Вспомнить Нельзя Забыть (СИ) - Петров Марьян - Страница 46

«Их? Это кого?.. Нас с Бойко? Думали, сдохнем на испытании и не вернёмся? Думали, наша связь ослабит Вика? А вот хуй вам в рыло!» — хочу выпалить я, но мне словно закрыли рот. Чужаки смотрят сквозь меня, припадая к земле, огрызаясь, смотрят исподлобья, не решаясь на прямой взгляд, боятся меня или того, что во мне? Я такой страшный, или опять игры древнего старика?! Да сколько же все будут вламываться в нашу жизнь, как к себе домой?! Неосознанно бью, моя сила мешается с новой, происходит маленький взрыв. Рядом с треском падает несколько деревьев, справа ломает хребет одному из оборотней. Рёв сменяется тоскливым воем, потом жалким скулежом. Это мой ответ на обвинение во лжи.

Оборотень, предъявляющий обвинения, готовится к прыжку.

— Отдай то, что тебе не принадлежит! — а это уже мне, я скалюсь. К сожалению, Сила не монетка — из кармана в карман не переложишь, и я понятия не имею, как извлечь из меня эту отраву. Честно — не жалко, ведь она ядом прогрызает насквозь, а лекарства от заразы так и не придумали. Да и нет среди этих волков потенциального лидера и вожака. Они покинули стаю, или изжили её, озверев, свои хотелки пришлось решать на грани выживания, а там и просто утолять жажду крови, ведь без развития с каждым происходит деградация до тупых инстинктов.

Как некстати полнолуние разливает огонь по венам. Сегодня оно особенно жестоко — отыгрывается за все прошлые мои фазы луны, которые так и не встретил в обороте. Мстит. Момент более чем подходящий. Припадаю на колено, чувство, будто позвоночник превращается в желе и больше не держит.

— Вселенский ты придурок, — сил моих больше нет молчать. — Это не моё и не твоё! Мне дали лишь на время похранить, пока не найдётся сосуд понадёжнее! — навязчиво слышу голос Старика, он шепчет в моей голове, но слов не разобрать. Образ волка впереди отходит назад, окутывая меня ядовитым туманом. С трёх сторон атакуют разом чудища, их слепая твердолобость и безумие с головой выдают низкий уровень интеллекта. Тёмные, тупые создания, поднявшиеся на ноги, чтобы посмотреть, близко ли охотники и собаки. Но мы всегда недооцениваем тьму. Одичавшие смогли разбудить Древнюю силу, надеясь, что она собьёт Бойко с пути и запустит процесс самоуничтожения, усомнить её и разгневать тоже было несложно, прогнать нас с Виком по полю в тысячи игл — нам не привыкать, но главной проблемы они не решили, а только подставили весь свой вид. Сдохни я сейчас, и сила потеряет форму, ей придётся проникнуть в первого попавшегося, и нет никаких гарантий, что ею не захотят воспользоваться в своих нуждах. Теперь пускай сам расхлёбывает. Дух вокруг меня дрожит, и, несмотря на боль, я улыбаюсь.

«Они нужны тебе такие? — подливаю масла в огонь. — Безумные чада, алчущие лишь удовлетворения первобытных инстинктов?!»

«Все важны вместе и каждый по отдельности, Дантрес».

«Тогда вразуми их, пока не случилось беды!»

«Для этого есть Вожак! Ему решать и делать выбор!» — вот же упрямая тварь!

Психую я знатно, готовлюсь ударить привычным предупредительным, чтобы контузило и отшвырнуло… но моя сила полностью блокирована. И деревья валил вовсе не я, а…

Я не могу контролировать потоки чужой отравляющей силы, раньше бы — запросто сам убил всех троих, а теперь полностью завишу от того, кто засел во мне. Что сделал бы Вик? Он бы говорил, призывал, объяснял! Каждым словом доказывал, что вожаком стал не в одночасье и не брал этот статус на время. Но я же не Вик. И не объяснишь ему, что спасти можно не каждого. «Для меня важны все» — это он упрямо заявлял на любое безумие и боролся — за каждого! Жаль, сейчас убеждение не поможет.

Играючи порвать меня на куски этим блохастым ублюдкам не выгорит. Делать из меня жертву — глупо и смешно. Вик меня скиллами всего обвешал, главное, вспомнить комбинацию кнопок. Полнолуние? Ну, где там оно? Почти с ненавистью смотрю вдаль. Закат только начинает припекать горизонт до золотой корочки. Надменный абрис Луны виден даже сейчас в вечереющем небе — как же бесит этот тянущий зов. Я раньше к нему не прислушивался — собственная природа перебарывала звериный вклад в кровь. Но Вик всегда боялся, что оборот произойдёт вопреки моему сопротивлению Луне, и бесполезно объяснять, что это невозможно, и в оборот может вступить только рождённый оборотень, а не обращённый. Поэтому и блокираторы бросил принимать почти сразу: изжога от них дикая. Сейчас это играет мне на руку — нужно побыстрее взбеситься и озвереть, а дальше старик сам разберётся, или весь его план полетит к чертям. Даже не хочу представлять, как это выглядит со стороны, когда образ волка окутывает меня целиком и приобретает материальную форму. Ну почему нельзя, как у Царевны-лягушки? Набросил волчью шкуру, и нате вам — Волк! Пока думаю, как нелегко на свете жить, будто изнутри загораюсь. Выдыхаю жарко, температура необычно высокая кипятит кровь в венах. Суставы ноют, потом всё перерастает в заостряющуюся с каждой секундой боль. Жилы, сухожилия, мышцы натягиваются до звона, во рту появляется железистый привкус крови, но тело сломаться не может: демон внутри меня намного сильнее зова волчьей крови, а значит, оборота быть не может. Старику придётся взять удар на себя, я же разрешаю ему пользоваться моим телом, оставаясь внутри зверя собой и претерпевая фантомные боли оборота. Слишком топорный и медленный переход. Чужаки прыгают втроём одновременно, как только видят реальную угрозу. Со спины и боков, как трусы, не дав мне шанса полноценно восстановиться…

====== Часть 15 ======

Вик

Никогда не научусь с ним расставаться. Ведь каждый раз, когда нас растаскивает необходимость, мы потом долго зализываем раны и латаем души друг друга. Вот и сейчас грядет тотальный пиздец, а я с тоской смотрю ему удаляющемуся в спину, не зная, увидимся ли вновь. Он чувствует то же, поэтому и не оборачивается, не зовёт и не остаётся рядом, а делает, что должен. У Дана тоже есть своя стая, и эта стая — я.

Свою территорию знаю, как самого себя, каждую опушку и каждый овраг, поэтому чужие шаги не новость, а раздражитель, на который не могу не среагировать. Я чувствую каждого на своей земле — чужих около сотни, каждый несёт свой запах, но все вместе они мешаются в зловоние, отравляющее нюх. Инстинкт защищать берёт верх, он тянет за собой на поводке, и я иду за ним, уводимый от дома, встречая на бегу перекидывающихся соплеменников. Оборотни с рыком и пеной у рта кидаются за мной: сильные — впереди и в хвосте, те, что слабее и старше — в самом центре. Мы движемся единым организмом, прикрывая друг друга, и, что бы ни случилось, никого не бросим, хотя и понимаем: обратно вернуться могут не все. В этом и сложность выбора. Кинуться с боем сейчас хочется, как никогда. Слишком много всего за последнее время свалилось, чтобы была возможность сдерживать адреналин. Зверь внутри хочет выплеснуть из себя эту злость, но разум сильнее — не позволяет стае, в каждой из её голов, поселиться безумию.

Рассредоточившись по периметру, одновременно с чужаками выскакиваем на поляну на самой границе Салана. Слишком близко, чтобы можно было терпеть их присутствие, поэтому и кусаются старшие, придерживая молодняк, чтобы не лезли, пока не будет отдан приказ. А кровь кипит, и безумие рвётся наружу.

Из группы нападающих выходят трое в шкурах разного цвета: от ярко-рыжего до иссиня-чёрного. Когти рвут землю, глаза озверевшие. Я бы своих такими видеть не смог. Дан потому и пытался меня из стаи увести, не понимая, что не каждый зверь станет чудовищем, я это доказывал и буду доказывать.

— Вторжение на чужую территорию — смерть! — предупреждаю на полном серьёзе, меня они понимают, у всех волков один канал связи, доступ к которому у меня есть. Пашка жмётся справа, ныряет мне под горло, обтирается и отходит, а после снова встаёт рядом. Леон чуть позади, его дыхание с рыком в спину только успокаивает.

«Предатель! — с трудом разбираю чужой диалект. — Ты должен был защищать нас. Должен был пройти Испытание и принять неизбежность возвращения к корням. Должен был сделать нас всех сильнее. Но предал!»