Эти странные австрийцы - Джеймс Луи - Страница 3

• Предыдущая
• 3/15
• Следующая

Этого взгляда австрийцы, по-видимому, придерживались еще задолго до падения своей великой империи. Он возник на основе критического отношения к власти (тогда существовавшей в форме абсолютной монархии) и самоиронии человека, бывшего умнее (или только так полагавшего) тех, кому ему приходилось подчиняться. В результате характер австрийца полон удивительных противоречий: он одновременно логичен и непредсказуем. Австрийцы то добродушны, то злы, то искренни, то лживы, то чересчур доверчивы, то чрезмерно подозрительны. И потому в Австрии можно увидеть, как какая-нибудь надменная особа вдруг смиренно кается, а осмеянию наравне с шарлатанами подвергаются и настоящие ученые.

Консервативное начало против творческого

В полном парадоксов характере австрийца глубоко консервативное начало смешалось с интересом ко всему новому и склонностью к изобретательству. Подобное внутреннее противостояние обычно заканчивается тем, что официальные власти дают новым идеям от ворот поворот. Впрочем, порой выходит и по-другому. Так, например, население вознегодовало, когда император Иосиф II попытался ввести в обиход гробы повторного использования: у них откидывалось дно, и труп падал в могилу. (Император, жалуясь на склонность своих подданных к мотовству, был вынужден пойти на попятную.)

Австрийцы винят твердолобых консерваторов в том, что здесь игриво называют osterreichische Егfinderschicksal, т. е. в пренебрежительном отношении к тем, кто предлагает нечто новое. Облеченные властью лица и мелкие чиновники используют для отпугивания новоявленных изобретателей одну из трех заранее приготовленных фраз: 1) «Das Ьатта noch nie gemacht», т. е. «Мы никогда этого не делали (и не собираемся)»; 2) «Das hamma im-mer schon so gemacht», т. е. «Мы всегда так делали (и не намерены что-либо менять)»; 3) «Dakonntein jeder kommen», т. е. «Тогда каждый сможет являться к нам (и требовать внедрить в производство такое же ерундовое изобретение, как ваше)».

Австрийца нелегко склонить к нарушению вековых традиций даже ради модернизации производства и повышения производительности труда. Он свято соблюдает религиозные праздники и живет в своем старом добром мире, где наемные работники получают к празднику щедрую премию. Он изо дня в день питается сосисками, пьет пресное пиво и молодое белое вино, по вкусу напоминающее металлические опилки. Всему новому он предпочитает давно привычное, опробованное, многократно испытанное и в попытке что-то изменить видит желание чужаков поживиться за его счет.

Но вот это его консервативное настроение проходит, и он снова открыт новым идеям и нетерпим к лицемерным речам, продиктованным либо собственным корыстным интересом, либо нежеланием оторвать свой зад от кресла.

Эта нация подобна двуликому Янусу. Даже шествуя вперед твердой поступью, она часто оглядывается назад — и наоборот. Иронически посмеиваясь, она старается улизнуть и от мертвой хватки прошлого, и от несусветных притязаний будущего. Пытливому уму австрийцев от природы присущ скептицизм. С одной стороны, они одержимы работой, а с другой — прекрасно понимают всю тщету человеческих усилий.

В Австрии популярен следующий анекдот:

— Почему все бегут словно на пожар?

— Соревнуются в марафонском беге, — раздается ответ.

— Чего ради?

— Первому, кто придет к финишу, достанется ценный приз.

— Ага. А зачем бегут остальные?

Общественное положение

Стремление австрийцев к стабильности приобретает форму ностальгии по тем временам, когда иерархическая система точно определяла место каждого человека — с низшей по высшую ступень — на общественной лестнице. До свержения в 1918 году Габсбургской династии все искали покровительства при дворе. Чтобы преуспеть в этой жизни, следовало заручиться Protektion, т. е. поддержкой лица, которое рекомендовало бы вас на более высокую должность. Вот отсюда и пошла одержимость австрийцев титулами и формами обращения, выполняющими двойную функцию: они значительно повышают общественное положение человека в глазах окружающих и производят впечатление на тех, кто мог бы посодействовать этому человеку в его делах.

Хоть дворянские титулы по закону давно отменены, в стране осталось немало профессиональных званий. Самые причудливые и старинные встречаются среди государственных служащих, скажем, гофрат (надворный советник — первый придворный совет был создан в Австрии еще в 1498 году). Из 19 званий, упомянутых в телефонном справочнике государственных чиновников за 1910 год, не менее пятнадцати и по сей день в ходу. И пусть государственные институты постепенно уступают свое поле деятельности частному сектору и из памяти стираются официальные титулы, звание гофрата останется, пожалуй, на слуху еще у многих поколений австрийцев.

Официальное обращение (по званию, не по имени) получило широкое распространение во всех слоях общества. Утверждают, будто шоферы государственных предприятий и учреждений имеют право на получение потрясающего звания Fabrmeister (мастер вождения), правда, при условии, что в течение нескольких лет у них на работе не будет серьезных аварий.

К званиям серьезно относятся не только в чиновничьей среде, но и в мире ученых. Даже если этим самым ученым нечего предъявить миру, кроме магистерского звания, то и тогда на их дверной табличке выгравировано «Господин/госпожа магистр Шмидт», а в случае с инженером — впечатляющее «Дипломированный инженер Йонс».

Диплом доктора философии дает право на ношение столь желанного звания «Doktor» (а оно, уж поверьте, предоставляет человеку огромные преимущества, в том числе и возможность получить в ресторане столик, заранее заказанный другим посетителем). Стоит вам начать называться «Dozen?» (доцентом, преподавателем университета), и вы обретаете право добиваться профессорства. Впрочем, вам долго придется довольствоваться лишь званием помощника профессора, пока вы, наконец, втоптав в грязь всех своих конкурентов, не займете профессорской должности. Последнее звание вознесет вас на столь недосягаемую высоту, что даже носильщики в гостинице (самый точный барометр общественного положения в Австрии) будут лебезить перед вами, а вашу голову, когда вы снизойдете до того, чтобы обратиться из телевизионной студии к народу, будет окружать слабый, но заметный нимб.

Женщина-профессор в Австрии явление редкое, так что пусть вас не вводит в заблуждение титул «госпожа профессор» — он закрепляется обществом за почтенными супругами профессоров. Наоборот не бывает, ибо в мужском шовинистически настроенном мире австрийских ученых социально раздавленный супруг госпожи профессора вряд ли осмелится именовать себя «господин профессор».

Можно, конечно, избежав всех неприятностей и хлопот, связанных с карабканьем по служебной (и общественной) лестнице, заняться предпринимательством и разбогатеть. В подтверждение того, что ваша персона пополнила собой ряды богачей, нужно построить виллу в благодатном краю, израсходовав при этом астрономическую сумму. (Кстати, затеянное одним вице-канцлером строительство роскошной виллы закончилось для него плачевно, ибо министерство по налогам и сборам заинтересовалось источником его доходов.) Если обладания виллой недостаточно для поднятия вашего веса в обществе, можно купить должность почетного консула в какой-нибудь забытой богом и людьми африканской стране. Работенка не пыльная, зато как прекрасно будет смотреться ваше звание на почтовой бумаге!

Важным показателем положения в обществе является автомобиль, особенно если это «Мерседес», «Ауди» или «БМВ». Даже семьи с ограниченными средствами обычно приобретают самые престижные (из тех, что они могут себе позволить) машины; гастарбайтеры (иностранные рабочие), потратившись на здоровенные подержанные (порой весьма подержанные) «Мерседесы», с ревом носятся по дорогам между Веной и своей отчизной, прихватив с собой жену, детей и, зачастую, весь домашний скарб.

• Предыдущая
• 3/15
• Следующая