Замуж по контракту (СИ) - Лав Агата - Страница 14

— Можно я выпью? — неожиданно произносит помощница, указывая на бар.

Я пожимаю плечами, показывая, что мне все равно. Я опираюсь на стол и собираю ладони в замок на бедрах. Пока Анастасия выбирает напиток, я пытаюсь выбрать первый вопрос.

— Так сколько лет ты работаешь на Бестужева?

— Почти десять. Я попала в его компанию на стажировку и так и осталась, он тогда еще занимался делами в области, а не в столице.

— Какими делами?

— Грузоперевозками. Логистика для строительных компаний.

Ее ответ удивляет меня. Я верю, что это прибыльное дело, но не с миллиардными чеками.

— Ждали другого? Нефтяную скважину? — Анастасия сухо улыбается, отпивая из бокала янтарную жидкость.

— У него же богатый отец.

— Нет, Влад пробивался сам. Очень долго и не всегда успешно. Я застала два кризиса, когда он терял сумасшедшие деньги и балансировал на грани банкротства. Это сейчас он забронзовел и обзавелся всеми нужными связями, но были и другие времена. Его сбивали с олимпа и с интересом наблюдали сможет он подняться еще раз или нет.

— Сбивали? У него есть враги?

Настя коротко смеется, после чего снова поворачивается к барной полке и проводит пальцами по горлышку бутылки. Она обдумывает, что говорить. Я вижу это по ее лицу, но не подгоняю. Анастасия стерва, но не дура, она сама прекрасно знает все угрозы, которые я могу произнести.

— У Влада есть отец, — она усмехается. — Этого достаточно.

— Что ты имеешь в виду?

— У Влада очень влиятельный мстительный и опасный отец. Я бы промолчала, но я сама его не переношу. И боюсь, если честно.

Она поворачивается, бросая острый взгляд в мою сторону. Словно хочет добавить одними глазами — его стоит бояться.

— Как его зовут? — спрашиваю.

— Адам Яскевич.

— Не Бестужев?

— Влад взял девичью фамилию матери. Я плохо понимаю в их семейных делах, у меня есть лишь слухи и догадки… Но я знаю то, что видела собственными глазами. А я видела, что те два кризиса, которые едва пережила компания Влада, устроил ему отец. Специально и планомерно.

— Что? Он хотел разорить Влада?

— Он бы закатил шумный праздник с фейерверком над Москва Сити, если бы ему удалось.

— Но зачем?

— Чтобы показать Владу его место. Адам Яскевич, — она непроизвольно понижает голос до боязливого шепота, когда произносит его имя, — обожает, когда люди зависят от него. Да так, чтобы целовали его ботинки с трепетом. Он умеет ломать людей.

Я беру паузу, чтобы обдумать ее слова. Они звучат дико для меня, хотя и многое объясняют. Если Влад вырос в этом безумии, то его поведение уже не вызывает столько вопросов. Он вообще знает, что такое семья? Что такое поддержка и доверие? Как родные люди помогают друг другу, а не используют в войне то, что лучше остальных знают твои слабые и сильные стороны.

Это же не жизнь, а сумасшествие. Защищаться от самых близких. Постоянно ждать удар в спину.

— А мама Влада… — я начинаю фразу и спотыкаюсь из-за нахлынувших эмоций. — Что с ней случилось?

— Я же говорю, у меня только слухи и догадки.

Я не отрываю от Насти взгляда, показывая, что слушаю. Но она все равно медлит. Ей трудно говорить о матери Бестужева, она резковато облизывает губы и делает глоток из уже пустого бокала.

— Она давно погибла.

— Это я знаю. Сколько Владу было лет, когда это случилось?

— Двадцать или около того.

— Она погибла от передозировки?

Я помню, как из Влада вырвалось — “моя мать погибла от этой дряни”.

— Да, — Анастасия кивает.

Помощница вдруг поворачивается ко мне, едва не роняя бокал на пол.

— Я не хочу говорить о ней. Все равно не знаю правды, могу только догадываться, как трудно ей было и чего насмотрелся Влад, пока рос.

После разговора с Настей я ухожу наверх. Поднимаюсь на второй этаж и долго смотрю на дверь хозяйской спальни. Она теперь наша с Владом, к чему мне только предстоит привыкнуть. Я провела на огромной кровати всего одну ночь, и то Влад оставил меня в покое и ночевал в соседнем кабинете.

Он кстати до сих пор не приехал.

А на часах уже двенадцатый час.

Что у него там за встреча? Что-то важное и касающееся бизнеса? Наверняка, это связано с бриллиантовой семейкой Самохиных, которые хотят отыграться за расстроенную свадьбу. Так и голова может закружиться, рядом с Владом слишком много людей, которые хотят ему зла.

Я выдыхаю сквозь сжатые губы и толкаю дверь. Нужно попытаться заснуть. Если не отдохнуть, то завтра от меня будет мало толку.

В спальне по-прежнему пахнет лавандой. А вот пакеты со старыми вещами унесли, их место заняли покупки из “Орхидеи”. Я захожу в гардеробную через высокую арку и вижу, что кто-то из прислуги заботливо разложил вещи по полочками и развесил на плечики.

Тон к тону. Идеально.

К счастью, я успела выбрать в магазине домашнюю одежду. Я сдергиваю с плечиков бежевое платье из мягкой ткани, чтобы переодеться, и возвращаюсь в спальню. Вдруг замечаю еще одну перемену. Рядом с бетонной угрюмой стенкой, на которую я жаловалась Владу, поставили большую напольную вазу с цветами. Буйные экзотические бутоны смотрятся с явным перебором, слишком много красок и неожиданных сочетаний. Тут и красный, и фиолетовый, и изумрудный, и даже золотой!

— Понятно, Бестужев, — произношу вполголоса, скептически разглядывая букет. — Ты у нас человек крайностей.

На ум сразу же приходит другое сравнение. Если он сейчас так холоден, то, что будет, если зародится доверие? Он горячий и страстный? Сколько должно быть эмоций накопилось за годы его душевного затворничества. Он же не может вечно сдерживаться и жить как робот?

Надо притормозить.

Откуда вообще эти мысли?

Глупо ждать, что между нами будет доверие. Не говоря уже, о чем-то горячем и страстном.

Я принимаю душ, выбирая на полочке шоколадный французский гель. Потом накидываю новое платье и быстренько пробегаюсь по баночкам с кремами. Мои средства занимают три большие полки, напоминая мне витрину. У меня никогда не было столько косметики, а ведь здесь нет декоративки. Только крема, тоники, лосьоны. Страшно подумать, какие богатства прячутся в туалетном столике в спальне.

Рядом стоят несколько черных упаковок. Явно мужских. Влад следит за собой, я узнаю его запах с крепкими нотами, когда дотрагиваюсь до флакона с обтянутой крокодиловой кожей крышкой. Пахнет морем. Древесно-мускусная ватерлиния… стоит вдохнуть глубже, как чувствуешь запах перца, соленой воды и горького незрелого лимона.

Этот аромат остается на пальцах. Я ополаскиваю руки в теплой воде, но приглушенный мужской запах все равно остается.

Я выхожу из ванной комнаты и сразу же падаю на кровать. Как и в прошлую ночь, заворачиваюсь в одеяло как в кокон. А еще запрещаю себе крутить в голове слова Анастасии. В двенадцать ночи надо спать, а не обдумывать чужую тяжелую судьбу! Этим можно заняться завтра, хоть с самого утра.

Да, Лена. Сначала сон, потом сострадание.

Надо уметь расставлять приоритеты.

Я все равно ворочаюсь добрых двадцать минут, а когда просыпаюсь от громкого хлопка, понимаю, что еще ночь. Электронные часы светятся в темноте, и на них 3.10. Я сажусь в кровати, прислушиваясь к шорохам, и вскоре становится ясно, что в комнате я по-прежнему одна. А шум идет из коридора.

Точно.

Снова хлопнула дверь. В одной из спален.

Это Влад? Он решил лечь в другой комнате?

Не знаю, где мое хваленое благоразумие и какого черта меня несет, но я встаю и иду к двери. Все равно уже не усну, а так хоть проверю его. Он же хотел себе жену, а жена вообще-то и скандал может закатить за позднее возвращение.

Мне везет, что в коридоре горят настенные бра. Я замечаю, что Влад бросил темно-синий пиджак у двери другой спальни. Его ткань намертво пропиталась тяжелым запахом табака. Но меня смущает другое — один из нагрудных карманов вырван с мясом.