Вспомнить Нельзя Забыть (СИ) - Петров Марьян - Страница 41

— Он меня забудет?

— Он станет хранилищем многовековой информации, но забудет всё о своей настоящей жизни, обо всём, что важно здесь и сейчас. Чувства перестанут быть смыслом жизни. Смыслом будет долг и созидание. С этим никогда не было проблем, пока…

— Ну извините, я не спецом. И мне не нравится перспектива, что ты хочешь натянуть его на себя как гандон и пользоваться им по своему усмотрению.

— Твоë мнение совсем неважнó.

— Да кто бы спорил. Но знаешь что? — теперь улыбаюсь я, пакостно и премерзко, но от всей души. — Моё мнение уже и не нужно. — Задираю голову и ору в потолок, хотя можно было этого и не делать, но так захотелось немного показухи и пафоса. — Вик? Ты всё слышал?.. — ответа не следует, но по телу прошёлся холодок. — Ну и отлично. Забирай меня тогда отсюда!

Откидываюсь назад, закрываю глаза, и спустя мгновение и острый укол холода оказываюсь на той стороне Теневой в надёжных руках.

====== Часть 13 ======

Вик

Кажется, я стал и слышать, и чувствовать острее всё вокруг. Особенно его. Как только Дан оттолкнул меня, дав понять, как сильно мне нужно время себя переосмыслить, сам тем временем ушёл в реал. Осознание происходящего захлестнуло с головой, и взять себя в руки, сквозь всё ещё плывущее сознание, оказалось непосильной задачей. Но он был рядом, в каждой мысли, первый раз в жизни не блокировал меня, не закрывался, позволив слышать его на расстоянии так чётко. Очень скоро понял, зачем ему это было нужно. Ведь захоти я его найти, он не спрятался бы даже в аду, поэтому бежать от меня было бессмысленно. Волков подкинул информации — показывать наглядно у него всегда получалось лучше, чем говорить. И хоть я и не принимал его методы, но тут был вынужден согласиться и не пожалел. Скажи он мне в лицо, что внутри него всё наследие моего рода — не поверил бы.

В связи с происходящим Дан тоже изменился. Если мне пришлось покрушить себе кости, освобождаясь, то ему — порвать и заново сшить душу. Волков втянул в себя очередной взрыв и частично погасил, чтобы никого не зацепило. Навлëк на себя ярость ничего не понимающей стаи. Сила внутри него ощетинилась как дикобраз, выставив тысячи игл, раня всех вокруг и самого Дана. И кого сильнее — ещё посмотреть.

Кира и Леон с двумя ассистентами не успели за меня взяться, как пришлось снова нырнуть в Теневую. В этот раз она словно образовала вакуум, не потянувшись ни единым щупальцем, просто проложила безопасный коридор. По нему я и пронëсся бодрым галопом, припадая на заднюю и переднюю лапы, которые топорно срослись. Дан снова упал мне в руки, спиной назад, даже не допуская тени сомнения, что не поймаю. Мы с ним все тесты на доверие прошли на «отлично».

Держа Волкова в охапке, возвращаюсь в лазарет под гробовое молчание инкуба. Зная, что у него затишье бывает только перед бурей, решаю за ним понаблюдать и быстро понимаю — Дантрес напуган и ему хреново, а значит, светлая голова должна быть у меня. Рявкаю на напрягшихся ассистентов, видя их оскалившиеся морды, чтобы не нагнетали обстановку ещё больше. Батя, хоть и самому тяжко, всех невменяемых выгоняет в коридор проветрить горячие головы и спрятать уши: не выросла ещё женилка на вожака рычать. Кира бегло осматривает Дана, констатировав необходимость полного обследования и у него — так он «прекрасно» выглядит, но увидев от него фак, быстро теряет интерес. А Волков обследует меня, несмотря на то что сам еле держится на ногах. Его усаживают на соседнюю кушетку и некстати раздевают до белья. А трусы Дан в этот раз не надел — не думал, что меня так накроет при виде его костлявого похудевшего тела, ладно хоть простынку набросили от греха. Кира ставит Волкову капельницу и цедит сквозь зубы вопрос, сдерживая оскал, действительно ли он уверен в желании остаться и смотреть. Тот кивает, словно любым способом хочет себя наказать. Смотрит, пока мне под наркозом ломают кости и складывают вновь. Не знаю, как он, но я бы пережил все ощущения вместе с ним, пытаясь забрать часть боли.

Кире я не вру, что наркоз на меня не подействовал. Просто боль вдруг перестаёт существовать, став чем-то обычным как признак — всё ещё живой. Дан каким-то невероятным чутьём это понимает и превращается в камень, не давая прочесть другим ни единой эмоции, пристально вглядывается только в моё лицо и силой воли остаётся на месте, не говоря под руку и не мешая. Батя то и дело промакивает рукавом халата крупный пот. Они с Кирой переглядываются, скорее, как заговорщики, а не спасатели. В голове не проходит туман. Отвлекаюсь от ощущений голосом Дана, прозвучавшим как гром среди ясного неба:

— Вы все хотите меня порвать или только ты и Кира? — Леон едва не роняет лангетку, куда укладывал мою ступню.

— Вся стая, — признаётся честно. — И хоть убей, не пойму, почему такое зверское желание… — Батя берётся за мою руку, стараясь не смотреть Дану в глаза. — Из тебя будто смотрит враг, настолько опасный, что справиться с ним не сможет никто. И одновременно… не иначе как в тебе заложник самого близкого. И сказанное тобой нам придётся выполнять, иначе он пострадает.

Мне интересно, как теперь я уживаюсь с болью. Леон тот ещё костолом и костоправ. Оборотни вообще самые лучшие врачи, особенно травматологи и хирурги. Специалисты по костям, мышцам и сухожилиям. Сейчас мне в руку вгрызается давний противник, но воспринимаю его как нормальное явление. Оборотни регенерируют, а значит, нужно постараться, чтобы уничтожить наш вид. Другое дело — единоличное решение Древнего вернуть нас в волчьи шкуры, чтобы легче контролировать. Очередной спецзаказ? Злиться сейчас нельзя, иначе кровь закипит, и я потеряю её больше, чем планирует Леон. Но от бати не ускользает ничего. Он приподнимает мне веко, анализирует зрачок и хмуро ругает:

— И давно ты так умеешь, партизан?

Киру болезненно передëргивает, она отнимает от меня руки и вот-вот пустит слезу как ребёнок, которого поймали на хулиганстве. Старику дрожать нельзя, он осторожно складывает мне кости, соединяет мышцы и сухожилия, наблюдает за процессом заживления. Не перестаёт хмуриться.

— Если ты будешь способен генетически передавать все эти навыки, Вик, то… — батя поднимает глаза на Киру, — станешь одним из ценнейших объектов для чёрного рынка…

— Хуй вам, а не ценнейший объект! — Дан ухмыляется с кушетки напротив и выдёргивает из вены иглу: больше, чем на полфлакона, его не хватает.

Я убираю затуманенный взгляд и стекло из глаз, смотрю ясно и осознанно — тем страшнее и невероятнее выглядит со стороны степень моего терпения.

— Я всё ещё вожак стаи и сам способен решать, куда мне эту стаю вести. Мы заперли силу в Дане, вернее, Древний сам себя перехитрил, и судьбу наебать не получилось. Теперь у нас есть немного времени разобраться, что пошло не так. Отчего произошёл перезапуск? Мне слабо верится в существование какого-то цикла хранения истории и сакральных тайн. Кто-то опять захотел подмять ликантропов под себя и командовать почти непобедимой устрашающей армией. Мы существовали всегда и будем жить, пока не погибнем. Уничтожить по щучьему велению целый род нечей — на это только одних стальных яиц не хватит.

— Вик… Вы с Даном молоды, сильны и готовы показать зубы любому противнику. Судя по всему, именно ваше развитие в паре вызвало нарушение равновесия. Стая черпает силы от Вожака как единый организм. Ты заметил, почти истреблëнные кланы тянутся в Салан, пополняя ряды стаи сильной чистой кровью? Это не совпадение, это неизбежность. Здесь они обретают защиту и уверенность в завтрашнем дне…

— Бать, — голос мой понижается, — ты не сказал ничего нового, я это знаю. Ты забыл добавить, что и проблемы в Салане в основном из-за меня и Дана.

— Никто здесь ни секунды не пожалел о твоём назначении на роль Вожака! — искренне выдыхает Кира и делает мне укол, не иначе как набравшись смелости.

— Как вампир? — Дан привычно разрушает эти торжественные моменты своим нетерпением. — И что вы сделали с Дэем?

— Демон сейчас в убежище Виктора, где он отсиживался в молодости. На безопасном расстоянии от Салана. Барьер Дэйману, как тебе позволено, не пересечь. Он — не часть стаи. Вампир уже почти готов оставить этот мир. Я не знаю, какими заговорами он ещё существует. Анализы показали: Макс разрушает сам себя, его собственная кровь. — Дан кривится, всем своим видом показывая непонимание. — Если по-простому: организм синтезирует агрессивные белки, тормозящие основные процессы жизнедеятельности. Кровь в его венах похожа на густой кисель…