Отступники (СИ) - Шувалов Антон - Страница 2

Не удивительно, что в этот раз Рем получил отрезвляющий пинок под зад. Беспредел рано или поздно привлекает внимание людей, которые просто не заметят твоей крутости. Места культа имели протекторат Кабинета тэнов, а Рем, к тому же, постоянно забывал надеть маску. После того, как ему довелось пережить камеры Гротеска, Сухолюд чуть подразжал кулаки. Повзрослел.

Так он оказался на нашем пороге.

Я взял над ним шефство. О, Первый, с каким трудом принял я тогда это поручение от Председателя. А как же. На тот момент я искренне считал себя приемным сыном Вельда, членом его маленького избранного круга. Манкировал ордерами, скрывал собственные доходы от нашей налоговой, не стесняясь шел по головам. Более того, я ведь был не просто парнишкой с улицы, я был и остаюсь по крови родовитым аристократом, и пришел в гильдию не новичком, и даже не любителем, а почти профессионалом.

Рем немедленно отменил всякую иерархию между нами и подавил бунт. А когда я, молодой, самовлюбленный и яростный ворвался в кабинет Вельда, тот привел меня в чувство и доступно объяснил, где я не прав и почему. Ни с того ни сего мне был поставлен ультиматум на таких жестких условиях, что я, поджавши сбитый хвост, вернулся к Рему и протянул ему руку.

И не зря, как предвидел мудрый Вельд. Его, Рема, сила, моя выучка, его хитрость, моя выучка, его несгибаемость и моя выучка: все это сделало наш тандем неожиданно рентабельным. Нет, я признаюсь: много было наломано дров, испорчено бессчетное количество планов, искалечено немало охранников, но Рем хватал каждую брошенную мной мысль налету. Я понимал Председателя. Менадинцы самой природой были созданы для воровства.

Была у Рема Тан’Тарена еще и почти мистическая сила. Он был идеальным анархистом. Говоря иначе, он редко подчинялся законам, иногда даже природным. Да что там природным, иногда этот сероволосый негодяй и ренегат игнорировал даже законы логики! Как объяснить то, что Рем мог винной бутылкой разбить стальной шлем на голове стражника? Или карабкаться по отвесной стене без единого выступа?

Это было выше моего понимания.

Так или иначе, мы с Ремом давно уже спасали друг другу жизнь за кружку пива в этом трактире. Иногда сухолюд требовал окорок. Но он мог пожирать их в неограниченных количествах, что подталкивало меня на ответную любезность. Когда жизнь ему спасал я, то требовал немного-немало одного маленького рассказика Рема о его прошлом. И как же пыжился, как мучился этот метровый коренастый человечек, когда выдавливал из себя отдельные образы своей жизни. Образы были, как ни странно, совершенно безобидные, но чрезвычайно для меня интересные, потому что я ни разу не был на Менаде и не особенно надеялся посетить…

Я еще раз огляделся.

Толчея постепенно редела, растворяясь в сумраке зала и тумане всевозможных испарений. Вот уже утомленные девочки-официантки взялись за метлы и тряпки, вылез откуда-то кот Бормотун и вразвалочку пошел на кухню орать и тереться о ноги хозяев.

Хорошо и необыкновенно уютно было в это время в трактире. Поскрипывали еще теплые половицы, приглушенно сплетничали и мило хохотали служанки, трещал засыпающий огонь в большом камине из неотесанного мрамора. Оргия цеплялась за раскачивающиеся люстры, опрокинутые стулья, пузырящиеся лужи на полу.

Я сидел, глядя на высыхающее дно моей единственной за сегодня кружки, и старался не шевелиться.

В центре безобразного массива сдвинутых вместе стульев и столов, еще держалось некое оживление. Это доигрывали тройную карточную партию Гек, Вальтер и Мэр. Вокруг толпилось с десяток любопытных. Они уже опасались давать советы, и только отирали потеющие затылки.

Выиграл Гек. Он залез на стол и принялся жонглировать утварью, постоянно требуя, чтобы ему подбросили чего-нибудь еще. Вальтер запустил в него своим проигранным золоченым кушаком и посмотрел на меня. Я сочувственно улыбнулся. Вальтер жестами предложил мне подкараулить Гека в подворотне и выпотрошить его. Я вежливо и с сожалением отказался. Вальтер понимающе покивал и, забрав уничтоженного Мэра с собой, ушел. Тогда к нам подошел Гек.

— Загребись, — сказал он.

— Не сомневаюсь, — кивнул я. — Много нарезал?

Гек, осклабившись, предъявил кушак, который он завязал в узел на манер мешочка. В мешочке гремело и перекатывалось.

— Не понимаю, — сказал он, искренне не понимая. — Что с вами двумя происходит? Зачем ты отдал мне ордер? Вы что, на пенсию уходите?

— Отличная выпивка сегодня была, правда Гек? — выразительно сказал я.

— Ну да… — Гек понимающе посмотрел на окоченевший окорок и неподвижного Рема. — Я все понял. Вы, ребята, хотите убить старика и узурпировать власть. Пойду, сдам вас за второй такой же кушак. Хотя нет. Второго такого не найдешь. Ладно, если передумаете убивать нашего старика, просто найдите меня. А меня вы найдете легко, идите на свет, шум и веселье… — бормотал он уходя.

Зеваки последовали за ним как алчная стайка рыбок-паразитов. Все было ясно. И когда сгорбленная спина последнего свидетеля великого Гекова триумфа скрылась в дверях, это произошло.

Я вздрогнул и выронил кружку. Она почему-то бесшумно стукнулась об пол, и покатилась, описывая круг.

Рем хохотал.

Он хохотал так, что содрогался столик и раскачивался висящий над нами канделябр, он хохотал так, что Бормотун, паникуя, схватил недоеденное цыплячье крылышко в зубы, и пятнистым ядром вылетел на улицу. Рем хохотал так, что служаночки зажали приоткрытые от удивления рты ладошками.

И когда последний звонкий выдох вырвался из твердой груди, Рем набросился на остывший окорок. Морщась, поминутно подкладывая себе в тарелку слипшиеся закуски, он сосал вино прямо из горлышка, рыгая и отдуваясь между глотками.

— Каффа! — крикнул он, плюясь жилами и костями. — Каффа! Тащи все, что осталось на кухне!

— Рем… — сказал я негромко.

— Престон, — он посмотрел на меня сияющими глазами. — Ты знаешь, как я ценю твои шутки, Престон. Я посмеялся. А теперь заткнись и дай мне пожрать! Признаюсь, ты меня подловил на этот раз, — он с сожалением потряс пустой бутылкой и поставил ее под стол. — Я чуть было не купился. Иногда невозможно понять шутишь ты или нет. Ладно… Змей с тобой, — он с наслаждением откинулся на спинку кресла и воинственно рыгнул. — Эх, ты молодец. Я тоже отдам свой ордер, и рвану на Песчаное Солнце. Знаешь че? Я слышал, что там еще не изобрели нижнего белья, но уже есть свое ученье о любви. Вот это я называю местом, которое боженька приберег для себя. Поедем вместе или ты решил отдохнуть со своим сраным вкусом и со своим сраным достоинством? Наденешь вечерний костюм…

— Рем, — сказал я.

— …сделаешь укладку волос…

— Рем.

— …возьмешь трость…

— Рем.

— …наймешь кортеж…

— Рем!

— …а потом просто как обычно нажрешься на этом светском рауте и утром проснешься со свиньей под боком и неприятным ощущением греха в штанах…

— Рем! — я отобрал у него вторую бутылку. — Я не шутил. Я. Не. Шутил.

— Ну конечно, — покивал сухолюд, возвращая себе бутыль. — А я сегодня постираю флаг Авторитета на котором сплю. Слушай Престон, в чем змеева проблема?! Хохма второй раз — не хохма. Я понимаю, ты хотел произвести на меня впечатление. Я понимаю, как важна тебе, сопляку, моя похвала и одобрение, но я уже сказал все, что мог. Эй! Ты лучше отдай мне бутылку!

— А то что? — воскликнул я, хватая бутылку второй рукой. — Пнешь мне под коленку? Рем, я смею тебя заверить, что это не шутка!

— Если это не шутка, то тебе лучше прямо сейчас бежать и запереть себя в подполе! — С этими словами он запрыгнул на стол и ногой уперся мне в грудь. У меня перехватило дыхание, и пробилась слеза, но бутылку я не выпустил. — Не думал, Престон, что ты свихнешься от зависти к моему таланту!

— Полистайте словарь, сударь! — предложил я, выкручивая бутылку. — Слово талант означает некую полезную способность, а не красный бархат на заднице!

Это был удар ниже пояса, и я отдавал себе в этом отчет. Но мне уже нечего было терять. Если что-то и могло задеть Рема, так это чечетка на его постыдной тяге к пижонским вещичкам. На его родине истинно мужским одеянием считался покрытый жиром наряд из звериной шкуры.