Шанс на смерть (СИ) - Ву Алекса - Страница 1

Здравствуй, читатель! Знай, если ты читаешь это, значит, я завершила свою первую книгу и готова поделиться с тобой её историей.

Стой. Я чувствую, что ты хочешь уйти и не читать дальше, но прошу тебя, не делай этого…

Первая глава может показаться странной… абсурдной! Но зато я могу сказать точно, что она способна ввести в ступор. Прочтя её, читай дальше. Если, прочтя первые 6 глав ты скажешь «скучно, депрессивное, серо» — это будет лучший комплимент для меня! Ведь это именно то, чего я хотела добиться. По комментариям моих «личных» читателей, я могу сказать точно, после преодоления первых глав, эта книга увлечёт тебя настолько, что ты перестанешь различать вымысел и реальность.

Так с чего же всё началось… На самом деле в этом нету тайны, я просто захотела создать произведение из уже имеющейся идеи. Затем это переросло в нечто большее, в способ самовыражения, в способ справиться с проблемами.

Я писала эту книгу больше полутора лет, в разные промежутки этого времени практически всё в этой книге менялось. Менялись идеи, сюжетные повороты, диалоги и в конечном итоге всё превзошло мои ожидания. Я даже не думала, что этак книга может кому-то понравится, она была только моей, только для меня и обо мне, но в конечном итоге это изменилось.

Если меня спросят о чём эта книга, я отвечу не «эта книга о девушке/парне, которая/ый…». Нет! Эта книга о нас, о том, как наше сознание и подсознание, как наш мозг и наши воспоминания могут влиять на нас, как люди и их отношение может менять нас. Вот о чём эта книга.

По мере прочтения книги, ты будешь постоянно говорить «я ничего не понимаю!», хотя тебе и будет открываться многое, но до самого конца ты не узнаешь всего, в конечном же итоге ты скажешь «я всё понял!».

Я хочу верить, что эта книга увлечёт тебя и заставит погрузиться в неё с ног до головы, хочу верить, что она принесёт тебе удовольствие) Удачи!

День хх месяц хх год хх — день, когда я умерла.

Я была обычной девушкой. Отец, мать, двое братьев: старший и младший. Мои родители были строгими, но всё ещё любящими и заботящимися о своих отпрысках, отцом и матерью.

С детства меня называли «необычной». Тогда я ещё не знала, что это могло означать, но всё сходилось на том, что это было сказано в сторону моего «индивидуального» подхода к вещам, которые не должны были касаться меня в том возрасте. Всегда, когда меня называли подобным образом, это звучала так… обидно. Да они даже называли меня чаще всего странным и невоспитанным ребёнком. Но я ничего не могла с этим поделать. А что я могла? Я была всего лишь ребёнком со своим представление правильного и неправильного. И даже сейчас мне кажется, что тогда моя жизнь была намного ярче и интереснее, чем сейчас…

Мне всегда были интересны люди, их поведение, их поступки и эмоции. Так как я сама могла не испытывать чего-то, то другие люди испытывали всё и даже больше. Как-то так я стала становиться тихой и незаметной, это было даже выгодно для меня, ведь никому не интересны серые мышки. Но я оказалась не права. Люди всегда стремятся быть эмоционально-активными, независимо от того, о ком мы говорим, хоть о счастливых и жизнерадостных, хоть о депрессивных и ненавязчивых, хоть о занудных и надоедливых. Это всё является проявлением эмоций. Да, кто-то пытается скрыть их, но это только так кажется, в основном им самим. Они себя не видят, а я вижу… Я вижу, как их лицо искажается в моменты ужаса, когда их брови приподнимаются в моменты удивления, как их зрачки молниеносно меняют своё месторасположение в моменты, когда они пытаются соврать. И только я… никогда… не показывала настоящих эмоций… просто потому, что не умела этого.

С течением времени, люди начали оглядываться на меня; они начали замечать во мне отличия от других людей.

После того, как интерес людей к моей персоне стал крепчать, я приняла важное, но, как кажется мне сейчас, глупое решение. Я стала стараться быть похожей на остальных. За всё время моего наблюдения за другими, я научилась эмитировать эмоции, но это никак мне не помогло…

Тогда я думала, что это единственно верный путь к избавлению от навязчивого внимания и нежелательных высказываний в мой адрес. Хотя, порой, это казалось настолько сложным, что представляло для меня некоторые трудности, но в конечном итоге я смогла приспособиться и делала это настолько тщательно, что и сама перестала замечать то, как начала становиться той, в которой никогда бы никто не заподозрил странностей. Можно сказать, что я стала такой же, как все. Хотя что тут говорить? Уже весь мир окончательно померк для меня и стал таким же серым, как и я сама…

Но это продолжалось ровно до того момента, пока они все не покинули меня…

В молодости мой отец работал в шахте, после чего, уже в более зрелом возрасте, когда родился его первый ребёнок — мой брат, ушёл на литейный цех. Его всегда тянуло к подобного рода деятельности… Но, кто бы знал, что уже так скоро он вернётся «к истокам». Он умер от приобретённого туберкулёза, в следствии своей сферы деятельности.

Я узнала об этом совершенно случайно. Тогда я училась в другом городе на первом курсе в академии, жила в общежитии, но начались летние каникулы и один из его корпусов закрыли на ремонт, как раз в том, в котором и проживала я. Это должно было занять всего неделю и нам предложили временно переехать в другой корпус, но я решила впервые за долгое время повидаться с родными и поехать домой.

По приезде на вокзал, меня встретила одна только мама, сказав, что отец несколько приболел и не смог приехать, но он ждёт нас дома и мы непременно с ним ещё увидимся. Это показалось мне несколько странным, поскольку моя мать никогда особо не откровенничала со мной, а говорить в таком ключе ей ещё не приходилось. После чего, мы отправились домой.

Когда я зашла в квартиру, в коридоре меня уже встречал отец. Он выглядел настолько бледно и истощённо, что мне казалось, что он вот-вот упадёт на пол и совсем перестанет походить на живого человека. Бросилось в глаза и его истошная худоба, казалось, что он ничего не ел уже несколько месяцев. На мои вопросы о том, что с ним, мне лишь вяло улыбались, и отвечали, что это лишь следствие наступающей старости и стресса на работе.

Вскоре мы уже сидели на кухне за чашечкой ароматных душистых заварных листьев, привезённых мной из города Н. Мне всегда нравился не столько процесс распития благовонного напитка, сколько то, что его нужно пить неспешно. Сейчас мне кажется, что это была единственная хорошая вещь из того, что случилось после…

За столом стояла гробовая тишина. Это не то чтобы было странно, но у отца всегда был подвешен язык на всяческие разговоры. Он мог создать задушевную атмосферу и увлечь своим рассказом любого, даже если бы он рассказывал про то, как выносил недавно мусор. Мама, конечно, тоже была любительницей поговорить, но чаще всего просто задавала вопросы. В этот же раз она задала лишь пару вопрос про учёбу и на этом всё закончилось. А что говорить обо мне? Я, конечно, учусь на факультете журналистики, но никогда не была любителем что-либо выспрашивать у людей, которые даже головы поднять не могут, чтобы взглянуть на своего собеседника.

Думаю, мы так бы и просидели в полной тишине, но тут вдруг отец закашлялся кровью. В этот момент меня охватил не столько страх, сколько ужас. Моя направленность далека от медицинской, но я ясно осознавала, что харканье кровью — не норма, и далеко не признак здорового человека, как меня совсем недавно пытались убедить родители.

Отец стал бледнее смерти. Если раньше он хоть чем-то был похож на человека, то сейчас, кроме как, ходячим мертвецом его назвать было трудно.

Практически сразу я набрала номер скорой и уже через десять минут они прибыли к нам. Доктор осматривал отца не больше пяти минут, а по окончанию осмотра попросил меня выйти из комнаты. Я, конечно же, пыталась возразить, но на этом же настояла и мама. Не привыкшая отказывать своим родителям, я вышла и прикрыла за собою дверь. Они ещё о чём-то недолго разговаривали, но вскоре доктор покинул квартиру, в спешке бросив короткое «до свидания» и ушёл восвояси.