. –

Дьявол.

Слушая офицера, он посасывал руку. Боль усиливается.

Дьявол.

Опухоль стала заметной – хорошо видно, если сложить руки вместе. И еще один дурной признак: тонкие красные линии расползаются от ранки к запястью. Он продолжал усиленно сосать, стараясь удалить попавший в рану яд. На столе стояла чашка свежезаваренного чая. Он помешал его, старательно считая: раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь.

Снова заговорил Дик Диксон. Теперь он рассказывал о нарастающем движении протеста против предполагаемого строительства третьего терминала аэропорта Гатуик. Голос местного члена парламента начал яростную атаку.

Дьявол.

Он раздраженно вскочил, отошел от компьютера, запетлял в подвале между горами коробок с компьютерным оборудованием, кипами автомобильных журналов и руководств, к грязному эркерному окну, затянутому сеткой. Снаружи ничего не видно, а изнутри все. Глядя из своего логова, как он любит говорить, увидел на уровне глаз пару стройных ног, шагавших мимо по тротуару вдоль поручней. Длинные голые загорелые ноги, крепкие и мускулистые, едва прикрытые мини-юбкой.

• Предыдущая
• 38/99
• Следующая