Мифы и Легенды. Тетралогия (СИ) - Карелин Сергей Витальевич - Страница 11

Парень на их фоне смотрелся как-то бледно: короткий ежик русых волос, вытянутое бледное лицо, тусклые бесцветные глаза, тонкие губы, надменно сжатые в полоску.

— Здесь, — произнес он, цедя сквозь зубы и показывая всем своим видом, что делает мне огромное одолжение, — вы после нас.

Я пожал плечами и отошел к стене, решив не мешать этим гордым отпрыскам неизвестно каких родов.

— А как вас зовут? — не выдержав, поинтересовалась брюнетка.

— Веромир Бельский, — кивнул я.

Не было никакого смысла скрывать своё имя, которое все равно узнают. Интересно, понимала ли мама, беря с меня обещание о поступлении в Академию, что подвергает определённому риску. Как бы то ни было, меня не воспитывали как аристократа, и мне далеко до этих напыщенных индюков. Да чего там говорить — мне гораздо комфортнее в четырех стенах моего дома!

Услышав мою фамилию, девушки явно удивились и переглянулись.

— Меня зовут Вероника Трубецкая, — представилась брюнетка, — а это моя сестра Елена. Наш брат Виктор.

— Очень приятно!

Пауза повисла минуты на три, но, видимо, брюнетка была более любопытной и разговорчивой…

— У вас известная фамилия, — вновь обратилась ко мне она. — Странно, почему о вас не было слышно?

— Так получилось, — ответил я. Честно говоря, совершенно не знал, как отвечать на этот вопрос. — Мы были далеко от столицы.

— А ходили слухи, что ваш клан уничтожили Годуновы, — вдруг произнес Виктор, с каким-то ехидством глядя на меня. — Я рад, что хоть кто-то остался. Хотя, чего еще ожидать от слабаков!

— Виктор! — прикрикнула на него брюнетка. — Ты вообще, что несешь?! Разве так можно?!

— Извините его. — Она повернулась ко мне. — Он не понимает, что говорит.

— Что хочу, то и несу. Разве я лгу? — Он вопросительно посмотрел на меня.

Мне вдруг стало очень обидно, а после в душе поднялась какая-то непонятная злость. Никогда такого раньше не ощущал. Видимо, это почувствовали мои новые знакомые, так как в воздухе повисло напряжение. Парень слегка побледнел.

— Нет, ты прав, — процедил я. — Пытались уничтожить, но не уничтожили. Как видишь, я выжил. А насчет слабака… смогу прямо сейчас доказать обратное.

— Так, мальчики. — В разговор вмешалась молчавшая весь разговор блондинка. — Думаю, мы действительно слишком далеко зашли. Виктор, извинись! — В ее голосе зазвучали стальные нотки, и сразу стало понятно, кто в этой троице главный.

— Приношу вам свои извинения, — неохотно буркнул парень, и в этот момент дверь комнаты № 102 открылась. Оттуда выглянул пожилой человек с усталым лицом.

— Трубецкие, заходите, — произнес он.

Уходя, брюнетка мне подмигнула, остальные лишь кивнули. Правда, в глазах Виктора я увидел злобу. Похоже, заработал себе врага на ровном месте. Да ладно, одним больше, одним меньше… Угрызений совести я совершенно не чувствовал.

Пятнадцать минут я провел, разглядывая картины, висевшие на стенах. В основном они изображали разнообразные батальные цены побед имперской армии, но нарисованы были настолько мастерски, что любоваться ими, казалось, можно было бесконечно. Но вот открылась дверь, и из нее вышли Трубецкие. Блондинка и парень прошли мимо меня, демонстративно не заметив, брюнетка же задержалась.

— Еще раз простите, Веромир, — попросила она меня. — Не держите на него зла.

— Да не держу я, — пожал плечами. — Вот он держит.

— Он на многих его держит, — улыбнулась она какой-то открытой улыбкой. — Надеюсь, мы увидимся с вами в Академии. Вас, кстати, приглашают, можете заходить.

— И я надеюсь, — неожиданно ответил я, сам не ожидая от себя подобного.

На прощание Вероника одарила меня улыбкой и отправилась к своим родственникам, которые остановились, ожидая ее.

Я же открыл дверь и, услышав, «проходите», вошел. Пожилой мужчина оказался начальником приемной комиссии. Представился он Иваном Фёдоровичем Адашевым. Помимо него в комнате находилась только секретарь, невзрачная девушка, которая, казалось, полностью спряталась за виртуальным экраном, на котором печатала.

— Бельский… — протянул он, изучая документы. — Интересно. Не буду задавать вопросы по поводу вашей вражды с Годуновыми и о том, что спустя столько лет объявился наследник рода. Конечно же, вы приняты, расписание экзаменов смотрите на сайте. Только есть один нюанс…

— Какой нюанс?

— Об этом позже. Сначала давайте вас оформим. Ваши документы, пожалуйста.

У меня сняли электронные копии документов. Затем я ответил на несколько автобиографических вопросов, после чего мне вручили переливающийся всеми цветами радуги пропуск.

— Это постоянный пропуск в Академию. Ждем вас на экзамены, князь.

Да…слово «князь» резало слух. Не привык я, чтобы меня так называли.

— Вы говорили о каком-то нюансе, — напомнил я ему.

— Да, — кивнул он, — пойдемте, выйдем.

Мы вышли в коридор.

— Уважаемый Веромир. — Иван Федорович подошел ко мне вплотную. — Хотел с вами поговорить приватно. В этом году в Академию поступают двое Годуновых. Многим известно об отношениях между вашими родами. Помните, что был императорский указ о прекращении официальной войны. Я надеюсь, что вы будете благоразумны. Как вы знаете, в Академии дуэли разрешены только на официальном полигоне.

— Знаю, — кивнул я. — Спасибо за предупреждение!

Об императорском указе мне конечно было известно. Да, по негласным правилам, соблюдающимся в Российской Империи, если война между кланами объявлена официально, то никто не может вмешаться — Ни полиция, ни секретная служба. Считалось, что выживет сильнейший — этакий закон эволюции. Единственное условие — чтобы не страдали простолюдины, все-таки Российская Империя старалась быть правовым государством. Но насколько мне было известно, даже во время войны кланов беспредела обычно не допускали. Ослабленный род — это одно, но уничтоженный — совсем другое. Это уже прецедент и ослабление военной мощи.

Почему император в случае с Годуновыми закрыл глаза на то, что род Бельских практически полностью вырезали, непонятно. Видимо, Годуновы стояли слишком близко к императорскому роду. Верные слуги…

От всех этих мыслей во мне опять начала подниматься злоба…Месть — это слово все чаще приходило ко мне на ум. Но я постарался выбросить из головы эти мысли. Какая месть? Что я один сделаю одному из самых могущественных родов России? Один! Это даже не смешно!

Выйдя за КПП, я облегченно вздохнул. Вся эта атмосфера академии неприятно давила. К тому же, судя по всему, веселая у меня ожидается учеба! Ну ничего, прорвемся! Настроив себя, таким образом, на позитивный лад, я бодрым шагом отправился домой.

Дома, пообедав, снова забрался в капсулу. На этот раз решил никуда не ходить, просто отбыть свои обязательные четыре часа и просто погулять по деревне. На рынке, как я уже говорил, с моими деньгами делать было нечего, поэтому я прошелся по деревне, насладился свежим воздухом, насыщенным цветочными ароматами, посетил зажиточную часть деревни.

Да, тут и такая была. Четыре каменных особняка, явно выделявшиеся на фоне окружавших их деревянных домов. Кстати, хорошо рассмотреть их у меня не получилось: бдительная охрана из гоплитов пятого уровня вежливо преградила мне путь, посоветовав отправляться обратно,

что я и сделал, отправившись в таверну. СуперАдониса в ней не было, поэтому, выпив кружку пива и съев мяса на 5 драхм, я дождался окончания обязательного времени и вышел из игры.

Подумав, я решил в честь успешной сдачи работы и документов в Академию устроить себе небольшой праздник живота. Заказал доставку пиццы и салатов; а что, можно раз и шикануть! В принципе, в этот раз я заработал неплохо, могу себе позволить. Заказ доставили через двадцать минут, и я просто разогрел пиццу, вдруг представив, как бы ворчала моя мама по поводу этого: она вообще не любила подобную еду, называя её «смертью для желудка». Мама… Чего-то у меня опять глаза увлажнились. Но, вытащив из холодильника початую бутылку коньяка, которую держал на всякий случай, и которая стояла у меня уже месяцев шесть, налил себе сто пятьдесят граммов.